И она действительно рванула, как только воспитательница открыла дверь в корпус. Следом бросились еще несколько девочек, но кроссовки Милы уже топотали по лестнице. Зоя, нагруженная двумя чемоданами, рюкзаком и сумкой, пропустила вопящую толпу и только потом стала подниматься на второй этаж, пыхтя от напряжения. Чемодан Милы, с виду вроде небольшой, весил как куча кирпичей. Когда Зоя доползла до конца коридора, Мила уже стояла в дверях правой комнаты последнего блока, воинственно набычившись. Прямо перед ней застыла хмурая насупленная девочка с квадратной челюстью. – Извини, Светик, но закон есть закон. Я первая успела. – Ну, знаешь, Коваленко… – А, Зоя, вот и ты! – Мила помахала ей рукой. Пунцовая Света всё еще тяжело дышала, но при виде Зои пылу у нее поубавилось. Двое против одного – не самый лучший расклад. Мила уже бодро затаскивала багаж в отвоеванную комнату, так что Свете оставалось только пойти занимать соседнюю. – The winner takes it all![1] – пронзительно напевала Мила, празднуя победу. – Хорошо, что я легкой атлетикой занимаюсь. – Угу, и английским, – Зоя сбросила рюкзак на тумбочку. – И чем эта комната так хороша? Абсолютно одинаковые каморки, по-моему. – Не скажи, – Мила широким взмахом обеих рук раздвинула занавески. – Во-первых, она угловая, с двумя окнами. И одно из них выходит на поле, так что мы можем видеть, кто тут шастает. Во-вторых, рядом балкон, с которого вниз ведет пожарная лестница. Тебе ведь не нужно объяснять, зачем она нужна? Зоя хмыкнула. – Ну, а в?третьих, тут проходит вентиляция, оп-па! – Мила скинула кроссовки, запрыгнула на кровать, с нее на тумбочку, потянулась и аккуратно сняла решетку под потолком. – Очень удобно прятать то, что нельзя хранить в тумбочке! – Ты привезла бухло?! – воскликнула Зоя. – Тс-с-с, тихо ты. Да. Будет чем отметить приезд. Мила спрыгнула с тумбочки на кровать и заскакала по ней, сбивая постель и аккуратную стопочку вещей с символикой лагеря. – Оп-па! – плюхнулась она на подушку. – Так-с, что тут у нас. Футболочка. Дождевичок. Авоська. И занимательная брошюра «Новейшие заповеди никчемных детишек, или Как гарантированно сдохнуть с тоски за 21 день», – она продемонстрировала Зое обложку с надписью «Всё о нашем лагере». И тут они вздрогнули от чудовищного грохота. Зоя выскочила за дверь и столкнулась со Светой, тоже выбежавшей на шум. Прихожая их блока представляла собой ужасное зрелище. Чемоданы, сумки и пакеты разлетелись по всем углам, повсюду валялись вещи, а посреди всего этого безобразия сидела, потирая ушибленные колени, перепуганная девочка. Сколько ей было лет, сказать было невозможно. Фигура у нее казалась вполне сформировавшейся, а вот личико – совершенно детским, с огромными глазами, которые стремительно наливались слезами. – Аги! – сурово сказала Света. – Ну сколько можно! Ты хоть раз можешь дойти из точки А в точку Б без вот этого вот? – Извини. Я… я споткнулась! К ним в блок заглянула какая-то девочка, хмыкнула и завопила на весь общий коридор: – Не, всё нормально! Это Агния опять шмякнулась! Что? Марина спрашивает, зеленку надо? – У меня есть, – Света помотала головой. – Ее же без аптечки даже в туалет отпустить нельзя. Да, Аги-Аги? – Не называй меня так! Я же просила… – девочка заплакала. – Вот когда ты будешь как человек, а не как чучело, тогда и не буду называть. – Света… – Давай, вставай, я тебе помогу, – Зоя подала ей руку. Девочка робко покосилась на Свету, но все-таки взялась за Зоину руку и неуклюже поднялась. – Спасибо. – Аги, так и будешь столбом стоять или все-таки приберешь за собой? Зоя просто кипела от возмущения. Она уже повернулась к этой хамке Свете, но Мила схватила ее за локоть и потащила к выходу. – Зоя, пойдем, я покажу тебе лагерь. Они тут сами разберутся. Зоя упиралась, но Мила была сильнее. Она буквально выпихнула ее в общий коридор. – Не волнуйся. С ней всё будет в порядке, – сказала Мила, когда они спускались по лестнице. – Агния всегда такая. Сколько ее помню. Вечно падает на ровном месте, режется о мягкие игрушки и набивает синяки веревочными ограждениями. Не девчонка, а катастрофа. Светка ее вроде как защищает. Ну как защищает – как в том стихотворении: «А когда мне будет нужно, я и сам ее побью». – Она ее бьет? – ужаснулась Зоя. – Да нет, не бьет, конечно. Но доводит регулярно. * * * Лагерь «Ясные зори» напоминал огромное дерево, вросшее корнями в речной берег. От круглой площадки, где устраивали линейки и построения, тянулась вдаль длинная аллея – она и служила стволом всего этого большого организма. От нее разбегались боковые дорожки, ведущие к корпусам. И если второй с третьим и четвертый с пятым стояли друг напротив друга на нижних «ветках», то первый корпус разместился особняком, на вершине лагерного древа. Их крыльцо выходило прямо на центральную аллею. Вдоль реки Зорянки располагались всякие общественные места: главный корпус, в котором были столовая и клуб, корпус персонала, медпункт, спортивные площадки и стадион с трибунами. Мила и Зоя взобрались на самый верх трибун и подставили солнцу бледные, не тронутые загаром ноги. – На самом деле у нас очень выгодная