Ни один из нас не может считать, что путешествие его души закончено, пока мы (как вид) не выполним взятую на себя миссию. А она представляет собой именно трансформацию энергий страха, смерти и двойственности посредством полного осознания того факта, что мы не отделены от Бога и эти энергии — не более чем иллюзия. Это — наша коллективная миссия. Каждый из нас служит индивидуальным выражением данной миссии, и та жизнь, которую мы создаем в человеческом мире, служит только этой цели. Исключений нет. Знаем мы это или нет, таков духовный путь любого из нас. Наша личная миссия Мы принимаем решение о том, с какой именно энергией нам предстоит работать, не на человеческом уровне. Это решение предшествует инкарнации и принимается нашей группой душ — группой, к которой мы принадлежим и которая состоит из душ либо воплощающихся одновременно с нами, либо служащих нам духами-проводниками во время нашей инкарнации. Решив, с какими энергиями нам предстоит работать, мы тщательно подбираем родителей, которые предоставят нам необходимый детский опыт, и устраиваем все так, чтобы другие души встретились нам в нужное время — когда они смогут сыграть свою роль в опыте, необходимом для выполнения нашей жизненной миссии. Затем мы создаем в своей физической жизни драмы, помогающие нам ощутить энергии, из которых состоит наша миссия. Эти драмы представляют собой возможности увидеть иллюзорность мира, простить, исцелиться и таким образом вспомнить, кто мы есть на самом деле. Миссия «амнезия» До инкарнации, — пока мы смотрим из мира Божественной Истины, — наша миссия выглядит простой. Однако сразу же после инкарнации она обретает новый уровень сложности. Дело не только в том, что в физическом мире энергия плотнее, чем в духовном, но и в том, что мы должны выполнить свою миссию, не осознавая, какой именно опыт избрали. Если бы люди знали (помнили) свою истинную цель, в этом опыте не было бы никакого смысла. Как можно вспомнить, кто мы есть на самом деле, если мы об этом никогда и не забывали? Поэтому Дух организовывает наш опыт таким образом, чтобы, родившись в человеческом теле, каждый из нас начисто забыл о своей миссии и не осознавал, что жизнь на физическом плане, по существу, представляет собой театральную постановку. Чтобы выполнить свою миссию (трансформировать энергии), мы должны полноценно пережить эти энергии. Например, для трансформации энергии жертвы мы должны в полной мере почувствовать себя жертвой. Для трансформации энергии страха нам необходимо испытать страх. Чтобы трансформировать энергию ненависти, нужно пережить жгучую ненависть. Иными словами, мы должны полностью окунуться в опыт человеческого бытия. Лишь после того, как человек полностью ощутил эмоции, связанные с этими энергиями, он обретает способность полностью простить их. И, именно прощая, мы вспоминаем, кто мы есть на самом деле. Очевидно, что с этой точки зрения мы никоим образом не уполномочены судить кого бы то ни было. Возможно, человек, ненавидящий окружающих, избрал своей миссией трансформацию энергии ненависти. Таким образом, его обусловленное ненавистью поведение не хорошо и не плохо, — хотя и кажется, что он наносит вред окружающим (которые, возможно, выбрали своей миссией быть объектом проекции ненависти). Просто этот человек ведет себя подобным образом, потому что ему необходимо трансформировать энергию ненависти. Вот и все. Энергия ненависти трансформируется, когда человек, чувствующий, что его ненавидят, видит за ненавистью любовь и прощает ненавидящего. В этот момент сердца раскрываются, и между людьми течет любовь. Так ненависть трансформируется в любовь. История Джанет Джанет жила в одном из моих первых терапевтических лагерей для раковых больных. Однако эту женщину пожирала не только злокачественная опухоль, но и гнев на ее двадцатитрехлетнюю дочь Мелани. Мелани постоянно бунтовала против матери. Дочь словесно оскорбляла Джанет и ее нового мужа, Джима. Кроме того, она связалась с каким-то довольно сомнительным типом. — Я ненавижу ее всей душой, — рассказывала Джанет. — Она ведет себя по отношению ко мне и к Джиму просто гадко, и я уже не могу терпеть все это. Я ее не-на-ви-жу! Когда мы копнули личную историю Джанет немного глубже, выяснилось, что подобные же отношения существовали между ней и ее матерью. Все было не настолько очевидно и выразительно, как в драме с Мелани, но общая динамика была такой же. Джанет очень обижалась на свою мать за то, что та постоянно контролировала ее и пыталась управлять ее жизнью. Однако Джанет не бунтовала так, как Мелани. Вместо этого она просто постепенно отдалилась от матери и была довольно холодна по отношению к ней. Мы принялись анализировать, каким образом динамика ее взаимоотношений с Мелани отражала стремление Джанет разрешить проблемы с собственной матерью, но женщина