– У вас территория войсковой части соседствует с военным городком? – Да. Но городок невелик, всего четыре трехэтажных дома. Отдельные квартиры имеют офицеры, начиная с должности майора. Остальные с подселением. В трехкомнатных квартирах живут по три семьи. Молодые офицеры с семьями на первом этаже офицерского общежития, холостые на втором. Вот и весь городок. Сверхсрочники в основном в казармах, вместе с личным составом. Некоторым разрешено снимать комнаты в ближайших домах. На новом месте нам обещают городок из пяти домов офицерского состава, пятиэтажных, шестиподъездных. Вот тогда каждая семья получит отдельную квартиру. Да и в общежитии будет не так тесно. – Запасной район от вас далеко? – В тридцати километрах. Лес с большой поляной внутри. Там мы проводим ротные учения, стрельбу из техники. А стрельбище для стрелкового оружия на высоте, справа от поселка. Там же склады неприкосновенного запаса ГСМ и боеприпасов. В общем, Александр Михайлович, дела у нас идут практически так же, как и везде. Яковлев кивнул и спросил: – Караул на складах большой? – Мотострелковый взвод. Пять постов, два из них сдвоенные. Начальник, помощник, разводящие, караульные, всего двадцать шесть человек. – Вы сказали про сдвоенные посты. Какие? Командир полка ответил: – Третий пост, там вещевой и продовольственные склады, разнесены друг от друга, между ними САУ-100 – сорок штук, переданные нам на временное хранение, которые уйдут на окружные склады с переводом полка. И пятый верхний пост. Там, как я говорил склады НЗ ГСМ и боеприпасов. Размеры территории поста не позволяют полноценно охранять его одним часовым. К тому же рядом стрельбище, а вокруг лес. Сначала там выставляли одного часового, но в шестьдесят восьмом году, в мае, сразу после праздников на пост пыталась зайти группа неизвестных лиц. Хорошо, часовой находился поблизости, отогнал очередью. Дело ночью было, часовой контролировал территорию. Окажись он на противоположной стороне, неизвестно, что произошло бы. – Понятно. После того случая никаких происшествий на постах не было? Командир полка достал пачку сигарет. – Угоститесь? – Пока не хочу. – Был еще один случай в прошлом году, зимой. Но это, скажем так, не являлось попыткой проникнуть на пост для совершения каких-либо агрессивных действий. Яковлев удивленно посмотрел на Сугринова: – Не понял. Кто-то решил подразнить часового? – Вот именно. В общем, следствие выяснило, что подобным образом решил свести счеты с жизнью житель поселка. От него жена ушла, вот он и додумался до такого. Сам не смог руки на себя наложить, выпил и пошел на пост. Часовой, как положено: «Стой, кто идет?! Стой, стрелять буду!» – дал предупредительный выстрел. А мужик, одетый в фуфайку, с шапкой-ушанкой на голове, еще и ложку из кармана вытащил, продолжая движение. В свете прожектора ложку от ножа не отличить, вот часовой и дал очередь на поражение. К нему никаких претензий, напротив, я парню отпуск объявил за образцовое несение службы, а мужика в морг отправили. Следствие сначала вела военная прокуратура, потом дело передали поселковой и вскоре закрыли. Кроме этих двух случаев происшествий на постах не было. – Что же мужик этот, из-за жены на автомат пошел? – Прокурор говорил, любил сильно, а она погуливала, но нас это не касается. – Тоже верно. Командир полка поинтересовался: – Смотреть территорию будете? Можем службу нарядов проверить, проведение занятий. – Нет, Юрий Александрович. Я же не проверяющий. Тут в кабинет буквально ворвался капитан с эмблемами артиллериста на черных петлицах, хотя все остальные офицеры носили красные, как и положено в мотострелковом полку. – Извините, здравия желаю. Капитан Одинцов, старший оперуполномоченный КГБ при войсковой части. – Он повернулся к Яковлеву. – Очень внимательно слушаю вас, товарищ подполковник. Яковлев усмехнулся и заявил: – А я вас готов выслушать, товарищ капитан. Особист полка замялся: – А о чем, собственно, я должен доложить? – Но вы же ворвались в кабинет, значит, у вас были на то причины. – Я хотел всего лишь представиться. – Таким бесцеремонным образом? Здесь, между прочим, кабинет командира полка, старшего офицера, а вы заходите сюда как к себе домой. Вседозволенность почувствовали, капитан? Как же, ведь вы же не просто офицер, а целый особист, много хлопот можете доставить. Наверное, приятно осознавать себя не таким, как все? Особист смутился еще больше: – Я, товарищ подполковник… извините, конечно, но служба. Яковлев повысил голос: – Что служба? Служба в полку поставлена на должном уровне. Не думаю, что основная заслуга в этом принадлежит вам. Посему требую соблюдения элементарных норм поведения офицера и коммуниста. Вы в первую очередь офицер и член партии и только потом оперуполномоченный. Ваша задача – исполнять обязанности контрразведчика, не более того. Выйдите и зайдите так, как положено. Особист, нахмурившись, вышел. Раздался стук. – Входите, – сказал Сугринов и улыбнулся. – Разрешите, товарищ подполковник? – обратился капитан к командиру полка. – Входите. Что у вас? – Да я, собственно, к товарищу подполковнику государственной безопасности. Командир полка указал рукой на Яковлева: – Пожалуйста. – Вот теперь, капитан, слушаю вас. – Какие будут указания? – не нашел ничего лучшего Одинцов. – Все указания вы уже получили. Если больше нет ко мне вопросов, то я вас не задерживаю. – Товарищ подполковник, разрешите идти? Командир полка кивнул: – Идите, Виктор Алексеевич. Особист, так неудачно нарисовавшийся, вышел. При этом он наверняка перебирал в уме, какими для него могут быть последствия столь неприятного конфуза. Надо же ему было так опростоволоситься перед подполковником центрального аппарата КГБ! Сугринов же усмехнулся и заявил: – Лихо вы его поставили на место. Мне так нельзя. – Почему? Да, он оперуполномоченный, не состоит в штате, у него начальство в дивизии, а сейчас в округе. Но этот офицер исполняет свои служебные обязанности на территории подчиненного вам полка. Всю ответственность за часть перед партией и правительством несете только вы. Проще говоря, Юрий Александрович, будет ваш особист наглеть, игнорировать уставы, ваши распоряжения и приказы – мой вам совет: обращайтесь непосредственно в комитет. Там быстро учат особо рьяных, как следует себя вести. Вы прекрасно знаете, что задача особиста – контрразведка, контроль за закрытой документацией, ее хранением и надлежащим обращением с ней, пресечение попыток посторонних лиц завладеть данной информацией – в общем, все, что связано с соблюдением секретности. Остальное не его дело. Сугринов кивнул: – Я учту ваш совет, Александр Михайлович. Но странно все это слышать от старшего офицера госбезопасности. – В комитете служат обычные люди, да, прошедшие специальную подготовку, но такие же офицеры, как и в Вооруженных силах, милиции. Просто некоторые считают, что темно-синий кант на брюках и погонах дает им особые привилегии. – А разве это не так? – Нет. Я бы сказал, особую ответственность. – Не будем спорить. – Яковлев поднялся. – Да, нам делить нечего. Один вопрос, Юрий Александрович. – Слушаю. – В случае необходимости поможете людьми, техникой? – Это на объекте? – На объекте или вообще. – Какие могут быть вопросы? Конечно, поможем. Пока часть стоит здесь. – Ну, быстро весь полк в другое место не переведут. Это не рота. – Согласен. Обращайтесь, если будет нужда. – Как вам позвонить? Командир полка вырвал из блокнота лист бумаги, написал цифры, передал Яковлеву.