Похоже, что причина вселения беса иная, не та, что бытует в сознании массы граждан: — За грехи черти взяли! — безгрешные чертям не нужны. Сущность странная, душу не требует, довольствуется стуком по клавиатуре не менее четырёх часов в день с перерывами на отправления естественных потребностей, а равно на питание, отдых в горизонтальном положении и просмотр последних новостей из «тиливизера». Команду «отбой!» исполняет немедленно, но если зудит «погоди, дельная мыслишка появилась, настучать бы не мешало…» — отбой отменяется и стук продолжается. Недолго, мысли бывают короткие и не всегда дельные. — Тебе ли судить, недоучка? Если получится выяснить истинные намерения вселения квартиранта — тот час, без утайки с пометкой «срочно» введу в текст. Чем объяснить спокойствии с примесью одного процента героизма фактом вселения опасной сущности сказать не могу, пожалуй, заявка зиждется на вере отсутствия диавола как такового. И, то: ни единой просьбы «продать душу» не поступало. Не было заявок и от других «товарищей» потустороннего мира, потому и описания торгов всего лишь продукт таланта на уровне Николая Васильевича Гоголя. а так же и у писателя, показавшего читающему миру Воланда. Писатель, творя роман, не создавал индустрию страха с последующими выгодами себе, роман о нечистом оказалась миной под устои церкви: диавол выступает справедливой и порядочной сущностью вызывающей симпатию к «врагу рода человеческого». Только творение Мастера следует объявить зловредным, «оскорбляющим чувства верующих», предать анафеме и сжечь! — Не рискуем? — Чем? — Тем, что клерикалы в соображения о предании анафеме творения Мастера вцепятся, как собаки в медведя с требованием запретит роман? — Да, есть опасение… эти могут, только дай слабину… — Ныне страшновато пребывать в тупых консерваторах не понимающих новых веяний в жизни и не допускать иные точки зрения. «Устои, устои…» Любые и всякие устои возводятся из материалов, и только «устои веры» науке в звании «Сопромат» неподвластны. Что из «Сопромата» знаешь? — Мало… «Балка на изгиб, балка на сжатие, кручение, разрыв (растяжение), срез…что ещё?? — Какой из материалов считаешь прочнейшим? — Гранит, устои из гранита, простоят тысячелетия. Вон, усыпальнице «вождя мирового пролетариата» скоро век исполнится, а выглядит новенькой. Гранит потому что. «Прогулки с бесом» не подражание греческой школе философов-перипатетиков, те в сидячем положении ничего нового в философии сказать не могли, но только прохаживаясь. Иначе назвать сочинение не представлялось возможным, иное название обходило вниманием сущность, коя в собирании повести о войне проявилась на пятьдесят процентов. — На семьдесят, а будешь заниматься приписками больше десяти не дам. — Получишь забастовку по европейским стандартам. — А ты лок-аут. Знаешь, что такое локаут? — Не знаю, и знать не хочу. — Напрасно, локаут штука непрятная. В сочинении присутствуют простые, понятные, а местами и матерные слова русского языка. С повседневными, нужными и хорошими словами ознакомили одни мудрые учителя, а матерными наполнялся от других учителей, тоже по-своему мудрых, но не дипломированных. Чьё влияние преобладает основным судить тебе, мудрый читатель. Записи (стук «клавой») отличаются строем предложений от современного русского языка и тому есть объяснение: повествование идёт о прошлом, а потому и язык должен соответствовать «духу времени», царившем в отечестве шесть десятков лет назад. От повести крепко попахивает стариной, но если читатель наделён литературным чутьём — обязательно уловит иные запахи. Немного о людях с географическим обонянием: если ныне кто-то в офисе на первом этаже варит кофе сорта «арабика» — индивид с географическим обонянием на шестом этаже точно скажет, что заварен «арабика»: — Конкуренты дешёвкой давятся, рабусту пьют, доигрались, бедняги, так им и надо! Вот-вот фирма прогорит! Нищета, хуета безлошадная! — откуда, по какому поводу родилась «хуета безлошадная» — сказано ниже, «хуета безлошадная» не настолько стара, чтобы забыть детали. В «Прогулках» неясность: кто и кого выгуливает: бес меня, или я — беса? Заявить о себе: — Единственный автор повести я! — не могу, многие места в сочинении выданы стараниями беса, но и бесу заявить: — Ведущий автор — я! — не позволю. Прогуливаемся не по-собачьи, то есть, никто и никого не держит на поводке, каждый волен определять маршрут прогулок и «взаимно заострять внимание на затронутых вопросах». Дорогой читатель, места в сочинении, взятые в кавычки — результат порчи штампами прежней совецкой печати, кои воткнуты в речь, как татуировка в кожу. Избавиться от употребления прежних газетных штампов не в пример труднее, чем одновременно прекратить курить, пить и засматриваться на чужих женщин. — Чужих женщин не бывает. — Если не огораживаться кавычками — ты, мудрый и добрый читатель совецкие словесные штампы посчитаешь нашей собственностью. Отличий реальной жизни от изображённой словами, то есть выдуманной, тьма-тьмущая, пропасть, но упоминания удостоилось одно: если