не хотела этого видеть. Она слишком злилась и не могла слушать то, что идет вразрез с ее чувствами. Тогда мы предложили Джанет с головой окунуться в свой гнев — прочувствовать и выразить его, колотя подушку теннисной ракеткой и крича. (Сочетание физических действий и голоса позволяет очень эффективно избавиться от гнева.) Джанет избавилась от гнева на свою мать, однако злость на Мелани осталась. Сатори Джанет В тот вечер у нас был сеанс дыхания сатори. Участники этой процедуры лежат на полу и приблизительно в течение часа энергично дышат под громкую музыку. (См. часть 4, глава 27.) Как ни удивительно, такое дыхание нередко приводит к эмоциональной разрядке, озарениям и глубоким изменениям на клеточном уровне. В этот вечер Джанет пережила сатори — пробуждение. После дыхательного сеанса люди начали рассказывать о своих впечатлениях от процедуры. Едва начала говорить Джанет, мы все поняли: с ней произошло что-то важное. Раньше ее голос был скрипучим и резким, а теперь он звучал мягко и мелодично. Раньше ее поза была напряженной и скованной, теперь же Джанет была расслабленной и открытой. От гнева, еще недавно переполнявшего ее до краев и выплескивавшегося наружу, не осталось и следа. Женщина была спокойной и умиротворенной. Казалось, перед нами сидит совсем другой человек. — Я сама не понимаю, что все это значит, — начала она. — Знаю только, что во время упражнения я что-то увидела, и это было настолько реально, что я даже описать не в силах. В первые минуты ничего особенного не происходило. Затем я вдруг осознала, что парю где-то во внешнем пространстве — в эфире. Тела у меня не было, и я точно знала, что переживаю момент, предшествующий моей нынешней жизни. Я была чистым духом. Никогда прежде мне не доводилось испытывать такого умиротворения и покоя. Затем я поняла, что дух Мелани тоже находится где-то рядом. Она приблизилась ко мне, и мы начали танцевать — просто танцевать в пространстве, без каких бы то ни было ограничений. — Мы стали беседовать о своей предстоящей совместной жизни, — продолжала Джанет. — Об этой жизни. Главный вопрос, который нам нужно было решить: кому какая роль достанется — кто станет дочерью, а кто матерью. Особого значения это не имело, ибо в обоих случаях перед каждой из нас стояла сложнейшая задача. Это серьезное испытание нашей любви. В конце концов мы решили, что я буду матерью, а она — дочерью. Вот и все. — Вроде бы ничего особенного не произошло, — заключила женщина, — но на самом деле все это очень важно. Я просто не могу подобрать нужных слов. Мне не под силу объяснить глубину и значение того, что я пережила. Трансформация энергий Мы обсудили ее опыт и рассмотрели, как видение Джанет соотносится с представлением о нашей миссии в этом мире. На нескольких участников группы опыт Джанет произвел особое впечатление, поскольку они увидели параллели с собственной жизнью. Я предложил женщине, чтобы, вернувшись домой, она ничего не рассказывала дочери. Через несколько дней после возвращения Джанет Мелани позвонила ей сама и спросила, может ли она прийти к матери побеседовать. Та согласилась. И, хотя во время этой первой встречи обе чувствовали себя неуверенно и скованно, вскоре их отношения кардинально изменились. Мелани отказалась от своего вызывающего поведения, распрощалась со своим сомнительным любовником и переселилась к больной матери, чтобы ухаживать за ней. Между матерью и дочерью завязалась тесная дружба, и с тех пор они стали практически неразлучны. Кроме того, стала чаще звонить мать самой Джанет, и понемногу их взаимоотношения тоже наладились. В этом случае трансформация энергии произошла окольным путем. Джанет очень сопротивлялась мысли о том, чтобы простить Мелани. Тогда душа женщины привела ее в мой лагерь для раковых больных, где ей предложили упражнение, которое помогло Джанет вспомнить о собственном соглашении с дочерью, что, в свою очередь, позволило ей увидеть совершенство во всей этой ситуации. Простив Мелани, она трансформировала ненависть, омрачавшую их отношения, и в результате залечила изначальную травму, обусловленную размолвками с матерью. Миссия — коллективное исцеление Все мы пришли сюда, чтобы избавиться от тех или иных проблем своей души или небольшой группы душ, — однако некоторые рождаются в человеческом теле с более глобальной задачей. Их миссия состоит в том, чтобы работать с энергиями, которые управляют нами на социальном/политическом/национальном и интернациональном уровне, и принести исцеление большим группам людей. Конечно, — как и в случае любой другой миссии, — иногда нам бывает очень трудно представить себе, что эти люди предлагают нам возможность исцеления. Возможно, на поверхности мы увидим только войны, голод или стихийные бедствия. Однако стоит допустить возможность, что эти неблагоприятные события представляют собой шанс для исцеления целой группы людей и все это было задумано Духом для высшего блага всех вовлеченных душ, — и мы начинаем смотреть на ситуацию совсем иначе. Позвольте мне привести в качестве примера несколько на первый взгляд непростительных ситуаций. 