Он замолчал, а я поняла, откуда у него рана. Получается, Эмма знает? — Амели? — позвал меня Остин, сжимая мою руку крепче. — Не молчи. Скажи хоть что-нибудь! — Я знаю, — прошептала я два слова, которые прозвучали, как гром среди ясного неба. — Знаешь? — Остин сделал шаг назад, отпуская мою руку, словно я ударила его. Кивнула. Следующие слова произнесла безэмоциональным голосом: — После твоего ухода я посидела у себя, а потом решила отыскать тебя, чтобы... завершить то, что мы начали в комнате. В коридоре я увидела вас. Поняла, что ты не сдержался, выпил и тебе просто надоело ждать, — я пожала плечами, — и ушла. Не хотелось вас прерывать. — Я не... — Не надо, Остин. Всё кончено. Хотя бы тебе хватило смелости признаться. Я развернулась на сто восьмедьсят градусов и с идеально ровной спиной пошла неспешным шагом обратно в академию. Пустота. Внутри образовалась гигантская дыра. Остин подтвердил, что сделал это сам. Он осознавал, что делал, хоть и не может объяснить причину "почему". Парень только не понимает, что напился до такой степени, что не отдавал себе отчет. Его сознание находилось где-то на грани происходящего. Моих слез он не увидит, пусть думает, что меня это не задело. Неважно. Не помню, как добралась до комнаты. Просто шла ровно и прямо. Стоило мне открыть дверь и оказаться внутри, как встретилась взглядом с Эммой. Мы поняли друг друга без слов, и я наконец-то дала волю эмоциям. Сползла по стенке вниз и зарыдала. Эмма кинулась ко мне, обнимая и говоря слова утешения. Подруга видела меня плачущей лишь раз. Это было на первом курсе, тогда я узнала, что умерла наша кошка, которая прожила со мной и тетей более пятнадцати лет. Тогда я просто всплакнула, а Эмма удалилась, оставив меня одну, потому что мы ещё не были подругами. Сейчас же я рыдаю так, как никогда в жизни не плакала. Когда погибли родители, то я была ещё крохой и ничего не осознавала. Повзрослевши не могла лить слёзы по тем, кого не помнила и не знала. Без понятия, сколько прошло времени, но слёзы просто закончились. Мне стало нечем плакать, будто вся жидкость из организма исчезла. Я посмотрела отсутствующим взглядом на Эмму и спросила: — Почему... ты мне сразу не сказала, что знаешь? — Мы с Тодом вышли из его комнаты, — начала говорить подруга, сидя со мной на полу, — собирались пойти прогуляться. Увидели в коридоре Остина и Мориссу. Я встала в ступор, а потом начала оттаскивать их друг от друга, Тод врезал Остину. Морисса убежала, а я пыталась с ним поговорить, выяснить, что у вас произошло... Но он словно был не свой, что-то говорил про ваши с ним отношения, а потом и вовсе отключился. Тод затащил его в комнату, там и оставил. Я вернулась к себе, но тебя здесь не было, искала в академии, но не нашла... — Я была с Айзеком, — проговорила я тихо, а подруга округлила глаза, поэтому пришлось объясниться. — Мы с Остином ушли сразу после вас, он проводил меня до комнаты, потом... ему захотелось большего, а я сказала, что ещё не готова. Остин ушел. Я пошла за ним и увидела их с Мориссой, — шмыгнула носом, — потом вернулась в зал, напилась и пошла в сад. Там встретилась с Айзеком и мы... в общем, оказались у него в комнате, где я попросила его поцеловать меня. — Вы целовались? — прошептала Эмма. Я кивнула. — Мне хотелось отомстить Остину, чтобы он понял, каково было мне. Но сегодня, когда он признался, я не смогла признаться в этом, Эмма. Мы просто расстались, и слова дались мне с большим трудом... Почему так больно? — Потому что ты его любишь, Амели, — подруга обняла меня, а я прикрыла глаза, ещё раз шмыгнув носом. — Со временем станет легче. — Не уверена в этом. Глава 19 Прошла неделя. Я словно потеряла смысл жизни. Не думала, что меня это так подкосит. Остин пытался завести со мной разговор, что-то объяснить, целых семь раз, но я прерывала его взмахом руки и просто уходила. Не желаю ни видеть, ни слышать его. В столовой парень сидит отдельно от нас. Изредка к нему присоединяется Калеб. Эйтан и Марла не в курсе, что происходит, но они не задают вопросов, за что благодарна им. Эмма всячески старается поддержать меня, заводит первой разговор, вытаскивает после всех занятий в город, приносит чего-то вкусненькое. Боюсь, что Тод в скором времени заревнует, если так будет продолжаться. Кстати, он мне нравится. Я узнала за эти дни его получше и рада, что они сошлись. Калеб когда узнал о том, что Остин чуть не изменил мне с Мориссой, то у него глаза из орбиты вылезли. Да, Остин не изменил лишь потому, что Тод и Эмма им помешали тогда. Друг, скорее всего, пытается выяснить причину у Остина, почему он так поступил, так как Калеб говорит, что Остин любит меня. Можно ведь любить и изменять, да? Есть ещё одна проблема. Айзек. Парень порывался со мной поговорить эту неделю, но я избегаю его. Мне всё ещё стыдно, что я использовала его. Но это не единственная причина, по которой избегаю его. Я просто хочу отгородиться от всех и не испытывать никаких чувств. То, что мне понравился Айзек — это проблема. Не хочу больше отношений. Не