— Если вы посмотрите вперёд, — продолжает наш капитан, — то увидите конец этой великой страны, в прямом и в переносном смысле. Я смотрю вперёд, как сказано, стремясь избавиться от беспокойства, которое пробирается мне в голову, как маленький паразит. — Только что мы пересекли первоначальную границу, но она была слишком узкой для растолстевшей талии Америки, поэтому нам пришлось ослабить пояс. Что для союзников значит сотня миль? Что значат несколько сотен мёртвых солдат? — Он всегда получает удовольствие, когда речь идёт о жестокости, — ворчит Нора. Может, это было жестоко, но делалось ради безопасности земель. Это прошлое, но не моё прошлое. Просто я вспомнил отрывок из заплесневелой исторической книги. Массовые миграции, сопровождаемые причудливыми корректировками границы. Дурацкая логика — если здесь достаточно места для американцев, значит, это должно быть Америкой. Страна ползла на север вслед за населением, пытаясь поглотить его, пока разозлённая Канада, наконец, не провела линию. Я вижу её на горизонте. Она рассекает заброшенные фермы Онтарио как застарелый шрам. — Папа? — Спраут сонно моргает, топая по проходу. — Это стена как в Мексике? — Конечно, детка, — отвечает он с нездоровой весёлостью. — Наша тюрьма была создана международными усилиями. Мы построили пол, а Канада — потолок, — он опускает микрофон и выглядывает через дверной проём. — Но теперь всё по-другому. На этот раз мы перелетим через стены. Спраут улыбается, зевает и шлёпается на переднее сиденье. Она чешет глаз под повязкой и зажмуривается. Из уборной выходит Джули. Угрюмость, которую я заметил в её глазах, распространилась по всему лицу. Она выглядит решительно. Что она собирается делать? — Эйбрам, — говорит она. Он не обращает на неё внимания. — Мы приближаемся к пункту назначения, займите свои места. Отключите ваши телефоны… — Эйбрам, — Джули шагает в кабину. Тишина, затем вздох. — Ну что. — Ты уверен, что мы можем пересечь стену? Однажды моя семья пыталась проехать через Вашингтонские ворота, и автоматика чуть нас не перестреляла. — Это когда было? — Лет семь назад? — Как раз когда их вооружённые силы потерпели поражение. Не может быть, чтобы стена ещё оставалась в сети. С другой стороны, на ней всё равно никогда не было зениток. Стена скорее была символом, чем настоящей крепостью. Я выглядываю в окно. Стена достаточно близко, чтобы можно было разглядеть гигантские красные кленовые листья, нарисованные по всей её длине, как сигналы «стоп». Как мы смогли спровоцировать нашего добродушного соседа на такой безумный поступок? Полагаю, даже у самых классных начальников есть свои пределы терпению. — Я подумала… — говорит Джули, — может, мы сначала пешком пройдёмся, посмотрим, что к чему. Удостоверимся, что там безопасно. Эйбрам смотрит на неё, подняв брови. — Никогда не думал, что услышу от тебя что-нибудь об осторожности. — А ты внезапно решил рискнуть? — Что я могу сказать. Ты меня вдохновила. Или довела до безумия. — Эйбрам, — я не вижу их лиц, но замечаю, как Джули сжимает дверной короб. — Думаю, нам нужно развернуться. Сесть в Детройте, взять мотоциклы и осмотреть стену. — Сесть в Детройте? — он хохочет. — Хочешь, чтобы я продлил полёт на триста километров и целый день провёл в дороге ради какой-то бессмысленной разведки? — Мы могли бы поискать топливо в аэропорту. И вообще… — она медлит, но потом продолжает. — Ты видел записи в том доме. «Объекты» в Детройте. Нам надо узнать, что они… — Нет, твою мать, нам не надо, — перебивает он. — К нам это не относится. — К нам всё относится! — рявкает Джули, повышая голос. — Они пытаются превратить эту страну в какую-то… — Я думал, ты закончила с этой страной, — его сухой тон останавливает её. — Я думал, что ты хотела уехать. Её пальцы дрожат, но она молчит. Эйбрам отвлекается на проверку