в стране когда-то были «закрытые города», квинтэссенции страха хозяев жизни, в такой город не всякому позволялось войти — в наше сочинение милости просим всех. Входите и оставляйте мнение о дуете из человека с начальным образованием и сущности с пятью высшими. «Прогулки» не копия нынешних дискотек, называвшихся в старину «танцульками», «Прогулки» не супер-гипер-маркет и не питейное заведение ниже среднего, наши «Прогулки» из разряда вольных изложений прошлого и слабая попытка отдалить неприятные моменты текущей жизни. — Начнём, пожалуй. — С чего начать? — «Не знаешь с чего начать — начни с главного» — как не взять в «» истину многолетней выдержки? Известно, как поступают с особами, кои в целях личного обогащения использует чужую интеллектуальную собственность? — Это о чём? — «Когда не знаешь…» Сочинение писалось с вдохновением, кое у древних латинян именовалось «раптусом», продуктом, без коего не родится ни одно стоящее литературное произведение. Поставщиком раптуса в нужном количестве и своевременно выступал бес, а мне, тремя техническими китами (клава, компьютер, монитор), предлагалось полученный раптус перерабатывать в предложения. Понимал, что чем-то схож с коровой, но протестовать не смел. Читатель, если наши прогулки покажутся долгими и затянутыми — объяснение наготове: прогулок много, каждая требовала внимания не менее десяти страниц формата «А четыре», на меньшее не соглашалась. Суди: написать заявление в жилищно-эксплуатационную контору с нижайшей просьбой заменить трубу в туалете выглядит подвигом, а сварганить приличное количество страниц ни о чём — такому деянию и названия нет. К тому: изложить в одиночку в удобочитаемой форме о событиях длиною в шестьдесят лет — на такое действо мало одной злости и вдохновения. — Чтобы не унижаться писанием нижайших просьб в жилищную контору — заплати напрямую специалисту и трубу заменят. Или первый год на свете живёшь? Писать занятие трудное, а писать хорошо всё едино, как получить двойную порцию огорчений: вдруг никто читать не будет? Главное о чём писать, второстепенное — как это делать. Важно: писать, что видел сам и понял из увиденного, и если одна из позиций отсутствует — умолкни и без колебаний с примесью тяжких раздумий сойди с литературной стези. При сходе не забудь придушить желание облегчить душу. Подменять подлинники вымыслами проигрышное занятие, а потому рано ли, поздно, но кто-то обязательно скажет в адрес писавшего: — Сбрехал, сука! — но если в покровителях лохматая лапа, как у меня — тогда другое дело! В основе жизнь состоит из мелочей, о которых говорить язык не поворачивается. Трудности с языком испытывал прежде, а сегодня за сказанное отвечают и пальцы. В написанном много мелочей с названием «бросовые», но почему мелочи часто бывают интереснее крупняка — ответа от беса не получил, а собственное соображение таково: — Вымыслы симпатичны и привлекательны по причине свободы от рамок, а потому в изобилии разбросаны по тексту. — Записи в разряд «мемуаров» занести позволительно? — Не совсем. Мемуары похожи на чистку ковров от старой пыли с разницей: если ковровую пыль стряхивается на землю — мемуары выкладывают на бумагу. — Разве есть «молодая» пыль? — Есть, сколь угодно. Не догадывался? — Мемуары отработанный пар в цилиндрах локомотива, или в турбине, теплотехники его «мятым» называют. — Мемуары подобны вещам без употребления, кои хранить трудно и выбрасывать жалко. — Мемуары — это попытки письменами изложить прошлое с пропусками и умолчаниями в нужных местах. Годится? — аппетит на игру «кто больше придумает сравнений» набирал силу. — Мемуары есть серия кратких и незначительных событий в жизни малозначащей особи, Никто не знает, отчего через малое время мелкие и вредные деяния объявляются «великими» и претендуют на «честное и объективное освещение мои стараний». Наполнить мемуары одной пылью прошлого мало, постараемся напылить и настоящим. Десяток слов о мемуарах военного сорта; — Эх, как лихо мы их пиздили! — гордится мемуарист, и никогда не скажет: — Как жестко они с нами обошлись! Бумажные воспоминания высоких деятелей прошлого есть проявление уважения и внимания к труду мемуариста, но не к тому, что с волнением в груди выкладывал вспоминатель на бумагу. — Мемуары подобны изюму в батоне из плохой муки. — Мемуары гибнут от мелочей вроде: «в одна тыща…. году, десятого дня мая, имел честь играть в подкидной дурак с первым демократическим президентом страны…» — следует полное звание, но кто тогда остался в дураках мемуарист не упоминает, лишнее. Что за явление «бес с пятью высшими образованиями пристыженных учебных заведений Европы»? Фантастика, выдумка: — Может, «престижных учебных заведений»? — Может, без разницы. Чего ограничился пятью вышками, а не больше, кто (что) мешал гнать до дюжины? И есть среди вашей публики кто-то с большим числом вышек? — возможно, что и есть, но как проверить? Дипломов бесам никто не выдавал, а сказать можно что угодно. Не даром проживает наше «хвалёного от богатого не отличить» — … то есть, соврать?