— Было, ох, было, много раз и очень даже было! В избытке было! Прав… — стало неудобно от бесовского, но верного, замечания. Интерес к беседе возрастал: — И, всё же адресом не ошибся? По какой нужде вторгся и оккупировал? — К мест помянул оккупацию, всякое вторжение объясняется намерением тебя жизни, но поскольку как всякий человек ты смертен — и без моих стараний отдашь концы. Логично? — Логично. Логика железная, но бесовская… — …бесовская, но железная. Ваши вечные и бессмертные сопоставления «герой — но дурак, дурак — но герой» — некуда деться от дуэта. В основе не ошибаемся в выборе «жилища», а если и случается — то редко. Ты мне нужен: мечтаю твоими руками написать книгу… — Только-то? Ошибся адресом: не писатель, электрик цеха завода машин пищевой отрасли. Профессионал-электрик. — Не ошибся, прибыл по адресу. — Размеры моего образования знаешь? Чему когда-то учился — на сегодня основательно забыл. Чтобы писать, как минимум, нужен диплом учебного заведения хотя бы имени пролетарского писателя, не имею таковых. Вообще нет высоких и серьёзных документов, малограмотен адресат, ошибочка вышла. Какие основания делать на меня ставку, о каком писательстве речь вести? — Что знаешь о художниках-примитивистах? — Немного. Явление когда ни с того ни сего на бесталанную особь наваливается страстное, неугасимое желание что-нибудь изобразить красками. Желанием полна душа, разум и сердце, а талант напрочь отсутствует, нет ничего, пусто. Вот и выражается, как получится. Беда в ином: «художник» считает свои труды шедеврами, а всякий, не признающий его таланта — отсталой, тёмной личностью. Творящие «шедевры» в тиши и неведенье часто милые и приятные люди, но совсем иная картина, когда примитивист вооружается баллонами с краской и превращает чистую поверхность большой квадратуры в метрах в «полотно». Данных, что кто-то из стенных пачкунов перешёл в союз художников не имею. Вопрос по художеству: положим, дар прорезался, написал картину, пометил инициалами, как принято у художников, краски на первом полотне не высохли, но непонятно отчего захотелось сделать копию первой работы, один в один и краска в краску? Какая подлинная, и что копия? — Подлинные обе, «краска в краску» ни один мастер, будь какой угодно величины, не повторит, хотя бы и на одном квадратном миллиметре полотна гамма цветов будет иная. — Получается, что копий великих мастеров живописи не существует, и подделывающие картины «разбойники кисти» не меньшие мастера? — Похоже, что так и есть. Если художник повторяется своей картиной — какие претензии к себе? Вопрос пустой, но интересный… будем думать. К чему завёл тему копий? — Не знаю, что-то непонятное сверкнуло не до слепоты, а, так, слегка осенило. Хоть ты и бес, но могу и обмануть: буду стучать по «клаве» и выкладывать твои соображения, а свои подлинники держать в памяти в тайне от тебя? — Смысл? — Не знаю. Считаешь мой словарный запас достаточным на изложение событий прошлого? Излагать великие события примитивно умышленно губить великое в зародыше. Затем влез, чтобы сделать похожим на слабоумного вьюношу с баллончиком краски? Из тех, кто портят стены? Старичка, стучащего по знакам клавиатуры одним пальцем? В конце жизни? Из всей процедуры принимаю только позицию превращения в юношу, а всё остальное — уволь! Интересно: о чём собрался писать моими руками? — Только что определил стенных пачкунов «дефективными», а сейчас сам согласен стать одним из таких? Пусть глупая, но молодость!? Писать хочу о прошлом. — О своём? — О твоём. Моё прошлое не поддаётся описанию, а если начать описывать работа затянется на многие годы. Хочу, чтобы кое-что вспомнил из своей жизни. — Что тебе-то в моей жизни? Написать книгу занятие серьёзное, а писать о прошлом серьёзнее на порядок. Тащить хвост из прошлого в настоящее пустая работа, дешёвая, никакого дохода не приносящая. Куда выгоднее заняться предсказанием будущего, а чтобы обойти многих провидцев — плату убавить на двадцать процентов от самой низкой у соперников. Твоё прошлое — твоё, а моё может быть иным. Спорить не