приборов. — Мы перелетим стену на высоте двух с половиной километров. Нас никто не достанет. Ну, ладно, просто для подстраховки… Он щёлкает выключателем и загорается табло «пристегнуть ремни». — … сделаем так. Я встаю со своего места, видя, как нервничает Джули. Она шагает в кабину, и я готов вмешаться. Но взрыва не происходит. — Эйбрам, послушай, — никакого гнева. Её голос стал низким и дрожащим. Отчаянным. — Мне нужно в Детройт. Я наклоняюсь, пытаясь мельком увидеть её лицо в зеркале кабины. — Это важно. Эйбрам разворачивается вокруг своей оси, изумлённо подняв брови. — Зачем? Я не вижу зеркало, но поскольку наклоняюсь ближе в надежде найти ключ к разгадке по лицу Джули… Я кое-что замечаю. Это опаснее её вспыльчивого характера, опаснее её снов и секретов от меня. На границе стены вспыхивает и взлетает яркое пятно. — Эээ? — я краснею и не могу найти слов. Я просовываю руку между Эйбрамом и Джули и тычу в окно. Они смотрят. — Эйбрам? — кричит Джули. — Нет, — у него возмущённый обескураженный тон, будто он хочет сказать: «Здесь какая-то ошибка». Из-за стены появляется какой-то объект, и на некотором расстоянии от нас расцветает огненный шар. Несколькими секундами позже появляется звук: низкий «бум», который ощущается в полу. — Это что за хрень была? — спрашивает Нора, присоединяясь к нам в узкой кабине. Из-за стены появляются ещё два более ярких пятна, теперь они взрываются ещё ближе. Три облака дыма плывут по небу как букет чёрных роз, белые стебли которых тянутся к земле. Первый вертикальный, второй изогнутый, а третий указывает прямо на нас. — Папа, что происходит? — плачет Спраут. — Оставайся на месте, Мурасаки! Что-то свистит за окном, и я замечаю секундный проблеск зенитного снаряда, которых стена якобы не имеет: синий цилиндр с острыми лопастями и красный носовой конус, похожий на детскую игрушечную ракету. Он взрывается где-то над нами, сталкивая самолёт вниз. — Грей Ривер, — мечтательно говорит М. Он прижимается лицом к стеклу, глядя на растянувшееся облако огня. — Магнум XL. — Что? — кричит Эйбрам, вытянув шею. — Старые ракеты с тепловым наведением. — Почему они в нас не попадают? — спрашивает Нора и съёживается, будто боится разрушить заклинание. — Они предназначены для истребителей. Мы слишком холодные для них. — Значит, прорвёмся, — с отчаянной уверенностью заявляет Эйбрам. — Они будут мазать, а мы лететь. М таращит глаза. — Возможно, но… — Ты из ума выжил? — вопит Нора. — Поворачивай! Эйбрам угрюмо смотрит перед собой, сжимая штурвал до побелевших костяшек пальцев. — Поворачивай, — говорит Джули. — Мы можем ещё где-нибудь поискать. — Например, в Исландии? — огрызается Эйбрам. — Например, в грёбаном Атлантическом океане? — его голос дрожит от странной смеси страха и ярости. — Некуда лететь. Времени не осталось. Мы уже в пасти, которая захлопывается. Ещё одна вспышка со стороны стены. — Эйбрам, ради бога! — Джули сжимает спинку его сиденья. — Поворачивай! — Папа? — говорит Спраут. Она стоит в середине прохода с огромными перепуганными глазами. Эйбрам не обращает на неё внимания. Он прибавляет газу и рвётся вперёд. Кажется, ракета настроена серьёзно. Она ворвётся в центр пилотской кабины и сожжёт всё дотла: наши мятежные надежды и своё видение мира, лучшего, чем дал нам Бог, мира, где мы, бесполезные существа, надменно создаём свои правила… ракета взрывается перед нами и самолёт подбрасывает вверх, как от удара в подбородок. Я падаю назад, в проход, ударяюсь головой о кресло и растягиваюсь на полу. Самолёт влетает в огненный шар, и кабина превращается в адскую пещеру. Из окон льётся красно-оранжевый свет, яростные крики проклятых требуют правосудия, настоящего суда, а не эту вселенскую провокацию, крики детей, которые не просили о своём рождении, наказанные за пороки мира, который их приветствовал…