– По-твоему, вся эта хреновина с ненасилием даст людям счастье? – Она даст им безопасность. Всем и каждому. Безопасность. – Безопасность от кого? От чего? – Друг от друга, разумеется. Дуглас торжествующе ткнул пальцем вверх. – Но не от них! От них никакой безопасности нет. Огнестрельное оружие бесполезно. Может, тактические ядерные боеголовки? И они тоже! Ничего не работает. – Ядерные боеголовки не работают? Кто-то пробовал? – Само собой, кто-то пробовал! Баллистические ракеты, и те не стартуют. Ты понимаешь, о чем я? Против зеленых человечков мы бессильны. Нам нечем ответить. И что теперь будет? Они нас в рабство обратят? Макс ядовито усмехнулся. – Тебе ли не знать про рабство. Но вот тут-то вы все и ошибаетесь. Если бы в этом заключался их замысел, они бы уже приступили. Сразу же после запрета на насилие. – Это еще почему? – изумился Дуглас. Макс постучал по экрану планшета. – Тебе бы следовало почитать, что сейчас пишут фантасты. Они уже во всем разобрались, по крайней мере по состоянию на данный момент. Это, папочка, не завоевание. – Ты так и не ответил на мой вопрос – почему? – Почему не начали бы нас порабощать сразу после запрета на насилие? Потому что мы были слишком ошеломлены. И оттого вели бы себя очень послушно. И, что еще важней, как пишут фантасты, не успели бы организоваться, сформировать структуры сопротивления. Дуглас лишь отмахнулся от него. – Вот тут они ошиблись. Именно сопротивление их и ожидает. И скоро, Макс, ты увидишь, как папочка со своими союзниками примется за работу. Да мы мигом всемирное восстание организуем! Рабству не бывать! Свобода или смерть! – Ты вот эти лозунги собрался впаривать? – Макс уставился на него, словно не веря собственным ушам. – Неподчинение! Неповиновение! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях! – Уже лучше. – Главное – не усложнять. Люди не любят сложных идей. Приходится думать, а думать они тоже не любят. Поэтому мы за них думаем. – Просто отлично, папочка. При условии, что из игроков на поле только твоя команда. Или лучше сказать – на планете? А как насчет инопланетян? Вы ведь представления не имеете, что они думают, и уж тем более не в состоянии навязать им те мысли, которые вам хочется, так ведь? – С чего бы это не в состоянии? Если вся планета выйдет на улицы, вздымая в небеса кулаки, они попросту решат, что эта овчинка выделки не стоит. – Или наоборот. «Хрен с вами, не хотите по-хорошему, переходим к лучам смерти». Дуглас пожал плечами. – Как ты верно заметил, они могли прямо с этого и начать. Однако не начали. – То есть ты готов поставить на карту все человечество в надежде, что инопланетяне дрогнут? Дуглас наклонился вперед и снова продемонстрировал Максу свою фирменную улыбку. – Я говорю этим сукиным детям – ради свободы мы готовы на все. Как по-твоему, формулировка достаточно проста, чтобы даже зеленые человечки в нее въехали? Макс смотрел на него, не говоря ни слова. Дуглас удовлетворенно откинулся на спинку кресла. – Схожу-ка я искупаюсь. – Сходи, папочка, – откликнулся Макс. – И вот еще что. Дуглас поднялся на ноги, шагнул к стеклянной двери. – Что еще? – Если ты – достойный представитель человечества, – теперь уже Макс одарил его своей обычной усмешкой, – то, надеюсь, они все же воспользуются лучами смерти. Оказавшись внутри, Дуглас обнаружил Кристал перед закрытой дверью санузла. Наморщив нос, она пожаловалась: – Он опять его занял, Дуги! А я душ хотела принять. – Иди в другой. – Не хочу в другой! Им прислуга пользуется. Я в этот хочу. – Тогда придется подождать, – ответил Дуглас. – Если, конечно, тебя запах не беспокоит. – Черт знает что! Пойду я лучше подремлю. Она двинулась к спальне. «Подремлю» было эвфемизмом для пары-тройки косячков, после чего она действительно вырубится, если только он не успеет заглянуть в спальню – тогда они сперва немного покувыркаются в постели. Надо не забыть, как только Йорген освободит туалет, принять голубую таблетку… Дверь распахнулась, наружу, пошатываясь, выбрался бледный Йорген. Хлынувшая следом вонища заставила Дугласа отпрянуть. Йорген поднял на него щенячьи, обведенные темными кругами глаза. – Мне надо лечь. Иначе я прямо на месте рухну. – Это и значит «лечь». Или ты сдохнешь, что ли? – Лечь на диван. – Знаешь, Йорген, один придурок из «Гардиан» как-то написал, что у тебя не мозги, а дерьмо. Надеюсь, ты сегодня последних мозгов не лишился? У Йоргена не хватило духу даже окрыситься в ответ. Он зашлепал в сторону гостиной. Дуглас подумал, что если набрать в грудь побольше воздуха, он успеет заскочить внутрь за голубой таблеткой. Снаружи, на веранде, мобильник зажужжал и пополз, вибрируя, через весь столик. Максвелл раздраженно отложил планшет и взял телефон. – Какого тебе хрена, Берни? Ответ прозвучал не сразу, хотя причиной тому было вовсе не разделяющее собеседников расстояние. – Макс. У вас ведь там даже еще не полдень. Чего это ты на ногах? – Едва позавтракал. А ты сегодня сколько стартапов успел сожрать? – Нет больше никаких стартапов, – ответил Бернард после продолжительного вздоха. – Все застыли, словно зайцы в свете фар, и так повсюду. А ты там как, Макс, сукин сын? Трахать хоть есть кого? Мне вот некого. Не считая тех, что за деньги. А папочка где? – Купаться пошел. – Блин, а сам сказал, что будет ждать звонка. – А ты еще не заметил? Кратковременная память у него заметно ослабла. – Заметил. Так он даже противней. – Да и ты, братец, той же дорожкой движешься. Ты ведь его гены социопата унаследовал, не забыл? Никуда теперь не деться. А мне-то что, я просто трахаюсь себе, да и все. Не за деньги. – Когда он умрет, я тебе денег давать не стану. Угроза была столь же старой, как и ответ на нее. – Кто бы сомневался. Так что у тебя там такое важное? Я могу ему передать. – Пошли колонки во всех изданиях. Кроме «Сан», там на первой полосе очередная утечка насчет педофилов из Би-би-си, хрень полная, хотя надо признать, Би-би-си того вполне заслуживают. – Это да, кто бы спорил. Так о чем колонки? – Только не делай вид, Макс, что опять спрятал голову в песок. Идет вторжение на Землю. И мы этого не потерпим. Максвелл расхохотался. – Ты прав, – выдавил он сквозь смех. – Не потерпим. С такой скоростью никакого терпения не хватит. – Очень смешно. – Вы с папочкой полагаете, что сумеете вывести на улицы шесть миллиардов? Мегаломаны вы оба хреновы. И даже сами не понимаете, что это бред. Ничего у вас не выйдет.