1. Представьте, что душа, которая пришла в мир в теле Адольфа Гитлера, явилась сюда с миссией трансформировать в еврейском народе сознание жертвы, а в немецком — чувство превосходства. 2. Возможно, Саддам Хусейн пришел сюда, чтобы помочь американцам трансформировать свое чувство вины по поводу рабства в Америке и ужасных издевательств над собственным народом. 3. Представьте, что Слободан Милошевич пришел в мир, чтобы дать белым американцам возможность спроецировать на него собственную ненависть к себе, обусловленную этническими чистками, которые они проводили по отношению к индейцам. 4. Что, если китайское правительство вторглось в Тибет именно ради того, чтобы вынудить Далай-ламу путешествовать по всему миру, распространяя свои прекрасные идеи за пределами Тибета. 5. Представьте, что душа принцессы Дианы специально выбрала время и обстоятельства смерти, чтобы гибель этой женщины помогла открыть сердечную чакру Англии. История принцессы Дианы служила эпилогом к первому изданию этой книги. Дело в том, что принцесса погибла всего за несколько дней до того, как книга была отправлена в печать, поэтому размышления о ее судьбе и смерти были написаны уже после того, как был скомпонован весь текст. Однако в новом издании я включаю этот фрагмент в данную главу, поскольку он непосредственно связан с идеей нашей миссии в мире. Когда я писал о смерти Дианы, это событие было еще очень свежо в нашей памяти. Только что закончились похороны, и эмоции не успели утихнуть. Я все еще очень остро переживал гибель принцессы, и, полагаю, что вы это увидите, читая этот текст. Поэтому я решил не изменять исходный вариант, чтобы вы через мои переживания смогли лучше прочувствовать «сатори» этой ситуации. Прощай, роза Англии Я начал эту книгу с истории своей сестры Джилл. Моя цель состояла в том, чтобы проиллюстрировать, каким образом можно трансформировать на первый взгляд безнадежную ситуацию, если подойти к ней с точки зрения Радикального Прощения. За несколько дней до того, как книга была отдана в печать, судьба дала мне возможность закончить ее не менее поучительной историей, которая в равной степени открывает нам возможность для Радикального Прощения. В отличие от случая Джилл, эта история хорошо известна практически каждому человеку в мире, и почти на всех она оказала глубочайшее эмоциональное воздействие. Я имею в виду, конечно же, историю принцессы Дианы, которая безвременно перенеслась в мир иной ранним воскресным утром 31 августа 1997 года. Для меня эта трагедия началась, когда мне позвонил из Англии друг моего детства Питер Джолимэн. Для него был уже почти полдень, но у нас в Атланте стояло раннее утро, и я еще не читал газет и не слушал радио. — Ты слышал о несчастье? — спросил Питер. —О каком несчастье? — я все еще пребывал в сонном оцепенении, но уже понял, что дело для него достаточно серьезное, иначе он не позвонил бы. — Этой ночью в автокатастрофе близ Парижа погибла принцесса Ди. За ней гнались папарацци. В автомобиле отказало управление, и он врезался в опору туннеля. Принцесса и Доди мертвы. Слушая подробности происшествия в изложении Питера, я почувствовал, как душа на миг сжалась от сострадания, но едва ли это ощущение сохранилось более нескольких мгновений. Я постарался, чтобы мой голос звучал расстроено, но на самом деле мне было почти безразлично. За последние сутки умерло немало людей, подумал я, положив трубку на рычаг. Разве ее смерть значит больше или меньше, чем любая другая? Настало ее время уходить, только и всего. Хотя, конечно, это большое горе для ее сыновей. С этой мыслью я отправился на кухню, чтобы заварить чай и приготовить завтрак. Затем я включил телевизор и с той минуты меня стал медленно и уверенно увлекать водоворот эмоций, достигший кульминации утром следующей субботы — во время похорон принцессы. С каждым днем я все отчетливее осознавал, что происходит нечто необычайное. Реакция на смерть принцессы Дианы, — не только в Англии, но и на всей планете, — была воистину беспрецедентной. Глядя по телевизору, как мои соотечественники сокрушаются и плачут на глазах у всего мира, — а ведь обычно англичане ведут себя очень сдержанно, — я тоже проникся их чувствами и заплакал вместе со всеми. Осознав, что мне тоже больно, я изумился. Почему-то эта женщина, которую я никогда не встречал и о которой никогда не думал, — тем более что последние тринадцать лет я жил в США, — глубоко тронула мое сердце. Горечь утраты переполняла душу, и я был очень удивлен этим. Тогда я пригляделся к ситуации внимательнее и попытался