дислокация, – лениво поясняла Милка. – Директриса живет в том здании, где клуб и столовка, за аллеей, то есть мы надежно скрыты этими туями… пихтами… ну деревьями, короче, этими! На самом деле вдоль аллеи росли голубые ели, но Зоя промолчала. – А прямо за нашим корпусом – боковая калитка, которая ведет к стоянке. Ну, видела из окна такие две беседки? Вот за ними калитка. И это очень классно, потому что главные ворота – они на виду, прямо там, где персонал живет. И там охрана, а у калитки – нет. – Так она закрыта, наверно. – А кого это останавливает? – засмеялась Мила, вытянув свои легкоатлетические ноги, которыми она запросто брала метровый барьер. – Ты давно занимаешься? – Чем? – Легкой атлетикой. – Четыре года. Хотела быть как Олег. Он уже КМС тогда был, мама просто из штанов выпрыгивала от счастья, на соревнованиях вопила как чокнутая. Ладно, пошли. Скоро на линейку будем строиться. Мила встала, Зоя с неохотой поднялась вслед за ней. Она бы и дальше тут сидела, до самого вечера. Перед ними лежало футбольное поле, по краям заросшее травой. На поле белой известкой попытались воспроизвести разметку, но вышло кривовато. Только круг посередине был четкий и ровный. За трибунами территория лагеря заканчивалась, и начинался тот самый овраг, который они видели из автобуса. Повинуясь какому-то странному чувству, Зоя обернулась назад. Усадьба на холме с этого ракурса выглядела как-то иначе. – Ты идешь? – крикнула Мила. – Да, иду. Когда они примчались к корпусу, вожатая Марина уже выгоняла всех на улицу. – Мы первые, мы первые! – завопила Мила и потянула Зою за руку. Хотя сама Зоя предпочла бы не оказаться в первых рядах. Агния радостно помахала им рукой. Ее коленки были густо намазаны зеленкой. Света, стоявшая рядом с ней, выглядела уже не такой суровой и даже слегка улыбалась. Впереди, у своего корпуса, строился второй отряд. Если бы Зоя не знала, что это детдомовцы, то догадалась бы. Многие были в одинаковой одежде и одинаково подстрижены, но самое главное, в каждом их движении было что-то заученное, отточенное годами. Они строились как солдаты на плацу, в то время как третий отряд напоминал балаган. Вожатые кое-как организовали своих подопечных и повели вперед, но у главной аллеи почему-то остановились. Рядом на дорожке замер второй отряд. – Ну, и что мы стоим? – пробурчала Зоя. – Ждем их. Мила бросила красноречивый взгляд в сторону аллеи, по которой горделиво приближался первый отряд. Впереди шли, даже не оборачиваясь, две невзрачные вожатые, а следом за ними, одна, без пары, шагала девушка. Она вся была женственность и скромность: струящееся платье в цветочек, светлые волосы уложены вокруг головы причудливой косой, вся свежа, как майская роза. Но одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: именно она тут главная. Все глазели только на нее, а она смотрела прямо перед собой, словно царственная особа, которая шествует к своему трону. Следом за ней шли парами несколько девушек и парней с одинаковыми желтыми повязками на правой руке. Видимо, это и был пресловутый комитет самоуправления. Вот они, совершенно не стесняясь, осматривали всех, кто попадался им на пути. Особенно отличались две девицы с цепкими ядовитыми взглядами. – Варя и Яна. Держись от них подальше, – уголком рта сдавленно просипела Зое Мила. – Ну а кто впереди, ты уже догадалась. Следом за комитетом самоуправления, с демонстративной скукой и равнодушием, плелись другие ребята. Одна девочка, бледная, с прямыми пепельными волосами, уткнулась в телефон и даже не смотрела под ноги. Первый отряд миновал перекресток, и вслед за ним повернул на аллею второй. Мила нетерпеливо притопывала на месте до тех пор, пока не настала их очередь. Из колонок грохотала барабанная дробь. Отряды друг за другом проходили по закругленной асфальтовой дорожке и выстраивались в установленных местах. На помосте рядом с флагштоком уже стояли все, кого следовало знать в лицо. Третий отряд остановился как раз напротив, поэтому Зоя спешно затесалась во второй ряд, чтобы не быть на виду. – Что это за яма посередине? – шепотом спросила она Милу. – Туда сбрасывают провинившихся? – Да, и выпускают змей, – серьезно подтвердила Мила, тоже шепотом. – Для костра, что ли? – Ну ты догадливая! Грохот из колонок прекратился, и к микрофону вышла женщина средних лет, высокая, худая, с хмурым невыразительным лицом. Она поправила очки и негромко, но очень четко сказала: – Здравствуйте, «Ясные зори»! – Здрав-ствуй-те! – раздалось в ответ. – Начинаем торжественную линейку, посвященную открытию первой летней смены! Из колонок зазвучал гимн лагеря. После вступления со строчками «Солнце встает – утро настает» Зоин мозг отказался воспринимать происходящее, и оставшиеся три куплета она представляла себе чертей, весело помахивающих трезубцами из ямы для костра. «Ясные зори! Ясные зори! Будут с тобою и в счастье, и в горе!» – черти в яме обнялись за плечи и покачивались в такт песне. – Нам этот кошмар каждое утро слушать придется? – прошептала она Миле на ухо. – А как же! Что нас не убивает – делает сильней! – Ну, эту песню явно сочиняли с целью убить всё живое.