– Не двигайтесь, – едва слышно проговорил он. Стрекоза заторможенно перебирала передними лапами, ее выпуклые огромные глаза в лунном свете жутковато блестели и, казалось, были устремлены прямо на них. Но Макса беспокоило не только чудовище. Если здесь раньяр – значит, и всадники где-то рядом. И точно: из-за уступа послышались тихие шаги, шорох доставаемой из ножен стали. Два человека? Нет, три. Прирезать их нельзя – тварь возбудится от запаха крови и ревом соберет всю округу. Шаги всё приближались; Макс выжидал – и, когда стрекоза снова замерла, отступил в тень, потянув за собой Богуславскую, ушел на пару десятков шагов назад, нажал ей на затылок, укладывая за упавший ствол, и вновь направился к вышедшим из-за уступа наемникам, обходя их по кругу. Ловчие уже удалились от стрекозы, и их тихие голоса хорошо были слышны в лесу. – Был тут кто-то, говорю тебе! Просто так раньяр бы не забеспокоился, чует чужаков. – Может, ящер пробежал? – Сам ты ящер! Макс оказался позади отставшего, неразговорчивого, примерился и резко ударил его рукояткой ножа в затылок. Наемник рухнул – и Тротт подхватил его под мышки, бесшумно уложил на землю. – Э, а где Орхши? – Только что тут был… Подавшиеся назад бойцы наткнулись на тело товарища, заозирались, но вокруг никого не было. – Что это с ним? Жив? Один склонился над поверженным, начал щупать пульс, и Макс, воспользовавшись моментом, захватил у второго кадык, резко дернул вверх – и снова отпрыгнул в темноту. Ловчий захрипел, оседая на землю. – Да вроде теплый… Э, что с тобой? Третий наемник упокоился рядом с первым от удара по голове. Стрекоза, застывшая было, снова задвигалась, застрекотала, и Макс замер. Наконец она успокоилась, и инляндец, вытянув из-за дерева испуганно моргающую Богуславскую, осторожно, пытаясь держаться вне зоны видимости чудовища, прошел мимо скалы. Еще несколько раз они обходили высаженных на скалы раньяров и патрули, пока не начался спуск в небольшую долину между холмов. Там посередине текла мелкая, но широкая речушка, в грозы превращающаяся в бурный поток, и лес там был куда гуще и менее переломанный, и земля влажной – а значит, не избежать чавканья по мхам. К этому моменту они прошли почти половину пути, а Максу становилось все больше не по себе. Слишком все легко, слишком. И, когда они спустились в долину, Тротт понял, что интуиция его не подвела. – Что это? – одними губами спросила Богуславская, глядя на гигантские сети, которыми были оплетены, похоже, все папоротники в долине, – как будто кто-то набросил на деревья бесконечные зеленовато-серебристые покрывала. Кое-где ячейки сетей были настолько малы, что сквозь них и птица бы не пролетела. – Паутина, – как можно спокойнее проговорил Макс, осматривая препятствие. В толстых сплетениях сетей подрагивали капли воды после вечерней грозы. Тронь нить – и посыпятся вниз. Чуть в отдалении билась небольшая косуля, кое-где виднелись вяло подрагивающие мелкие животные и птицы – видимо, выбились уже из сил. Но пауков не было видно. Скорее всего, ждали более крупную добычу. Теперь стали понятны и отсутствие пауков-лорхов на последнем отрезке пути – их призвали сюда и заставили выплести все эти километры паутины, – и странная расслабленность наемников. А зачем напрягаться и подставляться, если жертвам все равно придется пройти здесь? И если они не застрянут в паутине, то переход через долину займет столько времени, что днем их наверняка обнаружат. А может, и быстрее: Тротт теперь явственно ощущал слабый запах муравьиной кислоты – значит, сюда все же подошли охонги. В любом случае обратно пути нет. Даже если удастся второй раз пройти мимо постов наемников – куда дальше? Пытаться добраться до тракта по болоту, на котором человека видно издалека? – Сейчас нам придется проявлять чудеса ловкости, Богуславская, – ровно сказал он. – Подойдите ближе. Она подошла, и он заправил ей крылья под сорочку, завязал снизу края так, чтобы плотно прижать. Своими он мог управлять, а принцесса наверняка махнет нечаянно, приклеится – и, пока он будет ее вызволять, сюда сбегутся все пауки и наемники округи. Алина Лес, укутанный паутиной, был страшен и, казалось, никогда не кончится. Лорд Макс выбирал ячейки в сетях покрупнее, пробирался сквозь них, и принцесса следовала за ним. Приходилось и прыгать, и проползать по земле, и тянуться на цыпочках, и выворачиваться – она никогда не думала, что может так вывернуться. Болел живот и пересохло во рту, но она даже не вспомнила про флягу – все