Часть 1 из 52 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Детективный роман
Capitolo XII
Римская империя.
Декабрь 270 года — ноябрь 271 года
Рынок в Наиссе славился шерстью. На улице, ведущей к форуму, располагалось множество лавок, предлагавших жителям города шерсть в любом виде: мытую, чесаную, тонкорунную, грубую, белую и окрашенную.
Клавдия привела Елену в лавку Евтропия, торговавшую шерстяными нитями. Там в корзинах лежала пряжа блеклых цветов.
— А почему не торгуете яркой? — поинтересовалась Елена.
— Это баловство, — ответила Клавдия. — Красители нынче недешевы. Покрасить недолго, да вот только дорогие нитки покупатели брать не будут!
— Однажды постоялец нашего мансио приказал фуллонам выкрасить его полотно в красный цвет, — стала рассказывать Елена. — Я отыскала в библиотеке отца рецепт и купила красители. Конечно, в портовом городе выбор больше и цены ниже, но их можно поискать и в Наиссе.
В ответ Клавдия по-доброму улыбнулась:
— Ну, что же, попробуй, дочка.
В тот же день в сопровождении раба Оригена Елена отправилась в публичную библиотеку, здание которой возвышалось над форумом. Она бесшумно скользила в мягких кальцеях по мраморному полу вестибюля мимо бюстов великих авторов, но задержалась лишь у Эзопа, высеченного из лунского мрамора[1]. Глядя на него, с улыбкой припомнила, как отец читал его басни, голосом изображая животных.
Сердце сжалось от тоски. Здоровы ли отец и Иосиф? И что она делает в этом холодном краю, среди незнакомых людей? Где Констанций, какие тяготы он переносит?
Елена вытерла слезы и, отогнав печальные мысли, вступила в огромный зал. Ей тут же пришлось зажмуриться от яркого света, который лился откуда-то сверху. Когда она открыла глаза, то увидела многочисленные книжные шкафы, разделенные пилястрами[2]. Узкая галерея опоясывала помещение, давая доступ к свиткам на втором этаже.
Служитель проводил Елену к шкафам, где были размещены описания путешествий на греческом языке.
Преисполненная благодарности, она спросила библиотекаря:
— А на втором ярусе хранятся сочинения на латыни?
Пожилой служитель улыбнулся наивности юной читательницы:
— Наверху хранятся городские архивы.
Елена отыскала свиток Дионисия Фракийского и устроилась за столом в центре читального зала. Было холодно, однако теплая пенула ее согревала. Прокрутив свиток до нужного места, Елена переписала рецепты красителей на восковую дощечку.
Все необходимое для приготовления она отыскала в крошечной лавочке на форуме.
Скучающий торговец посетовал:
— Местные жители не оценили мой превосходный товар и предпочитают красить шерсть свеклой и сеном. Для такой благородной матроны, как вы, я сделаю скидку на корень марены[3] и белую землю[4]. Могу раскрыть секрет, который сделает красный цвет необыкновенно глубоким. — Он заговорщицки понизил голос: — Перед окраской пропитайте нити водой с добавлением оливкового масла. Вы вспомните обо мне и еще не раз придете в мою таберну![5]
Вернувшись в родительский дом Констанция, Елена с порога радостно сообщила:
— Я нашла старинные рецепты и купила двадцать мин[6] сушеной марены!
Свекровь поджала губы, не одобряя своеволие невестки.
Но Елена обняла ее, уговаривая:
— Ты столько всего знаешь, матушка. Научи меня красить нити!
Слово «матушка» само выскочило из уст Елены и растопило сердце Клавдии, она обняла невестку и пообещала:
— Завтра пойдем в красильню и опробуем твой рецепт.
Окрашивание нитей оказалось трудоемким и долгим делом. Только к Сатурналиям[7] корзина с клубками изумительного красного цвета оказалась в магазине Евтропия. Несмотря на высокую цену, пряжа была раскуплена в течение дня.
Сатурналии — праздник, который предписывал веселиться хозяевам и рабам всю неделю. Родители Констанция преподнесли Елене традиционные подарки — забавные восковые фигурки — и пригласили в храм Сатурна совершить совместное жертвоприношение. И тут ей пришлось признаться, что она христианка и чтит единого Бога.
Lawrence Alma-Tadema — Preparations for the festivities, 1866
Евтропий и Клавдия недовольно переглянулись и ушли без нее.
Когда в лабиринте рудничных туннелей во мраке и тишине Констанций осознал, что благородный легат Сервий Юлий провел его, как мальчишку, злость выбила из него остатки страха.
Но он был жив и хорошо помнил дорогу от грота до деревянного настила через провал. Если он туда доберется, то будет спасен. Констанций снял шарф, подарок отца, подрезал нить и, распустив вязание, смотал нить в клубок. Свободный конец зацепил за выступ и, разматывая клубок, осторожно двинулся вперед. Каждый тупиковый ход Констанций помечал кучкой камней, а нить возвращала его в исходную точку.
