Чуть поодаль курили солдаты; при виде меня они вытянулись, поклонились. Я кивнула в ответ, расслабленно прижалась спиной к нагретому камню стены и закрыла глаза. И почти заснула, расслабившись под ласковым мартовским солнцем и потеряв счет времени. – Марина? Я распахнула глаза и едва удержалась, чтобы не взвизгнуть. От счастья в груди разливалось медовое тепло, а я стояла и улыбалась, глядя на Мартина, появившегося напротив меня. Обритого, похудевшего, в военной форме. Рядом с ним стояла Виктория, но меня это ничуть не смутило. – Не верю своим глазам, – сказала я с нежностью, протягивая ему руки. Он взял их, сжал, привычно широко усмехнулся. Глаза его сияли. – Я ведь обещал, что навещу тебя. Марина, представляю тебе Викторию… – Мы уже знакомы, – напомнила я недоуменно. – …жену самого невероятного мужчины в мире… – И самого скромного, – добавила волшебница беззлобно. Мартин усмехнулся и спокойным, привычным жестом приобнял ее за талию. И время вдруг замерло: я осознала, что вот она, новая реальность, где мы уже совсем другие люди, немного чужие друг другу, и наше общее счастливое и легкое прошлое осталось где-то там, до войны. И неожиданно для себя всхлипнула, продолжая улыбаться. – Я так рада, – сказала я сдавленно. – Рада тебя видеть, и вас, леди Виктория. И желаю вам счастья. Присоединитесь ко мне за обедом? – Я же говорил, что нас тут накормят, – заговорщически проговорил Мартин, ухитрившись одновременно подмигнуть мне и поцеловать волшебницу в макушку. Он дурачился – но я видела его серьезные, уставшие глаза; он вел себя как дамский угодник – но все его внимание было сосредоточено на Виктории. – И накормлю, и заговорю до смерти, не сомневайтесь, – подтвердила я, чувствуя необычайную легкость. Даже тошнота немного отступила, когда я поднималась по крыльцу. – А я проснулся с утра – второй день затишье, ни жуков тебе, ни иномирян, – говорил Мартин мне в спину, – и предложил Вики навестить тебя. – Он зашел за мной в холл, увидел койки с лежащими ранеными, санитарок, едва слышно присвистнул. – Гляжу, у тебя тут свои развлечения. – Не скучаю, – откликнулась я, с удивлением заметив среди перестилающих белье на освободившихся койках девушек рыжеволосую Софи. Она тоже заметила меня, опустила глаза, и я отвернулась. Потом решу этот вопрос. Навстречу мне спешил дворецкий, и я кивнула ему: – Ирвинс, обед на троих в мои покои. И предупредите леди Шарлотту и леди Маргарету, что сегодня у меня гости. – Да, ваша светлость, – кротко откликнулся старый слуга и направился к кухне. – А счастливый супруг на фортах? – продолжал Мартин. Я, уже ступившая на лестницу, с удивлением взглянула на него. – Да. А ты-то откуда знаешь? – Так очаги сопротивления все наперечет, – пожал плечами Мартин, поднимаясь вслед за мной. – В Инляндии Дармоншир с юга и Форштадт с севера, плюс несколько земель на западе, у моря, еще держатся. И у нас в Блакории северо-восток полукругом от гор. Мы сейчас окопались в Нордшере, это городок на севере Блакории, так что хотя бы есть где помыться и поспать. В мороз спать в палатках – то еще удовольствие, скажу я тебе… То ли от подъема, то ли от общей усталости закружилась голова, снова подступила тошнота, и я покачнулась прямо там, на лестнице. Март ловко подхватил меня, обеспокоенно заглянул в лицо. – Может, мы не вовремя? И нам лучше уйти, Марина? – Только попробуй! – горячо возразила я. – Сейчас пройдет. Второй месяц беременности со мной случился, Мартин, со всеми прелестями. Все в порядке. – Позвольте мне, – Вики взяла меня за запястье, и от руки ее полилась по телу прохлада. Мгновенно ушла тошнота, тяжесть из головы, и даже в глазах просветлело. – Надолго не обещаю, но до завтра продержится точно. – Боги, леди Виктория, – простонала я благодарно, – я ваша должница. Я теперь хоть поесть нормально смогу. Спасибо! Это был первый мирный и расслабленный обед за долгое время. Слуги накрыли стол в гостиной моих огромных покоев. В окна лился солнечный свет, слышно было птичье бодрое чириканье, и, если бы не легкий запах спирта от моих рук, военная форма Мартина и темы наших разговоров, можно было бы притвориться, что сейчас обычный весенний день. Март говорил о боях, в которых принимал участие, о том, как постепенно учатся бить врагов, несмотря на их подавляющее численное преимущество, делился курьезными случаями… Виктория слушала, поглядывая на него с почти материнской снисходительностью и периодически вступая в разговор. Но когда он поворачивался к ней, взгляд ее так теплел, что я непривычно сентиментально таяла. И было заметно, что эти двое знают друг друга очень давно, так давно, что понимают без слов. Беременность – забавное состояние. Оно вытаскивает эмоции, совершенно тебе не свойственные. Хотела бы я узнать, как они все-таки нашли дорогу друг