Тха-охонг Она старательно гнала от себя мысли о том, что сейчас происходит с Мартом. Сигналка на запястье оставалась неподвижной, значит, угрозы его жизни нет. Это самое главное. И он тоже точно знал, что с ней все в порядке. А отвлекать в такой ситуации нельзя. Довелось ей увидеть сверху и захваченную часть, час назад приславшую отчаянный запрос о помощи. Сейчас передатчики молчали, оживая только для переговоров с центром. Листолеты были забиты эвакуированными, но пилот предложил попробовать взять еще. – Вы ведь поможете удержать аппараты в воздухе, если что? – спросил он так, будто она была богиней, и Вики не смогла сказать «нет», хотя руки дрожали от усталости. Но они опоздали. И увидели растерзанных солдат. Командира части с отрубленной головой – его опознал один из пилотов. Казненных офицеров на фонарных столбах и черных деревьях, превращенных в виселицы, и деловито располагающихся в части чужаков. Охонгов и тха-охонгов, согнанных в гаражи, как в стойла, и их кровавое пиршество – к гаражам стаскивали трупы инляндских военных. Заполненный листолет тихо летел над гаражами, игнорируя нападающих стрекоз, эвакуированные смотрели на участь тех, кому повезло меньше, чем им, и второй пилот не выдержал, выругался, нажал на гашетку и с остервенением стал поливать пришельцев пулями. Те прятались в зданиях, а он все стрелял и стрелял, пока не кончились патроны. Вики молчала и запоминала. Они снова пролетали над виселицами. К горлу подкатила тошнота: в личном составе части были не только мужчины. Несколько иномирян сейчас обшаривали трупы. В живых из инляндских военных не осталось никого. – Прикажи отлететь метров на сто, – попросила Виктория сипло. И, когда вся эскадрилья удалилась на безопасное расстояние, Вики, сжав очередной амулет-накопитель, с чудовищным усталым хладнокровием обрушила на занятые казармы широкий огненный столб, выжегший дотла все на земле и над землей. От стрекоз остались лишь хлопья пепла, опадающие на землю. Когда они возвращались обратно во дворец, она еле удерживала щиты и ругала себя за трату сил. Но сумела дотянуть защиту до купола дворца – а там уже, опустившись под укрепленное Мартином плетение, смогла расслабиться. Но ненадолго. Оказалось, с середины дня начали выходить из строя телепорты, и в какой-то момент помощники Виктории не смогли стабилизировать их. Благо, эвакуация придворных почти закончилась. – Нам придется оставить дворец, – сухо сообщил министр обороны, когда она, выжатая досуха, появилась в гудящем штабе с бутылкой молока. – Иначе нас блокируют здесь, и мы потеряем оперативную связь с внешним миром. Сейчас заряжают амулеты листолетов. Решено уйти в Кавеншир, на границу с Рудлогом. Туда враги доберутся еще не скоро, а мы сможем передислоцировать войска и организовать оборону. – А запросить помощь у Рудлога? – поинтересовалась Виктория. Министр обороны покачал головой. – Напали не только на нас и Блакорию, леди Виктория. В Рибенштадте идут бои, но там ситуация немного удачнее. У них портал открылся на три часа позже, поэтому соседи смогли подготовиться. Рудлог не поможет. В Иоаннесбуржской области тоже открылся портал. Вики кивнула, отпила еще молока. – Я помогу вам вывести людей, лорд Отергейл, – сказала она. – И я готова помогать при необходимости. Но моя основная задача – сохранить Глоринтийский дворец и не дать короне Инландеров попасть в руки врагов, поэтому я вернусь сюда. Мне нужно еще заблокировать часовню, где хранится корона. Коронацию сейчас мы не сможем провести, но это нужно будет сделать при первой возможности, как только отобьем коронационный амфитеатр. – Я понимаю, леди Виктория, – буркнул министр. – И согласен с вами. Как бы ни был нам в данный момент нужен инициированный король, но пытаться сейчас проводить церемонию – это самоубийство. Тем более теперь есть большие сомнения, что коронация состоится. И в ответ на ее настороженный взгляд пояснил: – В Блакории, пока нападающих удерживали на окраине, срочно собрали уцелевших аристократов. Его Священство провел коронационную службу, как полагается, в ритуальном амфитеатре. Корона Блакори не двинулась с места, леди Лыськова. То ли нет больше сильной крови в блакорийском высшем свете, то ли… боги оставили нас. Блакория Барон фон Съедентент тоже был плотно занят, и его помощники удивленно наблюдали, как веселый и немного безалаберный придворный маг превращается в собранного и рыкающего боевика. Впрочем, сейчас всем было не до смеха. Мартин, запечатав после неудавшейся коронации семейную часовню Блакори со ждущей на алтаре своего часа