Каролина – Слушай, ну что же ты такой ску… – Каролинка прислонилась плечом к колонне, которая была старше ее почти на тысячелетие, и затихла на полуслове, погрузившись в любование городом. Розовый и золотой, он наливался цветом по мере того, как солнце поднималось из-за горизонта, и туман струился по его древним улицам, меж холмов и домов, и река была серебряным зеркалом, а берега и дальние зеленые дымчатые холмы – чудесной рамой этого зеркала. – Как же красиво, – мечтательно выдохнула младшая Рудлог и поспешно начала фотографировать, пока не ушло волшебство. Завтра она опять придет в это время, и послезавтра, и, когда найдет ракурс, сядет рисовать. Каролина закончила фотографировать, обернулась к молчаливому странному йеллоувиньцу. – Разве есть в мире место красивее? Голос ее дрожал от восторга. Послушник взглянул на город, и на миг, к удивлению Каролины, его высокомерное и жесткое лицо преобразилось, стало умиротворенным и мечтательным. И словно потянуло от него этим умиротворением. Принцесса лихорадочно зарисовывала юношу в блокноте. Вей Ши нахмурился, глядя на нее; она заметила, отступила, спрятав блокнот за спину, – вдруг снова на нее нападет? У колонн шевельнулись два охранника, но йеллоувинец даже не посмотрел в их сторону. – Не бойся меня, – проговорил он скрипуче, словно давно уже не разговаривал. – Я не хотел тогда сделать тебе больно. – Так ты извиняешься? – обрадовалась принцесса. Молодой человек промолчал, и она махнула карандашом и сосредоточенно нанесла тень на скулу на рисунке. – Ладно, буду считать, что ты извинился, и я тебя простила. – Я не желал сделать больно, – высокомерно подняв подбородок, продолжил послушник. – Но не надо меня фотографировать и рисовать. Я не хочу. – Но почему? – протянула Каролина жалобно. – Я никому не покажу, честно-честно. Ты красивый, понимаешь? У тебя выразительное лицо, глубокое. И плечи. Я не могу успокоиться, пока тебя не нарисую. У меня так бывает, – пожаловалась она. – Как мания. Думаешь, мне приятно приходить и надоедать тебе? Он безразлично смотрел на нее; принцесса вздохнула, вырвала листок из блокнота и демонстративно порвала его. Вей Ши, не моргнув и глазом, перевел взгляд на город, и лицо его снова изменилось, он даже веки прикрыл от удовольствия. – Красиво, – признал он. – Но есть место красивее. Это великий Пьентан в сезон Желтого Ученого. Цветущий Пьентан. – Когда-нибудь я побываю и там, – убежденно сказала Каролина, засовывая клочки бумаги в карман. – А ты где там жил? – В центре, – буркнул Вей Ши, вновь начиная орудовать щеткой. – А твои родители сейчас там? А почему ты сюда приехал? – обрадовавшись, что ей отвечают, принцесса начала атаковать послушника вопросами. – А почему ты булочку не ешь? Может, тебе что-то другое принести? Ты похудел… – Слушай, – терпеливо проговорил Вей Ши, поднимая голову, – почему ты такая настырная? – Я не настырная, а любопытная! – отрезала Каролина. – Ты, – сказал он грубо, – настырная, невоспитанная, не имеющая представления о личных границах девчонка. Твоим родителям надо держать тебя в строгости, иначе никто не возьмет тебя в жены. Младшая Рудлог даже опешила. – Это почему не возьмет? – обиженно спросила она. – Я красивая. Послушник выпрямился, осмотрел ее с ног до головы. – Я бы не взял. Ты шумная, а у девы должен быть тихий и мелодичный голос. Как переливы колокольчиков на ветру. Ты вульгарно красишься и слишком много надеваешь украшений, это смотрится нелепо. Ходишь тяжело, а поступь должна быть легкой и жесты плавными. У тебя темная кожа, а должна быть тонкой и белоснежной. Ты толстая. Каролина Рудлог Каролина задрала подбородок, хотя губы у нее дрожали. – А что-нибудь хорошее во мне есть? Он опять высокомерно осмотрел ее. – У тебя хорошая осанка, – сказал неохотно. – Ну хоть что-то. И совсем я не толстая, – стараясь сдерживать слезы и подавляя желание сбежать, проговорила Каролина. Ей было очень обидно. – Я фигуристая! И вообще я еще поменяюсь. Знаешь, сколько на мою руку будет претендентов? И вообще я выйду замуж за принца! Может, даже за вашего, за йеллоувиньского! Вей Ши коротко рассмеялся. – Для нашего йеллоувиньского принца с детства воспитывают трех жен, девочка. Из лучших родов страны. Они тихи, образованны и так красивы, что цветы от стыда закрывают лепестки, когда они проходят мимо. И помимо жен у него еще будет сто наложниц. По одной от каждой провинции. Каролина слушала, открыв рот. – Бедный принц, – с жалостью сказала она. – Так и с ума сойти можно. – Что ты понимаешь, – презрительно откликнулся Вей Ши. – У меня пять сестер, и это иногда напоминает сумасшедший дом, – серьезно пояснила принцесса. – А если бы нас было сто, боюсь, Рудлог