разобраться, что же на самом деле творится. Во всем этом было какое-то необычайно глубокое значение, и я принялся за внутреннее исследование, чтобы понять смысл происходящего. Очевидно, значение смерти Дианы лежало где-то далеко за пределами внешних обстоятельств этой автокатастрофы, какими бы трагическими они ни казались. Мне подумалось, что все это имеет какую-то высшую цель. В среду меня осенило. Шла телепередача из Англии, и я наблюдал необычайный выплеск эмоций среди народа, который известен тем, что никоим образом не склонен бурно выражать свои чувства, и вдруг мне стало понятно, в чем духовная миссия Дианы. Конечная цель ее инкарнации состояла в том, чтобы открыть сердечную чакру Англии и тем самым значительно ускорить духовную эволюции народа Британии, — не меньше. У меня не было ни малейшего Сомнения в том, что она сделала именно это. Кто следил за событиями той недели, не может усомниться в том, что эта женщина в одиночку трансформировала сердце целой страны — а в значительной степени, и всего мира. Я могу вспомнить лишь немногих людей в истории человечества, которые оказали бы такое огромное влияние на мир лишь за счет того, что они излучали энергию любви: это, возможно, Ганди, Мартин Лютер Кинг и Нельсон Мандела; и наверняка Иисус Христос и Мать Тереза. (Неудивительно, что королева Англии склонила голову у гроба Дианы, — никто не видел ничего подобного прежде.) Конечно, если говорить о человеческих добродетелях и силе духовного примера, любое сравнение Дианы с Матерью Терезой покажется неуместным, однако интересно отметить, что смерть Матери Терезы (которая благодаря своей жизни и работе стала в глазах многих людей святой еще при жизни) ни на миг не отвлекла человеческие взоры от леди Дианы. То обстоятельство, что эти две женщины, так глубоко тронувшие мир своей подлинной любовью, ушли из мира с интервалом в несколько дней, имеет огромное духовное значение. Британский народ пережил в XX столетии две войны, принесшие ему колоссальные потери и страдания. И он пронес через все эти испытания свое знаменитое чувство юмора и легендарное умение держаться со сдержанным достоинство — но, полагаю, не открытое сердце. Сердце открылось позже, — не просто с приходом «народной принцессы», но с ее задуманной свыше (а с нашей точки зрения — безвременной и трагической) смертью. После этого аналитики еще долго обсуждали то воздействие, которое она оказала на мир, пытаясь объяснить его через фиксацию людей на знаменитостях, знакомых нам только из средств массовой информации, и через нашу склонность почти боготворить их. Ближе других подошел к сути Джонатан Алтер в своей статье для журнала «Ньюсуик», упомянув явление, которое Ричард Сеннет в своей работе «Падение общественного деятеля» (The Fall of Public Man) называет идеологией близости — когда люди ищут «личные значения в безличных ситуациях». Да, это правда, что люди не знали ее лично, и в этом смысле мы имеем дело с безличной ситуацией. Однако она преодолела границы, налагаемые временем и пространством, и прикоснулась к сердцу каждого из нас слишком глубоко, чтобы объяснить это так просто. Ключ к пониманию ее человеческой силы лежит в архетипе израненного целителя. Этот архетип учит нас, что наша сила таится в ранах, — то есть именно мои раны пробуждают исцеление в тебе, а твои — во мне. Мы все — израненные целители, просто не знаем об этом. Пока человек скрывает свои раны от других и молчит о них, он отделен от исцеления и отрицает его — не только для себя, но и для окружающих. Держаться с достоинством в любых обстоятельствах — значит чудовищным образом подавлять любовь. Это ведет к атрофии сердца и увечьям души. Принцесса Диана с готовностью показывала свои раны всему миру, и тем самым она пробудила целителя в каждом из нас, раскрыла наши сердца и срастила изломанные души. Весь мир наблюдал за тем, как люди брали пример с Дианы и раскрывались, делясь друг с другом своим горем и своими ранами — так же, как делала это она. Она научила людей языку искренности, — языку, позволяющему честно и открыто выражать свои чувства. Я не помню в эти дни ни одного человека на экране, который не проявил бы свои эмоции и чувства во всей их полноте, — а для современного телевидения это весьма необычное дело. Когда у каждого из нас немного притупилась боль потери, а также гнев, сожаление и спроецированное чувство вины по поводу нашего неутолимого голода по образу Дианы и любопытства к ее личной жизни (ведь пресса и папарацци всего лишь потакали нашим желаниям), мы начали различать смутные очертания божественного совершенства во всем, что произошло. Чем больше мы размышляем о миссии, которую взяла на себя эта женщина, и о том, насколько успешно она справилась со своей задачей, тем полнее нам удается признать это совершенство и раствориться в нем.