короной, прошел по дворцу: его щиты и так были крепки, но запитать их на усиливающие амулеты было не лишним. Как и добавить плетений в купол под гулкую канонаду с восточной стороны Рибенштадта. В центр враги еще не дошли – растущий перламутровый «пузырь» в заснеженном восточном пригороде Рибенштадта был замечен вовремя, чтобы срочно вывезти из поселка всех жителей, оцепить его, подогнать артиллерийские орудия, пусть их было немного, танки и самоходки и проинструктировать боевых магов. И объявить срочную эвакуацию столицы. Жители четырехмиллионного города бежали, создавая многокилометровые пробки на западе столицы, покидая дома под громкие сигналы тревоги и призывы эвакуироваться. Впрочем, не все оказались сознательными – несмотря на военные сводки из Лаунвайта, часть народа привычно понадеялась на «авось пронесет», и спасательным службам пришлось обходить оставленные квартиры, выносить тех, кто не смог уйти сам, и предупреждать, уговаривать тех, кто не захотел. В опустевших кварталах можно было работать огнем по площадям, не боясь зацепить мирное население – именно это стало препятствием для успешного сопротивления в Лаунвайте. Да и сам Рибенштадт был построен иначе, чем широкий, продуваемый всеми ветрами Лаунвайт. Если столица Инляндии имела четкое геометрическое строение, прямые улицы, большие просторы между домами, то в Рибенштадте с непривычки легко было заблудиться. Даже в спальных районах застройка была очень плотной, запутанной, а уж в центре, где машина едва-едва могла проехать меж домами (не говоря уже об огромных тха-охонгах), можно было бы отбиваться бесконечно. Узкие улочки, укрепленные имения-крепости, доставшиеся новой аристократии от уничтожившей друг друга старой, – таков был центр столицы Блакории. Мартина вызвали во дворец, как только стало известно о появлении «пузыря»-перехода. Барон не стал медлить – тут же по координатам перенесся в пригород и попытался закрыть распускающийся «цветок». И ему удалось, несмотря на то что резерв пришлось вычерпать на четверть. Удалось… но стоило перевести дыхание и облегченно выругаться, как на том же месте появился новый. – Бесполезно, – после третьей попытки сказал он находящемуся рядом генералу Штейнхольту, с напряжением ожидающему результата. – Готовьтесь к обороне. Я присоединюсь к вам позже. Генерал без слов кивнул, глядя на вновь раздувающийся переход, и пошагал в сторону временного командного пункта, где ожидали командиры магических и стандартных подразделений. По периметру опустевшего городка под налетевшей легкой метелью выстроили несколько линий обороны. И, когда из перехода появились первые отряды армии инсектоидов, на них обрушили шквальный огонь. Портал окружили стенами вертикальных щитов, закрыв выходящих, как в аквариуме, и внутри творилось настоящее огневое светопреставление. На какие-то минуты волны насекомых с людьми на спинах перестали появляться из «цветка», и защитники успели возликовать – когда из провала снова хлынул поток охонгов и стрекоз. Только без людей. Они всё появлялись и появлялись, бесконтрольной массой мечась внутри щитов, натыкаясь на них. Слишком много было ударов, и внутренние слои обороны начали падать. Сотни стрекоз, которых не успевали сбивать, поднимались в небеса над щитами, кидались на блакорийцев, дурели от запаха крови и атаковали всё ожесточеннее. Защитников медленно стали отдавливать в сторону столицы. Все-таки слишком мало было вооружения, слишком небольшой была армия страны, несколько десятков лет не знающей конфликтов. Заканчивались боеприпасы – их не успевали подвозить, и драгоценные орудия транспортировали подальше, только чтобы не потерять. Как только снизилась огневая поддержка, из портала опять пошел поток гигантских тха-охонгов, продавивших щиты и снесших полосу пулеметчиков. Заканчивались силы и у боевых магов, и им тоже пришлось отступать перед организованной атакой управляемых инсектоидов. Да, защитники выиграли время для эвакуации города и предотвратили огромные потери, позволили вывести основные войска за пределы столицы, чтобы подготовиться к контратаке. Но Рибенштадт медленно, пядь за пядью, сдавался, огрызаясь короткими боями в узких улочках, вспышками, ловушками, минными растяжками и ударами с крыш домов. Мартин фон Съедентент, закончив укреплять дворец, направился на второе место работы – в МагУниверситет. У входа стояло украшенное заснеженное Дерево сезонов, разноцветные ленты трепетали на ветру, и постукивали друг о друга глиняные шарики в гирляндах. Было непривычно безлюдно. Студентов уже вывезли в южные летние