– Детей я забрал сразу после открытия портала на Севере. Симон обещал проследить, чтобы домочадцы тоже перебрались сюда, если будет хоть малейшая угроза нападения. Я настаивал, чтобы все перешли сразу, но они отказались. И матушка с тетей тоже. Василина так дернула волосы, что на глазах появились слезы, и Мариан подошел, отобрал расческу, стал разбирать ей волосы по прядям. – Ты справишься, – сказал он понимающе и погладил ее по плечам. – Я с тобой, Василина. Не знаю как, но ты же смогла закрыть портал. – В том-то и дело, что я и сама не знаю как, – молодая королева умоляюще посмотрела на мужа. Голос ее был слабым. – Что тогда с землетрясениями, что с порталом – меня как наваждение вело какое-то. Зов. Это не слова, а будто тянет кто-то, подталкивает, подсказывает, что делать. Но ты думаешь, я сейчас способна сделать дыру в земле и вызвать лаву? Я понятия не имею, как это получилось! Я чувствовала потребность подойти к этой дыре, понимаешь, как будто телом ее ощущала, а сейчас я ничего не чувствую! Руки, крепкие, надежные, гладили по плечам, и Василина закрыла глаза, прижалась мокрым затылком к животу мужа. Как всегда, он придавал ей уверенности. И спокойствия. – В любом случае сейчас вокруг порталов такие бои, что туда не пройти, Васюш, – сказал Мариан, прекрасно понимая ее состояние и прижимая крепче. – Нам придется пробивать тебе проход, и я точно не пущу тебя, пока не буду уверен, что это безопасно. А если ты опять что-то почувствуешь… прошу, только скажи мне. Я не буду больше тебя останавливать. В твоих родовых материях я бессилен, но хотя бы могу хоть немного защитить тебя, жена моя. Василина улыбнулась – тревога понемногу отпускала, – снова взялась за расческу. – Я хочу поговорить с Иппоталией, Мариан. Она наверняка сможет подсказать что-то. – Сам хотел тебе это предложить, – согласился он. Море из высоких окон дворца Иппоталии отливало грозовым синим и медленно катило высокие валы на берег, ветер порывами гнул зеленые деревья к земле. Василина, еще слабая после продолжительного сна, сидела на широкой террасе рядом с царицей, похожей сейчас со своей бритой головой и фиолетовыми одеждами на духа мести, а не на себя прежнюю – нежную, чарующую, улыбающуюся. Мариан находился рядом. Неподалеку играли внуки и внучки Талии. Василина, по предложению царицы, взяла и своих детей, и взгляд правительницы Маль-Серены то и дело становился мягче и теплее, когда она смотрела на наследников двух государств, дружно пытающихся поделить одну всем нужную лошадку. – Твоя аура стала куда больше, королева, – заметила Иппоталия, – но силы пока не трать, пусть восстановятся, а то надорвешься. Тебе бы огнем подпитаться. – Я боюсь. И не знаю как, – призналась Василина просто. Она читала записи предков и знала, что никто из них не опасался огня. Кто-то из далеких воинственных Рудлогов считал необходимым подпитываться на погребальных кострах поверженных врагов из тех, что бились яростно и умирали с честью, кто-то любил гулять рядом с вулканами, кто-то привечал огненных духов во дворце. Но она понятия не имела, как вызвать духа, да и предки делали это давно. Сейчас она способна не обжечься от огня в камине или вот как у провала – пройти по раскаленной земле, но все это выяснялось случайно. И пробовать Василина боялась. Мало ли, насколько разбавлена ее кровь? Она даже не старшая дочь. – Тебе просто нужно сделать один шаг, – ласково посоветовала царица. – Я не покажу тебе, Василина, как обращаться с огнем, но я скажу про себя: когда я в воде, я становлюсь водой и познаю ее суть. Самое трудное – возвращаться обратно. Тебе просто нужно попробовать, а дальше кровь сделает свое дело. Но ты ведь не за этим пришла? Иппоталия выслушала рассказ о странном наваждении, заставляющем молодую королеву делать что-то, чего она не понимала. Вздохнула. – Бедные девочки, – повторила она сказанное когда-то. – Ничего вы не знаете. То, о чем ты говоришь, королева, очень похоже на голос стихийного духа, что держит с твоей помощью землю Рудлога. Василина наморщила лоб, пытаясь вспомнить: что-то подобное она уже слышала. – В каждой стране, где правят потомки Великих Стихий, – продолжала царица, – есть помощник нам, и, отдавая ему свою кровь на алтарях, мы даем ему силы. А он дает нам. И питает Стену, и сдерживает стихии. Огромный дух, что сутью своей растянут под всей страной. Старый дух, мощный. Раздался вопль – старшая внучка отобрала у Василя лошадку и торжествующе подняла ее над головой. Наследник огненной крови мужественно боролся со слезами и желанием стукнуть девочку. Две правительницы улыбнулись. – Алтарь – это место подпитки стихийного духа нашей земли, – объясняла Иппоталия. – У меня – подводный. У тебя – горный. У Хань Ши, полагаю, тот самый Колодец. У драконов – Терновник. Про Бермонт и Инляндию не знаю, Василина, – медведи хорошо хранят секреты, а уж от Белых чего-то добиться… Гюнтер, – от царицы плеснуло болью и горечью, – как-то обмолвился, что знает: старый алтарь Гёттенхольдов где-то в пещере в горах. А про Белый алтарь Инляндии он не говорил даже мне. Хотя я знаю, что они оба с Луциусом им пользовались. Голос царицы становился тише, она смотрела на внуков, и губы ее бледнели. Василина с неловкостью коснулась руки Иппоталии, погладила. Валы на море поднимались все выше, и все чернее становилась вода. И тут Василина вспомнила: точно, Ани упоминала об этом в письме после своей свадьбы и потом, когда они встретились, передавала ей слова Нории об алтарях и связанных с ними стихийных духах. Но ведь… – Я не знала, что они могут вот так обращаться к нам, – призналась королева. – Могут, если есть острая необходимость, – морская царица с усилием повернулась к ней, приходя в себя. – Мне шепчет, когда от огненного материка Туна идут гигантские волны и требуется унять их. Нужно просто услышать. – И как научиться слышать? Как понять и заставить помогать? – с отчаянием спросила королева. – Если только с его помощью я могу закрыть переходы? Может, пойти снова к алтарю? Дать еще крови? Талия покачала головой, обняла подбежавшую младшую внучку – ту самую, что привела к ней Василина по обнажившемуся дну моря. – Послушай меня: старые духи капризны и неподвластны управлению, дорогая. Они непостижимы: слишком могущественны и при этом зависимы от нашей крови; древни, как первопредки, но развитием не разумнее маленьких детей. Думаю, сначала тебе нужно набраться сил. Пусть аура твоя запылает во всю мощь. Подчини огонь, королева. Не бойся его. Ты же не боишься своего отражения? А станешь сильнее – и снова начнешь чувствовать и свою землю, и голос стихийного духа. Мне жаль, что я не могу помочь тебе закрыть провалы, – там недостаточно воды, чтобы переход захлебнулся. Это остается твоей задачей, Василина. Но осторожнее, – Талия посмотрела на бушующее море. – Когда ты переступишь эту черту и земля начнет чувствовать тебя, будь уверена, что ты достаточно владеешь собой, чтобы не вызвать вспышкой эмоций извержение вулкана или землетрясение. Маленькая Нита что-то лепетала, дергая бабушку за край хитона, и Иппоталия задумчиво посмотрела на нее. – А ведь тебе не у меня нужно спрашивать совета, – сказала она. – Я в сложных ситуациях обращаюсь к Великой Матери, и если она может помочь, то помогает. А если не может – это бывает чаще, – все равно всегда откликается, говорит, что решение за мной, и хотя бы дает свое благословение. Василина смутилась. – Мне праотец не откликается, – очень тихо сказала она, опустив глаза. – Не отвечает на молитвы и просьбы. Внучка царицы стала настойчивей, полезла Иппоталии на руки; та строго сказала на серенитском: «Нужно подождать, пока я договорю», – но малышка не слушала, цепляясь за Талию и что-то настойчиво