к другу после всего, что между ними стояло. Как она смогла простить и принять его? Как он смог убедить ее? Мне столько хотелось ему рассказать и столько услышать, но присутствие Виктории все же сказывалось на нашей откровенности. И она, словно почувствовав это, поинтересовалась: – Марина, графиня Кембритч ведь в замке? Я бы хотела повидаться с ней. – Она сейчас в детской комнате на втором этаже, – сообщила я, с любопытством глядя на волшебницу. Интересно, откуда она знакома с леди Лоттой? – Тогда, с вашего позволения, я спущусь к ней. – Конечно, – с признательностью сказала я. – Вики, даешь нам поболтать по-девичьи? – усмехнулся Мартин. Она невозмутимо улыбнулась, скользнула рукой по его плечу и вышла. Под хороший кофе я торопливо и сбивчиво рассказала Марту обо всем, что произошло с момента ритуала по возвращению Полины, на котором стало известно о моей беременности. О своей свадьбе, о нашей дальнейшей жизни с Люком. Говорила, ощущая, как опять накатывают на меня гнев, негодование, обида, разочарование… и после того, как я закончила, в гостиной стало так тихо, что я поняла, как громок был мой голос. – Я понимаю, для тебя это все звучит сейчас смешно, – добавила я, глядя на задумчивого Мартина. – Да и для меня… все эти драмы на фоне войны кажутся глупостями. Но меня никак не отпускает, Март. Я умом все понимаю, но как вижу его – вся муть изнутри поднимается. И ненависть, и злость… – И все же ты здесь, – сказал он понимающе. – Как видишь, – усмехнулась я. – Я не могу от него уйти. И боюсь, страшно боюсь, что прощу, а потом всю жизнь буду ловить его с другими. Это очень унизительно. Блакориец хмыкнул. – Как о себе слушаю. Кажется, мы с ним из одной породы, Марина. Что сказать… Еще пару месяцев назад я твердил бы тебе, что люди не меняются. Но сейчас, – он расставил руки и широко улыбнулся, – посмотри на меня. Долгие годы я занимал первое место среди бабников Туры, и что же? Сейчас я добровольно лег под каблук Вики и совершенно счастлив. Он сделал глоток кофе и совершенно серьезно добавил: – Мы, мужики, хоть и венец творения, но в каких-то вещах исключительные тугодумы, Марина. Пока жизнь нас лбом об очевидное раз сто не постучит, дурим по-страшному. И вот что я тебе скажу: ты, конечно, какое-то время еще поизмываешься над бедолагой от души. Не с твоим характером оттаивать быстро. Затем вы бурно примиритесь, получив от этого массу удовольствия, и продолжите жить, души не чая друг в друге и периодически устраивая себе встряски. Я вздохнула и с улыбкой покачала головой. Иногда мне казалось, что он знает меня лучше, чем я сама. – Главное – пережить эту войну, Мартин. – А куда мы денемся? – откликнулся он так же серьезно. – Не бесконечное же у них количество инсектоидов. Пока они давят массой, но любой ресурс когда-нибудь заканчивается. Мы еще долго говорили: и о них с Вики, и о войне, – и я слушала его и понимала, что за кажущейся беззаботностью стоит дикое напряжение, изматывающие сражения и ежедневный риск. А я до боли хотела, чтобы мой друг в этой мясорубке выжил. Он вдруг посмотрел на часы, посерьезнел. – Ничего себе я заглянул на обед. Почти три часа прошло. Пора нам возвращаться. – Мартин, подожди, – попросила я и начала закатывать рукав платья, чтобы не испачкать. – Выпей моей крови. Брови его полезли на лоб. – Это метафора какая-то? – осторожно спросил он. – Или ты от токсикоза чудишь, твоя светлость? – Считай это моей причудой, – согласилась я. – Только держи ее в тайне. Эта причуда усилит твои магические способности, Март. Думаю, тебе это будет не лишним. Он посмотрел на меня уже без иронии. – Не лишним, Марина. А… Я тоже понимала его без слов. Хотя и не была женщиной, которую он любил. – Если Виктория согласится, я ее тоже напою, Мартин. Они ушли через полчаса, вдвоем в одно Зеркало. Я поглаживала ладонь, фантомно пощипывающую от залеченного Мартином пореза, и смотрела, как тает серебристая гладь перехода. На душе было легко и немного тревожно – и я шепотом попросила у богов, чтобы мы с Мартином обязательно встретились снова. И чтобы боги уберегли их обоих. Затем я спустилась к леди Лотте. Мне было любопытно, что у них общего с Викторией, но поговорить не удалось: матушка Люка, невообразимо элегантная в фиолетовом платье с черным цветком на груди, с забранными наверх волосами, читала детям книгу. Здесь же была Маргарета – она с кислым видом сидела у окна и вязала крючком нечто, похожее на крокодила. Во всяком случае, четыре зеленые лапы угадывались. Леди Лотта сделала мне знак рукой, чтобы я подождала, и продолжила: – …и тетушка-сова сказала олененку: не плачь, малыш, мы найдем твою маму… Я подошла к Рите, присела на подоконник. – Милая зверушка. Она фыркнула. – Твой муж, между прочим, Марина. Вяжу Люку его альтер эго. Похож? Я присмотрелась.