корпуса, располагавшиеся неподалеку от Форштадта, преподаватели один за другим присоединялись к армии. А ректор прошелся по приземистому, пахнущему старым камнем зданию, укрепил и его щиты, добавил сигналок и ловушек: любой, кто попытается проникнуть под купол, получит сначала слабый предупреждающий разряд, а потом – смертельный. Все первостепенные задачи были выполнены, и Мартин, посмотрев на запястье с молчащей сигнальной нитью Виктории, повернулся на восток, где продолжала грохотать слабеющая канонада. Хотя сначала нужно бы укрепить свой дом… там же слуги. Но взгляд его неожиданно упал на едва видимые в снежной дымке шпили, украшенные стальными во́ронами, и, прежде чем заглянуть домой, Мартин по какому-то наитию направился к старому дворцу династии Гёттенхольд, превращенному в музей. Там было очень тихо. Барон фон Съедентент, запустив несколько Светлячков, прошел в древнюю часовню Черного Жреца, слушая почти зловещее эхо своих шагов в высоких темных залах дворца-замка со стрельчатыми узкими окнами. Поклонился древнему распахнувшему крылья богу, который высокомерно взирал на него с пьедестала, сжимая кривые каменные клинки, и окутал прочной защитой запыленный венец Черных королей, что мирно лежал под стеклом. Сияние Светлячков заставляло изумруды венца мерцать, да и тени вокруг, в безмолвии, плыли зловещие, угрожающие, и статуя словно двигалась. – Ты уж там помоги нашему Максу, – чувствуя себя идиотом, попросил барон. – Если ты действительно там. И можешь слышать меня. Он осмотрелся и увидел у стены крошечные пузырьки с ароматическими маслами. Опрокинул их в плошку у изножия изваяния – из всех набралось всего несколько капель. Статуя, конечно, не откликнулась, и Мартин, снова поклонившись, направился к выходу из часовни. Но у входа обернулся. – И возвращайся, Великий, – тихо сказал он. – Видишь, что творится. Блакориец, выйдя из дворца, выставил купол и вокруг него, запитал его на оставшиеся амулеты и только потом заглянул домой. Дома он пробыл недолго: проинструктировал слуг, чтобы они уходили с остальными жителями, поставил защиту, выпил молока – и, прихватив парочку упаковок, ушел на линию фронта, продвигающуюся уже по спальным кварталам. Там сражались солдаты, там бились маги, многие из которых были его выпускниками. С другой стороны города продолжалась эвакуация, и стояла задача задержать захватчиков. Инсектоидная армия, массой наступая по всей линии обороны, ухитрилась зайти за фланги с севера и юга и в ближайшие часы могла попытаться замкнуть блакорийцев в котел, а этого нельзя было допустить. Нужно было обеспечить отход войск вслед за жителями и попытаться обойтись без тяжелых потерь. Мартин присоединился к отряду боевых магов на одном из флангов в спальном квартале, и с его помощью удалось остановить пришельцев, пытающихся замкнуть кольцо. В это же время войска по приказу генерала Штейнхольта совершили маневр – по центру линии фронта резко отошли назад, вглубь столицы, распределившись по оставленным укрепленным домам и улочкам и образовав провал в обороне, куда и хлынули нападающие, теперь и сами оказавшись в полуокружении. Оставленные в захваченных спальных районах группы саперов минировали улицы, а снайперы, расположившиеся в опустевших высотках, расстреливали воинов на спинах тха-охонгов и раньяров, пока хватало боеприпасов. Снайперы лежали на позициях, понимая, что они фактически смертники. Их находили и убивали или тащили окровавленные тела в челюстях для устрашения еще живых стрелков. В центре бои продолжались почти трое суток. Погиб генерал Штейнхольт, разорванный раньяром, погибли и несколько сопровождавших его офицеров, потери продолжали нарастать, а из провала все выходили и выходили новые волны инсектоидов. Мартин фон Съедентент, не спавший трое суток, вместе с поредевшим отрядом боевых магов оказался на переднем краю обороны, обеспечивая отход последних военных и прикрывая работу саперов. Как только был дан сигнал, что все военные уведены за возведенные линии укрепрайонов, а гражданских в городе не осталось, он открыл Зеркало и вывел свой отряд в безопасную зону. И вместо того чтобы свалиться спать, позвонил Вике. Они разговаривали долго, тяжело, разделенные сотнями километров и каждый своим долгом, – но никогда еще не были так близки друг другу. Мартин выспался и пришел к Виктории в тихий дворец Инландеров, и там они попросили оставшегося при часовне священника поженить их. Весь обряд они крепко держались за руки, слушая скрипучий голос служителя и ощущая тягостную пустоту огромного замка. Виктория оставила