протискивалась в ячейки, видя прямо перед глазами подрагивающие капли воды на липких нитях, ползла, шагала… К своему удивлению, Алина ухитрилась как-то не прилипнуть к сетям, и даже получалось не задевать нити. Все оказалось не так страшно, и через некоторое время принцесса стала даже подмечать систему, по которой была соткана паутина. Полотна изгибались почти параллельно друг другу на протяжении десятков, а то и сотен метров, образуя длинные коридоры, кое-где смыкаясь и снова размыкаясь. Видела она издалека и пауков-лорхов, застывших в центре материнских паутин, – огромных липких «снежинок», растянутых между несколькими высокими папоротниками, от которых и брали свое начало сетчатые полотна. Иногда Алинкин нос начинал щекотать острый, резкий запах муравьиной кислоты, очень густой, перебивающий даже вонь от рыбной мази. Она помнила, как пахло в зале, разрушенном тха-охонгом, но подобный ему гигант в лесу не мог двигаться бесшумно – а вокруг не было слышно ни треска деревьев, ни громкого шуршания крон, раздвигаемых тушей. В конце концов принцесса увидела источник этого запаха – когда профессор, как всегда, быстро дернул ее за руку, призывая лечь на землю, и они оба затаились за плоским валуном, среди мелких, сантиметров двадцати в высоту, кустиков и мхов. Через несколько минут она наблюдала, как медленно, ворочая треугольными головами с жуткими челюстями, проходят в каких-то пяти метрах от них мелкие копии тха-охонга, похожие на смесь богомола и муравья размером с лошадь. Чудовищами управляли всадники, в их руках были факелы, и Алина сжалась, ужасаясь, что сейчас их увидят. У места, где они с Троттом лежали, один из охонгов начал подергивать передними торчащими лапами-лезвиями, словно в раздумии, и всадник повел туда-сюда факелом, но инсектоид поковылял дальше, и принцесса едва удержалась, чтобы шумно не выдохнуть от облегчения. Паутина очень замедляла движение. Луны прошли уже половину неба, Алинка отупела от желания спать, а долина все не кончалась. Пришлось перебираться через речку, замирая от страха – в тишине очень громко плескала вода, – снова вслед за Троттом перелезать через липкие сети. Она очень старалась не ошибиться. Но ступня поехала на скользком камне – и пятая Рудлог всем весом вляпалась в паутину. Сеть завибрировала, крупным дождем с громким шорохом посыпались капли воды на землю. Профессор повернулся – принцесса молча дергалась, пытаясь высвободиться и запутываясь еще больше. Лицо инляндца вдруг показалось очень бледным. В руке его сверкнул призрачный клинок, и он принялся обрубать липкие нити. Алина, высвободив руку, достала нож, тоже принялась пилить паутину, но та была очень прочной и липла к лезвию. Справа раздался тонкий паучий присвист, и принцесса, закусив губу, принялась работать ножом быстрее. Тротт выругался, в несколько взмахов обрубил оставшиеся нити и рявкнул: – Бегом! За мной! Пока есть время уйти! И она побежала. Профессор тряхнул второй рукой – теперь у него было два призрачных клинка, и он работал ими, прорубая дорогу в полотнах паутин – неуловимо быстро, почти не останавливаясь. Алина бежала за ним, чувствуя, как горят легкие. Позади раздавались переливы свистов, где-то далеко взревел кто-то еще из инсектоидов, раздались отдаленные людские голоса. Внезапно полотна паутины закончились, и беглецы помчались вверх по крутому склону. Под ногами принцессы заскользила щебенка, посыпалась, Алинка чуть не покатилась вниз – и повисла на руке перехватившего ее Тротта, пытаясь опереться о косогор: ноги скользили, не слушались. Наконец ее подтянули выше. Профессор, глядя ей за спину, выругался – и Алина оглянулась. К подножию холма ужасающе быстро приближались несколько всадников на охонгах, за ними двигались еще с десяток, виднелись в отдалении и пауки, и пешие преследователи. От ближайших ловчих вдруг россыпью полетели горящие стрелы, освещая часть склона, но упали далеко от беглецов, продолжая гореть. Их пока не заметили, но сколько продлится это везение? – Алина, – резко позвал Тротт. – Пока они нас не видят. Вы сейчас быстро поднимаетесь дальше, на самую вершину, и потом двигаетесь к лесу как можно быстрее. Я вас найду. Понятно? Если не найду – идете к поселению дар-тени, как я вам объяснял. – Но, профессор… – прошептала она, замерев от ужаса. Тротт больно схватил ее за волосы, заставляя посмотреть себе в лицо. Оно было искажено от ярости. – Я что сказал, Богуславская? – шипяще рявкнул он. – Немедленно! И она, всхлипывая от страшного лорда Макса и страшной обреченной злости в его голосе, рванулась и побежала наверх, в темноте, цепляясь руками за камни, соскальзывая и снова поднимаясь. И задыхаясь от скорости и нехватки кислорода. Оглянулась она через десяток секунд – чтобы увидеть, как профессор, полоснув ножом по ладони, мажет кровью по камням – и затем устремляется вправо, резко забирая дальше от моря. А через несколько минут оттуда раздался звук рога. Алина снова оглянулась – преследователи повернули туда, за ним! Он уводил погоню от нее! И принцесса, закусив губу, полезла наверх. Только бы выжил! Только бы выжил! Пожалуйста! Она не могла сказать, сколько поднималась. Луны давно прошли две трети неба, и тени теперь повернули к морю. За это время несколько раз раздавались звуки рога, и огни факелов удалялись все дальше, а Алина все брела и брела… пока не оказалась на вершине второго холма. Через несколько минут принцесса поймала себя на том, что прислушивается – очень давно не было слышно трубного рева рога. Ее начало трясти, по лицу потекли слезы, а она упрямо шла вперед, чувствуя себя слепой и беспомощной. Возможно, лорда Тротта сейчас убивают – и все из-за нее, глупой неуклюжей Алинки! Она обернулась еще раз и похолодела, увидев мерцающие огни факелов. Похоже, часть преследователей поняла, что с помощью звуков рога их водят за нос, и решила прочесать тот склон, по которому поднималась Алина. Охонги были очень далеко, но двигались куда быстрее человека – расстояние, на прохождение которого она потратила уйму времени, они преодолели за несколько минут. Еще полчаса – и ее догонят! Сверкнули и снова полетели вперед, к ней, горящие стрелы. Слезы то ли от страха, то ли от беспомощности мгновенно высохли, и принцесса опять бросилась бежать. Она долго бежала – сердце колотилось все сильнее и сильнее. Холм пошел вниз, и она прыгала через стволы, запиналась о камни, падала, поднималась и неслась дальше. Сбоку полыхнуло красным – это пролетела горящая стрела, воткнулась в нескольких метрах от принцессы. Алинка обернулась: преследователи были уже на вершине холма, а она убежала оттуда совсем недалеко! Снова полетели стрелы. Сзади раздались возгласы – она поняла, что ее заметили, и, поскуливая от ужаса, ускорилась так, что в глазах потемнело, начала петлять между деревьями, как заяц, оглядываясь через плечо. Ловчие были совсем близко, послышались окрики. Алина запнулась, но удержалась на ногах, побежала дальше, взвизгнула – навстречу ей метнулся кто-то темный, дернул за руку и поволок дальше за собой. Лорд Тротт. Живой. У нее словно второе дыхание открылось, и она полетела за ним, не чувствуя ног. Но наемники окружали их, отрезая путь. Вот навстречу понесся охонг, второй, третий заходил сбоку по дуге – его всадник раскручивал ловчую сеть. Тротт еще ухитрялся проскальзывать между преследователями, об его щит то и дело стучали стрелы, но их прижимали все ближе к обрыву у моря. В лесу стало совсем темно. Луны зашли. Внезапно профессор остановился, развернулся к наемникам, прикрывая Алинку собой. Принцесса покосилась назад. За их спинами скала обрывалась в море, а спереди, окружая их, из леса выходили с полтора десятка нейров на охонгах. Тротт тяжело дышал, рука его на запястье принцессы сжималась жестко. Оглянулся. Сбоку его лицо подсвечивалось красноватыми всполохами от факелов. – Вы плавать умеете? – спросил, едва выговаривая слова из-за частящего дыхания. О щит с треском ударили стрелы. – Что? – опешила принцесса. Он мотнул головой, подхватил ее на руки, бегом, под свистящими стрелами преодолел метры до обрыва – и, раскрыв крылья, прыгнул вперед. Алинка даже не смогла завизжать – от страха свело горло. Вниз и мимо них в темноте летели обычные и горящие стрелы, а Тротт парил на крыльях над морем. Он успел спланировать на несколько метров вниз, когда крылья у него вывернулись – и беглецы рухнули в воду. Они не разбились – это было чудом, – не утонули, хотя принцесса ушиблась и на мгновение потеряла сознание. Сверху вопили, сверху стреляли, но стрелы в кромешной темноте летели мимо. – Профессор! – шепотом кричала Алинка, барахтаясь в воде и оглядываясь. – Лорд Макс! Где же вы?!!! Он вынырнул неподалеку, проводил взглядом горящую стрелу, упавшую далеко, подплыл к принцессе ближе – и она со всхлипом обхватила его руками, почти вскарабкалась на него, целуя куда попадала: в плечо, горло, мокрую бороду. – Вы живы! Живы! – Вы меня так утопите, – сказал он сипло, сжимая ее за талию. – Прекратите, Богуславская.