бы не устоял. – Будущие жены наследника и наложницы научены послушанию, – процедил послушник, доскабливая очередную лавку. – И знают свое предназначение. И не будут досаждать. – Бедные, – опять вздохнула Каролина. – Вот так прожить, когда цель в жизни – не досаждать мужу. Да и вообще, наложницы – это глупость. Я бы никогда не согласилась, чтобы у моего мужа были какие-то там наложницы. Или еще какие-то жены. – Это потому что ты не из Йеллоувиня, – буркнул Вей Ши. – Быть наложницей императора – великая честь для самой девушки, ее семьи и провинции. Это не отношения между мужчиной и женщинами, а отношения между императором и его землями. А жены обеспечивают преданность сильных родов. – А как же любовь? – грустно поинтересовалась младшая Рудлог, продолжая чиркать в блокноте. Послушник, только набравший в ковшик кипятка, чтобы обдать скамью, посмотрел на принцессу с откровенной насмешкой и жалостью. Но тут же опять напрягся, шагнул к ней. – Да я не тебя рисую! – возмутилась принцесса и в доказательство потрясла блокнотом. – Я вообще тигра рисую, вот! Послушник почему-то смотрел на ее тигра с изумлением. – А почему красный? – спросил юноша, впившись в Каролину жестким взглядом. – Откуда я знаю, – огрызнулась она. – Нарисовалось так! Он поморщился, молча сунул ковшик в котел, подхватил его шестом и понес дальше, к следующим лавкам. Каролина топала следом. – Хочешь, я помогу тебе? – предложила она с сочувствием, когда он остановился и опять начал поливать кипятком лавки. – Ты не думай, я не всегда жила во дворце. Раньше мы жили в деревне, и я помогала по дому старшей сестре. И даже козу доила, вот! А ты доил когда-нибудь? – Нет, – буркнул Вей Ши. – А корову? – Я что, какой-то грязный крестьянин? – процедил послушник. Каролина удивленно окинула взглядом его простую бедную одежду. – А чем ты лучше крестьянина? – рассудительно заметила она. – И он, и ты тяжело работаете, чтобы прожить. Тогда откуда в тебе столько высокомерия? Папа говорит, люди, которые зарабатывают на жизнь честным трудом, заслуживают уважения. Независимо от происхождения. Вот разве тебе было бы приятно, если бы я презирала тебя только потому, что ты вынужден работать, а я нет? Или потому, что моя семья богатая, а твоя нет? Это ведь неправильно. Главное не кто ты, а какой ты. – Твой отец – идеалист, – презрительно откликнулся Вей Ши. – А ты еще слишком маленькая и глупая. В мире происхождение значит все. Сильнее кровь – ближе к богам. Простолюдин может позволить себе все, с него спроса нет. А тот, кто отмечен божественной кровью, отмечен и большой ответственностью. – О, – протянула младшая Рудлог, – так ты правда из обедневших аристократов? Но это же не значит, что надо быть таким злым. Я от тебя ничего достойного уважения еще не видела, если честно. Ты все время задираешь нос и грубишь. С тобой очень трудно общаться. Он в раздражении повернулся к ней. – Неужели непонятно, что я вообще не хочу с тобой общаться? – Это понятно. А почему? – рассеянно спросила Каролина. Пальцы опять потянулись к блокноту, и красный карандаш из пенала сам прыгнул в руку. Сам, честное слово! – Тебе сколько лет? – Скоро будет тринадцать! – гордо заявила принцесса, вновь рисуя тигра. На этот раз он прижался к земле и готовился атаковать. На самом деле тринадцать исполнялось в августе, сразу после Ангелининого дня рождения, но зачем уточнять? – А мне – двадцать один, – сообщил Вей Ши, надраивая лавку щеткой. – Мне просто неинтересно. – Неинтересно, – обиженно пробурчала Каролинка, пририсовывая тигру раздраженно ударяющий по боку хвост. – Зато мне интересно, вот! И вообще, храм для всех, хочу и хожу. Хочу и стою рядом! Хочу и разговари… – Великий праотец, это худшее из наказаний! – резко выдохнул послушник. – С тобой невозможно находиться рядом, ты шумная, невыносимая деревенщина! Даже в казармах было спокойнее! Каролина надулась, топнула ногой. – Слушай, почему ты все время грубишь? И такой высокомерный, а сам ведь ничего из себя не представляешь! Даже дедушке помогал с таким лицом, будто тебя сейчас стошнит! А еще… еще ты на девчонку похож, вот! И, не найдя больше слов, от избытка чувств швырнула в него карандаш. Вей Ши, стоявший вполоборота, дернулся в сторону – и от резкого движения остатки кипятка из ковшика плеснули ему на рубаху. – Мамочки, – пискнула Каролинка, мгновенно растеряв запал и прижав блокнот к груди. – Прости, пожалуйста, извини, я не хотела, правда!!! Вей Ши с шипением тянул рубаху вверх, и принцесса замерла. Спина его была покрыта розовыми длинными рубцами. Каролинка ахнула, и йеллоувинец быстро повернулся к ней лицом. Бок его покраснел, и он набросил рубаху на спину, завязав рукава на шее.