Духота вытягивала силы, лабиринт его вымотал, время исчезло. Констанций сел на землю и сделал несколько глотков из фляги. Воды осталось совсем немного.
Ощутив едва заметное движение воздуха, он встал и, нащупывая путь ногой, побрел навстречу потоку. В конце концов это спасло ему жизнь: при очередном шаге нога не нашла опоры. Констанций отшатнулся назад, присел на корточки и обследовал рукой край провала. Он бросил камень, звук падения раздался через семь ударов сердца. Внезапно его осенила мысль: помост через провал, по которому они прошли к семнадцатой штольне, убрали по приказу легата. Значит, он на правильном пути. Чтобы оказаться на свободе, надо преодолеть это препятствие.
Слева стена обрывалась в пустоту, а вот справа Констанций нащупал узкий карниз. Мысленно произнес короткую молитву: «Тебе, Иисус, вручаю свою судьбу» — и, прижавшись спиной к стене, ступил на карниз. Он сделал восемь маленьких шагов, на девятом карниз оборвался в бездну. Констанций набрал в легкие воздуха, оттолкнулся и полетел. Он жестко приземлился на другой стороне провала, ободрал колени и руки, но это уже не имело никакого значения.
Где-то впереди должны быть ступени.
Сотня осторожных шагов в темноте — и Констанций спустился на нижний уровень. Несколько минут он стоял и просто упивался сладостным воздухом, как вдруг услышал звук хлопнувшей двери и шаги. Из-за далекого поворота сочился слабый свет, который показался ему ярче солнца. Констанций дождался, пока затихнут шаги, и двинулся к боковому проходу, где слабый свет позволил увидеть нишу, в глубине которой пряталась грубо сколоченная дверь. Он толкнул ее и шагнул в темноту.
Констанций ощупью исследовал помещение, где вдоль стен тянулись полки со свитками и пачками прошитых документов. Эта находка навела его на мысль о настоящем учете, который велся в потаенной комнате в глубине рудника. Он взял наугад первый попавшийся свиток, сунул его за пазуху и вышел, прикрыв за собой дверь.
Через несколько минут, к немалому удивлению охранников, Констанций появился в гроте, сказал, что утром отстал от группы легата, показал свой мандат и потребовал коня. Было уже темно, и по всему выходило, что он блуждал в подземелье больше шести часов.
Когда Констанций достиг лагеря в Апулуме и вошел в жилище своих кавалеристов, они уставились на него, как на привидение.
— Ты жив, командир?! — декурион не скрывал своей радости. — Префект лагеря сообщил, что ты упал в пропасть, и приказал нам всем убираться.
— Еще повоюем! — пообещал Констанций.
В своей комнате он развернул похищенный свиток и понял, что это отчет о добытом золоте за весь предыдущий год. В нем были отметки об обозах, отправленных через Траянов мост, а также о перевозках через Данубий в Ратиарию, о которых государству не сообщалось. Таким образом, подозрения Констанция подтвердились. Тем же вечером он вместе с декурионом составил план дальнейших действий.
Ранним утром выздоровевший квестор выдал декуриону Констанция стопку тяжеленных липовых кодексов, и декурия[8], усиленная парой вьючных лошадок, покинула каструм Апулума. Однако направилась она не на юг, как было заявлено легату Сервию Юлию, а к золотому руднику.
У ворот форта Констанций разделил декурию на две группы: пятеро остались с лошадьми, получив наказ никого не выпускать, остальные последовали за своим командиром.
Carle Vernet (French, Bordeaux — The Triumph of Aemilius Paulus, 1789 (detail)
Констанций сунул в лицо префекту форта письмо императора, оттолкнул часового и, не обращая внимания на протесты, вошел со своими солдатами в рудничный туннель. Они добрались до тайной комнаты, где сидел пожилой квестор. При виде военных тот схватил масляную лампу и бросил ее на свитки. Констанций скинул лампу на землю, затоптал огонь и, оглушив квестора, оставил его лежать в стороне.
Люди Констанция сгребли в мешки все, что лежало на полках, и не мешкая двинулись к выходу.
У ворот Констанций рыкнул на префекта форта:
— До полудня никого не выпускать! — И скомандовал своим легионерам: — Декурия, рысью марш!
— Ты действительно думаешь, что они будут ждать до полудня? — спросил декурион, который скакал рядом.
— Конечно нет. Но немного времени мы выиграем. Доберемся до ближайшей станции в Бландиане, поменяем лошадей, и тогда догнать нас будет непросто.
Вскоре задул пронизывающий, холодный ветер, и серое небо стало ронять снежинки.
— Метель будет, — сказал декурион. — Точно знаю, я из этих мест.
Когда до ближайшего городка оставалось всего пять миль, замыкающий крикнул:
— Командир! За нами погоня!
Перейти к странице: