* * * Четери опустился рядом с женой на скамью: слуги накрывали на стол, и вот-вот должны были подойти Светланины родные, – когда во двор вбежала красная, заплаканная и растрепанная шестая принцесса дома Рудлог. За ней спешно шагали охранники. Она затормозила перед столом, перевела дыхание. – Бить людей нельзя, вы знаете об этом? – крикнула она Чету так звонко, что с кустов во все стороны вспорхнули пестрые пташки. К губам ее прилипли волосы. – Это варварство! Вы отвратительны! – Чет? – Света удивленно повернулась к мужу. – Тебе пожаловались, маленькая воительница? – с любопытством спросил Четери, легко погладив Светлану по плечу. От дракона шло спокойствие. Каролина, немного опешив от его дружелюбия, снова выдохнула, тряхнула расплетшейся косой. – Нет, – грозно сказала она, – я сама увидела. В храме. Вей Ши, наоборот, требовал, чтобы я не говорила. Но так же нельзя! У него вся спина в шрамах! Это противозаконно! – Хорошо, – довольно проговорил Мастер клинков. – Это плохо! – сердито и громко припечатала принцесса. – Это очень, очень плохо! Если бы я знала, что вы так поступите, я бы никогда вам не сказала! – Плохо часто нужно для того, чтобы потом было хорошо, малышка, – Чет безмятежно откинулся на спинку скамьи. Тон его был беззлобным. – Или для того, чтобы чему-то научить. Каждый взрослый человек должен знать, что ответственен за свои поступки. Тебе тоже предстоит это узнать. И научиться хранить чужие секреты, если тебя об этом просят. – Да что вы все меня воспитываете! – со злостью вскинулась Каролинка и снова сорвалась с места, помчавшись в сторону входа во дворец. Четери жестом остановил одного из охранников, подозвал к себе. – Что произошло? – Маленькая госпожа общалась с одним из послушников, Владыка, – спокойно доложил охранник. – Угрозы не было. Потом госпожа… вспылила, он ей нагрубил, и она убежала. – Чет? – тревожно позвала Света, когда охранники удалились вслед за принцессой. – Что ты ему сделал? – Я дал ему пищу для раздумий, – серьезно ответил Мастер клинков, подхватил со стола персик, подбросил его, поймал. – Ну что ты хмуришься, женщина? Разве я склонен к бессмысленной жестокости? Она покачала головой. – Нет. – Вей Ши уже в том возрасте, когда его не выпрямить простыми уроками. Он закостенел, и, дабы поправить то, что пошло вкривь, нужно ломать и снова сращивать. – Но методы, Чет, – осторожно, понимая, что ступает не на свою территорию, проговорила Светлана. – Он ведь не так плох. Просто зарвавшийся, слишком гордый мальчишка. Но он искренне восхищается тобой. Я тоже очень рассердилась, что он обидел девочку. Но можно было бы… решить это как-то иначе? – Нельзя, Света, – печально объяснил Мастер, с нежностью глядя на супругу. – Если бы я не наказал его своей рукой, как учитель, ему бы этот проступок вернулся потом сторицей. И мне вернулся бы, потому что связь учитель-ученик – это не просто слова, это связь судеб и ответственность. Я могу почувствовать их, могу влиять, и влияние это может быть самым разным. Поверь мне. Ему многое дано, но с него многое и спрашивается. Боги не любят, когда их дети преступают их же законы. И учат куда жестче меня. А если и они закроют глаза, то судьба нагонит и накажет страшно. Не за вывернутую руку того, кто слабее, а за убежденность, что он имеет право так поступать, за несдержанность, за самолюбие. Ну что ты загрустила, Света? – Я боюсь, что ты и с нашими детьми будешь жесток, – призналась Светлана, опустив глаза. – Я не допущу этого, Чет. – Постараемся оба этого не допустить, – легко сказал воин-дракон и коснулся губами виска жены. Ее лицо чуть просветлело. – Не печалься, женщина. Ты видишь, что я суров со всеми учениками. Так же был суров со мной Мастер Фери. Но это необходимо. Плоть наша слаба, и то, чего не достигнуть волей и желанием, достигается болью, злостью и усталостью. Потом все это забывается, поверь. Я прошел бы через это обучение снова и опять сказал бы учителю спасибо. И этот ученик скажет. Увидишь. Каролинка нашла отца на третьем этаже: он рисовал колоннаду, на которую опирался гигантский купол дворца. Младшая принцесса уже успела умыться и привести себя в порядок, но от расстройства не стала завтракать. – Пап, – позвала она, обнимая его со спины, – давай сегодня уйдем обратно, в Истаил. Мне тут надоело. Святослав Федорович удивленно обернулся. – Что-то случилось, Каролина? Она закусила губу и покачала головой. – Нет. Просто хочу увидеть Ани. Пойдем, а? – Там тебе тоже скучно, – деликатно напомнил отец. – Это да, – со вздохом признала младшая Рудлог. В Истаиле, несмотря на компанию мальчишек их бывшей соседки, Каролине было куда тягостнее. Ей не хватало школьных подруг и сплетен, и она очень переживала из-за войны, придумывая из обрывков разговоров и новостей всякие ужасы. Ани постоянно была в делах, как и Нории, а Тафия в первое посещение произвела на юную художницу ошеломляющее впечатление своими холмами, каналами и белоснежными домами: город был несравненно прекраснее Истаила. Ходить туда-сюда телепортами, работающими на электрогенераторах, было очень накладно, поэтому юная Рудлог, вьющая из отца веревки, уговорила его погостить у Четери и прибыла в Тафию в сопровождении всех учителей. И исправно училась, гуляя по Городу-на-реке в прохладные утренние и вечерние часы. Святослав Федорович увлеченно зарисовывал схемы архитектурных элементов дворца Владыки и дочь в город отпускал спокойно: Четери выделил ей двух охранников. Отец и дочь, две творческие натуры, прекрасно ладили и понимали тягу друг друга к работе в одиночестве. И только поздним вечером усаживались рядом в теплых садах дворца Четери и наперебой рассказывали друг другу о том, что увидели, делились набросками, и Каролина с благодарностью слушала советы отца. – Давай сделаем так, – мирно предложил Святослав Федорович. – Пару дней побудем у Ангелины и снова вернемся сюда. Уверен, тебе как раз опять этого захочется. – Я тоже так думаю, – опять вздохнула Каролинка. – Пап? – Что, доченька? – рассеянно отозвался Святослав Федорович, прикидывающий, где в современной архитектуре можно использовать увиденный принцип расположения колонн. – Как хорошо, что ты у меня есть, пап. Как хорошо! Вечером, уже в Истаиле, Каролина с жаром рассказывала заглянувшей к ней в покои старшей сестре про Тафию, показывала рисунки. В конце, притомившись, подошла к окну, обернулась, поколебалась. – Ани, я толстая, да? Ангелина Рудлог с удивлением окинула вполне ладную и ничуть не полную фигурку младшей сестры взглядом. – Вовсе нет. У тебя нормальная фигура. – По сравнению с тобой я толстая, – уныло продолжила Каролинка. – Или по сравнению с йеллоувиньскими аристократками. – Я бы не отказалась пополнеть, – сухо сказала Ани. – Йеллоувиньки в знатных семьях все тоненькие, да, но ты же дочь Красного, а не Желтого. Иначе ходить бы тебе тихой, опускать глаза при мужчинах, и носить украшения только такие, какие глава семьи разрешил, и краситься нельзя… Они под зонтиками ходят, чтобы не загореть, не дай боги. Такие традиции. – Вот-вот, и крашусь я слишком сильно… – Каролинка совсем понурилась. – И украшений много, да? – По мне, тебе вообще не нужно краситься, ты и так яркая, – прямо сказала Ани. – Но почти все девочки через это проходят. Ты хотя бы не сделала волосы розовыми, как Марина. И я бы посоветовала тебе менее ярко подводить глаза, но и так неплохо. Поверь мне, после Марининых экспериментов меня мало чем можно удивить. Что касается украшений – местные девушки носят в десятки раз больше. На их фоне ты очень скромна. А к чему вопросы? – Да так… – грустно протянула младшая Рудлог, усиленно глядя в сад. – Просто интересно. – Каролина, – твердо позвала Владычица. – Посмотри на меня. Шестая принцесса снова повернулась. – Ты знаешь, как для меня важна репутация нашей семьи? – спросила Ани. Каролинка кивнула. – Если бы твой внешний вид не соответствовал твоему положению, я бы запретила тебе так появляться на людях, ты это понимаешь? Каролина снова кивнула и неуверенно улыбнулась. – Твой отец – дворянин из старинного рода, больше двадцати лет находившийся при дворе. Он, конечно, мягок с тобой и балует, но, если бы ты вела себя недостойно, он бы сказал. Вспомни, он всегда нам говорил, если мы были неправы. – Я поняла, поняла, – поспешно проговорила Каролинка, подскочила к сестре и крепко обняла ее. – И кто бы тебе это ни сказал, он просто дурно воспитан, – заключила ее проницательная старшая сестра. – Или нарочно хотел тебя обидеть. Неужели кто-то из Валиных ребятишек? Ты скажешь кто? – Нет, – чуть виновато и угрюмо пробурчала Каролинка. – Тогда решай свои конфликты сама. Но я бы посоветовала тебе избегать неприятных людей. И помни: тебя есть кому защитить. – Угу, – неопределенно промычала младшая и с удовольствием постояла еще, обнимая любимую Ангелину. Теперь ее душа снова была спокойна. Тафия Послушник Вей Ши весь день тяжело работал, нет-нет да и поглядывая на оставленные шумной девчонкой художественные принадлежности. Охранники ее разумно бросились за ней: главное – уберечь подопечную, а не вещи. Но за ними, кажется, никто возвращаться не собирался. В храм тек ручеек прихожан, и у каждого были вопросы, просьбы и чаяния. Наследнику императорского трона невыносимо трудно было находиться между простыми людьми с их мечущимся сознанием и беспорядочной энергией. Пусть дед закрыл Вею возможность видеть ауру, но он продолжал осязать стихийные токи, и нахождение в толпе словно отравляло кровь, проявляясь горящими щеками и ушами, головной болью, пятнами перед глазами. И это несмотря на то, что на территории храмов эманации Триединого приглушали и гармонизировали всю эту какофонию, оставляя от нее лишь слабое эхо! Из-за особой чувствительности к несовершенству людей императоры Йеллоувиня ограждались высокими стенами и обширными садами фамильного дворца. Но правителю все равно не скрыться от подданных, поэтому с разрушающим воздействием эмоционального хаоса после публичных мероприятий справлялись медитацией. Если бы она давалась Вей Ши, он бы не впадал в ярость так легко и быстрее научился бы владеть собой. Но… увы. Ему никак не нащупать было точку спокойствия внутри – спасибо красной прабабке с ее беспокойной кровью. С каждой неудачной попыткой Вей Ши все чаще срывался – потому что организму нужно было освободиться от негативной энергии, а другого способа он не знал. И тем больнее от собственной ущербности и разочарования в глазах родных было наследнику, умеющему видеть красоту мира, ощущать его совершенство в тихие минуты и работать с токами стихий, когда сам он не был переполнен чужими, хаотичными всплесками сил. К вечеру в голове стоял звон. Вей Ши очень проголодался, но в кормильне не осталось еды, и настоятель обители отправил монахов к Владыке Четерии с просьбой помочь продуктами. – А с завтрашнего дня, – сказал он служителям и послушникам, – начнем разбивать огород за храмом. Посадим картошку. Я договорился, нам привезут семена из приграничной обители, что расположена в Йеллоувине. Здесь все должно поспевать очень быстро, а зависеть постоянно от милости Владыки неправильно. Людей будет становиться все больше, только на пожертвования мы их не прокормим.