уверена, что после Остина смогу доверять людям или... кого-то полюбить. Я всё чаще ловлю себя на мысли, жалея, что нет такой кнопки, которая могла бы отключить все эмоции разом. Моя несобранность отражается и на учебе, в которую я во всю ушла с головой. В заклинаниях я произношу неправильно слова, в зелье добавляю не те ингредиенты, а сегодня у мистера Делеро вообще не смогла создать качественную защиту, которую профессор разбил щелчком пальцев. — Для мага главное качество — это предельная собранность, Вудс, — сказал он мне утром. Я так и не смогла собраться, руки тряслись из-за количества выплеснутой магии, и все знания из головы исчезли. Морисса вообще теперь смотрит на меня с победной улыбкой, словно она выиграла приз. Я игнорирую её и не подаю вида, насколько мне хреново. В первые два дня в мыслях я с ней делала то, за что меня навсегда могут запереть в темнице. Мучила её такими заклинаниями, о которых девушка даже не догадывалась. Но это только в мыслях... Потом случилось то, чего многие опасались. Лерфер снова объявился. Он разрушил целый город на Юге за несколько минут. Никто даже среагировать не успел. Мужчина применил малоизвестное заклинание. Это произошло на выходных, когда многие уезжают из академии. В тот день Эмма забрала меня к себе домой, где я общалась с её родителями. Они у неё хорошие, в первую нашу встречу мы сразу же нашли общий язык. В тот день погибло много невинных людей. Думаю, по этой причине Айзек ищет встречи со мной. Я же поняла, что действительно не стоит лезть в это дело. Что мы с ним сможем сделать, когда сильнейшие маги нашей провинции ничего не могут? Надо быть реалистом. Однако, кулон, который подарил Айзек, так и не снимаю, как и Эмма. Волнение среди людей усилилось, это видно по тому, как запирают свои дома, по количеству народа в городе, по перешептываниям... Но не это страшно, а то, что начались бунты. Люди требуют, чтобы маги их защитили. Они не понимают, почему Лерфера до сих пор не могут остановить. На самом деле, я тоже не понимаю. Он не может быть неуязвимым. Сейчас, сидя на траве, в ожидании, пока Кристоф пройдёт испытание тренера Монро, смотрю в одну точку. Я это испытание уже завалила, пропустив пять магических ударов. Плохой результат, очень плохой. Эммы здесь нет, но видно, подруга просила всегда быть Калеба рядом со мной в её отсутствие. Парень сидит, не подпуская ко мне Остина, который просверлил взглядом мне спину и Айзека. Думаю, последний мог бы попробовать подойти, но тогда нам вчетвером снова грозит наказание. Парень это понимает и не делает попыток. — Когда меня вызовут, я не смогу быть рядом, — произнёс Калеб. — Я понимаю, — кивнула я, не поворачиваясь в его сторону. — Эти двоя уже напрягают меня, Амели, — Калеб поморщился, — я ещё могу понять Остина, он хочет поговорить, но вот Айзек... Что у тебя с ним? — Наверное, он хочет поговорить насчёт Лерфера. — Только не говори, что вы собираетесь лезть туда, куда не надо. — Я не собираюсь, а он не знаю, — мне стало всё равно. Тренер назвал фамилию Калеба, и друг поднялся. — Продержись без меня пятнадцать минут. Кивок. Стоило только Калебу подойти к линии старта, как ко мне с разных сторон практически одновременно подошел Остин и Айзек. Я подняла на них взгляд, но не сказала ни слова. — Оставь нас, — поморщившись, словно от головной боли, сказал Остин Айзеку, — мне нужно поговорить с моей девушкой. — Не думаю, что она уже твоя, — отозвался Айзек, и мы с Остином уставились на него. — Мне тоже нужно поговорить с Амелией. — Потом поговоришь. Уйди, Мэйнард. Айзек остался стоять, а Остин начал закипать. — Хватит, — устало проговорила я им, — не хочется снова идти на отработку. Я скажу вам, что не хочу ни с кем говорить. Поэтому оставьте меня. — Но, Амели... — начал Остин. — Нет. Мы с тобой уже обо всем поговорили. И да, к сведению, — я поднялась на ноги, — я целовалась с ним, — указала рукой на Айзека, а Остин стал мрачнее тучи, — уже после того, как узнала, что ты и Морисса... А ты, — повернулась к Айзеку, — не надо мне говорить что-либо про Лерфера, потому что я не хочу знать. Мы всего лишь учимся на магов, нам его никак не победить. Ректор был прав, нам не стоит лезть не в свое дело. Поэтому, чтобы ты не задумал, не стоит. Айзек внимательно посмотрел на меня и кивнул, говоря: — Я не об этом хотел поговорить. Тогда о чем? Если я и удивилась, то виду не подала. — Не сейчас, — отрицательно покачала головой, а Айзек кивнул. Я села обратно на траву, не обращая на них внимания. Веду ли я себя, как обиженная девочка? Возможно. Но Айзек здесь не при чем, однако он всё равно меня раздражает! Не заметила, как они ушли, но заметила, как вернулся Калеб. Больше за сегодня я не видела ни Остина, ни Айзека и мысленно успокоилась. Вечером Эмма устроила нам девичник, где привезла из города редкие сладости. Их достать очень сложно, даже почти невозможно, но подруга решила порадовать меня этим. Тод опять остался в пролете этим вечером, что я и сказала Эмме. — Он понимает, — ответила девушка, махнув рукой.