по периметру дворца множество сигналок на случай нападения и ушла в Блакорию с Мартином, потому что отступившие инляндские войска под командованием министра обороны лорда Отергейла к тому времени были почти полностью разбиты, и централизованное сопротивление в Инляндии прекратилось. Столица Блакории, Рибенштадт, опустел за четверо суток, превратившись в занесенный снегом город с пятнами крови и следами огня повсюду, заиндевевшими останками инсектоидов и людей, покореженной техникой на улицах, изрешеченными и обрушившимися от ударов артиллерии домами и очагами отчаянного подпольного сопротивления в запутанных улочках центра. Вторая белая столица, пусть продержавшись куда дольше первой, тоже уступила. Но по сравнению с Инляндией можно было считать, что блакорийской небольшой армии повезло. Она выиграла время и достаточно проредила ряды врагов, чтобы тем понадобилось задержаться в Рибенштадте для восстановления численности, прежде чем идти на другие области страны. Маль-Серена Царице Иппоталии, которой с утра, как и другим правителям, исправно докладывали о вторжении, начавшемся в Инляндии и несколькими часами позже – в Блакории, срочно сообщили, что и Маль-Серену не обошло стороной появление портала. Призрачный шар был предсказуемо обнаружен на окраине столицы, там, где за шоссе, уходящим на север страны, шла полоса прибрежных отелей и магазинчиков с кафе, а метрах в четырехстах начиналось море. И здесь провели эвакуацию, оперативно переселив отдыхающих и вывезя персонал гостиниц. Но царица, одетая в фиолетовый траурный хитон и обрившая в знак скорби прекрасные волосы, не стала приказывать вводить войска. Она осталась одна неподалеку от растущего портала среди опустевших курортных коттеджей и терпеливо, спокойно ждала, когда «цветок» созреет и раскроется. Зрел он долго, а Талия гуляла по кромке моря, слушая его ровный рокот и умиротворяющее шипение набегающих волн, и изредка поглядывала в сторону шара. Над ней, в затянутом облаками небе парили чайки, обеспокоенно и пронзительно покрикивая. И, когда в образовавшийся провал рухнула земля, утягивая за собой несколько коттеджей, царица не стала ждать. Она вошла в воду по пояс и призвала море. Гигантская серо-пенная волна перехлестнула через расставившую руки царицу, нависла над провалом и рухнула в него, сбивая рванувшихся наружу раньяров обратно в провал, заполняя межмировой переход сотнями тысяч тонн воды. На поля Лортаха, где собралась готовая к атаке третья армия, хлынуло иномирянское соленое море, уничтожая людей и инсектоидов. Сфера из эновера была вымыта в мир, откуда ее принесли. А вода все текла и текла, пока переход не разорвало от слишком большого ее количества, зависшего в бесконечном пространстве между Турой и Лортахом глыбами соленого льда, расстояние между каждой из которых составляло несколько световых лет. Царица, ослабевшая и потускневшая, осела в возвращающееся на место море. Оно унесло песок и осколки разрушенных домов. Там, где был провал-переход в другой мир, сейчас плескалось неглубокое соленое озеро. Иппоталия перевела дыхание, умылась ледяной водой. Подняла руку, показывая наблюдающим за ней издалека сотрудникам службы безопасности, что с ней все в порядке, и, сбросив хитон, пошатываясь, ушла в океан. Ей нужно было восстановить силы, потому что потратила она почти все. Вечером Талия вернулась во дворец, все еще уставшая, но уже способная нормально перемещаться и разговаривать. Посидела немного с внучками и внуками, питаясь их любовью и укрепляя дух, – ибо даже самым сильным людям после потрясений и утрат нужна опора, а в чем искать опору дочери Богини любви, как не в самой любви? Затем Иппоталия посетила военное совещание – там ждали только ее, – где прошло обсуждение возможной помощи соседним Инляндии и Блакории. И подготовки к отражению нападения пришельцев со стороны этих стран, если они будут захвачены полностью. У Маль-Серены была самая маленькая армия на континенте, и военные совмещали обязанности с полицейскими. Танков и самоходок не имелось вовсе, зато было несколько транспортных листолетов и кораблей. Пусть морской путь сейчас опасен, но навигацию можно было уже открывать. Толстого ледяного покрова у берегов Инляндии никогда не бывало, и мешала скорее ледяная крошка, которую приносило с севера. А у берегов острова Иппоталии самые стойкие и вовсе купались всю зиму. Море там не замерзало вообще. И пусть серениты не могли полноценно помочь соседям военным путем, зато щедрая островитянская земля способна была принять часть беженцев и защитить их. Рудлог