вереща. Затихла, только устроившись у нее на коленях, прижавшись к бабушкиной груди и рассматривая Василину блестящими серыми глазами. – Что же, – с удивлением и сочувствием проговорила царица и погладила внучку по голове. – Если родители не откликаются, детям только и остается, что не просить, а требовать внимания. Василина, вернувшись во дворец, аккуратно уложила прикорнувшую на руках Мартинку в кровать, тихо вышла из детской спальни в коридор. Мариан как раз закрывал дверь игровой – он сдал мальчишек под присмотр няне. Впереди были вечернее военное совещание, встреча с премьером Минкеном, обсуждение заявления пресс-службы: нужно было сообщить народу, что ее величество проснулась, и при этом как-то объяснить, почему она не способна закрыть оставшиеся порталы. Да и оповестить сестер, что Василина пришла в себя, нужно было обязательно. Но королева, шагая рядом с Марианом в их покои, думала не об этом. Она, растревоженная словами Талии, размышляла о записях Седрика – тех самых, что нашли младшие сестры в шахматном столике. В них говорилось, что в тот самый зал, где принял он наказание за бесчестие от Красного праотца, в трудные моменты приходили Рудлоги, чтобы провести обряд, взять на себя обет и попросить о помощи. Что обеты эти снимали плату за помощь с бога и клали ее на плечи просящего. И что, даже если бог по какой-то причине не вмешивался, там, в огненном святилище, где лежит нетленное тело первопредка Иоанна, воздух и так пропитан благословением, а ответы легко приходят на ум. И что обязательно нужно приходить поклониться праотцу, показать сыновье смирение и почтение. Сама она только раз ощутила касание божественной силы – на коронации. После Василина исправно, как полагается королеве и главе огненного дома, посещала по праздникам Храм Всех Богов, отстаивала службы, молилась, но никогда не чувствовала такого согревающего, блаженного отклика, как когда корона опустилась на ее голову. Скорее даже она ощущала, что от статуи Красного в Храме веет холодом. Тепло шло только от изваяния Матери-Богини, но так было всегда, с самого детства. Мать-Вода любит женщин, и каждая может получить ее благословение. Заходила Василина недавно и в семейный храм – но и там она чувствовала себя неуютно, будто праотец был недоволен ее присутствием. А если совсем честно, то ей хотелось вжать голову в плечи и убежать, потому что становилось страшно. А в прошлой жизни, до переворота… Ани говорила, что на малой коронации в семейном храме тело ее вспыхивало белым пламенем, было очень щекотно и тепло, и она чувствовала, что божественный прародитель рода доволен, и слышала его слова: «Благословляю» и «Сильна, дочь моя, сильна», похожие на гул мощного пламени. От нее тогда так фонило силой, что у сестер волосы наэлектризовывались и разряды пробегали по телу, а еще в первый же день после малой коронации у нее в руках за обедом расплавилась серебряная вилка. И мама рассмеялась и сказала, что в свое время она после такого же обряда расколола мраморную ванну, просто опустившись в воду. Вода ушла паром, а ванна от жара треснула. И от мамы Василина, бывало, ощущала отголоски такой же силы – после посещения Храма Всех Богов и почему-то после очередных родов. Но королева Ирина никогда не говорила, что общалась с первопредком. Однако говорил же он с Ани! И с Полиной в усыпальнице своего воплощения, и с Игорем Ивановичем! А вдруг с ней тоже поговорит? Она столького не знает и не умеет, но самое главное – возможно, праотец подскажет, как взаимодействовать с алтарным духом? – Обвал коридора к усыпальнице очень серьезный? – спросила она у Мариана, когда, скинув платье, в котором была у Иппоталии, направилась к гардеробной – взять строгий брючный костюм к совещанию. Немного закружилась голова, и Василина оперлась ладонями о столик с зеркалом, тяжело вздохнула, стараясь делать это неслышно, чтобы Мариан не понял и не уложил ее в кровать. – Там осела земля, все очень рыхло. Даже расчищать опасно, – тут же отозвался муж. Зашел в гардеробную, нахмурился, глядя на Василину, – она сама в зеркале видела, что очень бледная. Он уже переоделся в военную форму и застегивал пуговицы на кителе. – Необходимо расчистить, Мариан, – попросила королева. – На самом деле нужно было сразу этим заняться, но я побоялась тревожить бога… а сейчас мне придется туда спуститься… Она тревожно посмотрела на мужа, но Байдек не стал отговаривать или запрещать. Он слышал их разговор с царицей. Кивнул хмуро. – Я понимаю. Я распоряжусь, василек. Но когда расчистят, я пойду с тобой. Василина слабо улыбнулась. Она и не сомневалась. И хорошо – потому что у нее даже при мысли о походе в усыпальницу ладони от страха становились влажными. Это для Поли приключение, а для нее – преодоление себя. Василина накинула на себя блузку, вытащила из-под воротника светлые локоны. Мариан встал позади, поцеловал ее в шею, посмотрел в зеркало – блузка была распахнута, ткань едва прикрывала грудь в кружеве белья, тонкую талию. – Плохо себя чувствуешь? Василина не стала врать. – Да. – Я могу сам сходить. Отдохни. – Нет, – тяжело сказала она. – Я хочу понимать, что сейчас происходит. Мариан задумался: видно было, как ему тяжело выбирать между здоровьем жены и необходимостью присутствия королевы на совещании. – Я позвоню Зигфриду, – сказал он наконец. – Пусть даст тебе что-нибудь укрепляющее. У него точно должно быть. Несколько дней назад, Пески Ангелина Трудно жить, когда разрываешься пополам. Когда ты уже принадлежишь другой стране, другому народу, и именно он уповает на тебя, но боль за Рудлог, который навсегда останется твоей родной землей, не отпускает ни на мгновение. И помочь-то с имеющимися ресурсами никак. Нет у тебя ни оружия, ни солдат, да и людей не хватает. Даже дорог, чтобы быстро добраться до Рудлога, нет – только старые, по которым тянется в Пески пока еще тонкий ручеек беженцев. Не просить же Нории отправлять драконов на бои с инсектоидами – самих драконов осталось совсем немного, и именно твой род виноват почти в полном их исчезновении. Не имеешь права ты просить. Даже при том, что неохотно, со скрипом, но тебя начали признавать и склонять головы уже из уважения не к твоему супругу – к тебе самой. Для драконов война с Рудлогом закончилась чуть больше полугода назад, и те, кто спаслись из горы, все еще оплакивали своих родных и детей. Не могла Ангелина требовать от них вступить в новую войну. Слава богам, что проходы в другой мир не открывались в Песках. Потому что противопоставить армии захватчиков нечего. Но нужно было думать, как быть, если проход все-таки откроется. – Не волнуйся об этом, Ани-эна. Я не чувствую возмущений стихийных потоков помимо тех, что бушуют еще с нашей свадьбы, шари, – сказал Нории, когда стало известно, что в Рудлоге после закрытого у Иоаннесбурга перехода открылся еще один, на Севере. Работы было много и становилось еще больше, но иногда они откладывали бумаги или встречи и просто приходили друг к другу – как Нории в этот раз, – чтобы обсудить текущие дела и побыть рядом. – Пока мы надежно защищены от любых переходов брачным выбросом силы, – говорил он, – тут просто не найти точки устойчивости. И сила эта не скоро развеется. Если же что-то начнется, я почувствую, поверь. И найду возможность закрыть переход до того, как появится армия нападающих. – А в Рудлоге не можешь? – поинтересовалась Ангелина. Владыка Владык покачал головой. – На своей земле я могу вызвать подземные воды или повернуть реку, Ани. В Рудлоге земля принадлежит огню, она не откликнется мне так, поэтому нужно, чтобы рядом с порталом был большой водоем. Но земля в Рудлоге должна откликнуться твоей сестре. Василина способна справиться, шари. Она становится сильнее, я вижу это.