станешь? Прошлое помню, ныне оно как бетон… — Бетон не теряет стойкость шестьдесят лет, потом решает, что стоял достаточно и начинает разрушаться. — Совсем, как и пенсионеры… — Верить? А как быть с вражеским бетоном? Шестьдесят лет прошло, а подвальные помещения, возведённые врагами в разных местах, что-то не рассыпаются. — Поступим так: из твоих воспоминаний напишем картинку, у сверстника возьмём другую, моя забота, у третьего позаимствуем звуковое сопровождение, фонограмму, то есть, а в результате получиться живой, длинный фильм, в коем подпишемся под каждым кадром: «правда». — Да здравствуют недоумки, пытающиеся свои кадры объявить моими! Их мечта — заставить думать меня о прошлом не так, как его видел, но так, как «нужно обществу» не справляясь у общества: — Вам это нужно? Наилучший вариант моё беспамятство, в иных случаях есть опасение быть уличённым во лжи. Поэтому и не рвусь писать книгу. — А «страдалицу», кою «чуть не застрелили фашисты» в мозаику включишь? — Вставлю. И «страдалицу» и страдалице… В хижине и за столом поговорю с ровесницей. Время найду на расспросы и выясню, по какой причине шестилетнюю девочку враги хотели лишить жизни. — Сделаем так: начнёшь повествование, а я, между делом, буду входить в текст там, где сочту нужным. Хочется изложить некоторые мысли, кои не дают покоя последние шесть десятков лет. Но сделать не могу по причине отсутствия пишущих органов, нет конечностей! И не только конечностей, нет и тела, выразителя эмоций, а как без него? У меня вообще ничего нет осязаемого. А так хочется написать книгу! Это будет редкая, удивительная книга! — Книга хорошо, но, думаю, с книгой опоздал… Задержался. Кто сейчас книги читает? Не лучше будет, если из меня сделаешь сценариста, или медиума? На медиумов нынче большой спрос, медиумы ныне хорошие деньги имеют, куда большие, чем у сценаристов нынешних «фильмов о войне». Медиум — известность, медиум — почёт и уважение с примесью страха: — Это ж надо: мысли читает, а ведь такой дар по нынешним временам основа процветания. Мне бы такой — открыл салон и за умеренную плату желающим вещал о прошлом. Органам правопорядка помощь без затраты казённых средств…Деньга бы поплыла — не счесть! Тебе почёт и уважение, материальное — мне…Тебе деньги ни к чему, какие потребности у бестелесных особей? Никаких, одни мечтания. Оторопь берёт, как подумаю о деньжищах, кои мог бы создать своими талантами. Литература на сегодня неходовой товар, а если что и настучим — кто рискнёт в свет выпустить? Ныне книги похожи на вымерших мамонтов. — Сделать из тебя медиума работа несложная, забава, но две причины мешают. — Какие? — Застенчивый, не умеешь брать заработанное. — Ну, положим, угадал…Какая вторая причина? — Мой профиль. Толкового медиума с именем сделать из тебя не получится, материал не тот, а выпускать кое-что у нас не принято. Ни профиль, ни квалификация не позволяют сделать из тебя и завалящего медиума, всё едино, как и преподавать науки, не имея диплома об окончании высшего учебного заведения. — Верить? — Можешь не верить, от этого ничего не изменится. — Зайду с другой стороны: сколько сегодня читающего народа? Мало: прошла мода на книги. Как понимаю, читать книгу — труд, а зачем напрягаться, когда можно и не делать этого и получать информацию без напряга? Хотелось бы знать, что нового и удивительного замыслил втиснуть в книгу моими пальцами? — Ошибка: ничто и никогда не заменит книгу. Вернётся книга в жизнь человека, обязательно вернётся. А «гляделки», фильмы, то есть, забываются, как и авторы книг. И я вопрос задам. Можно? — Давай! — Моих вопросов больше. Первый: для чего на могилах умерших ставите неполный стакан с водкой и прикрываете куском ржаного хлеба? Почему стакан не «в накат» наливаете? Искушаете умершего на дурные мысли: «суки драные, водки пожалели»! Почему не «в накат», как встарь говаривали, почему кусок ржаного хлеба без лука и селёдочного хвоста? Почему такая скудость? Или верите, что покойник после отбытия живых с места вечного упокоения поднимется и выпьет? Чем пить, какими органами, где губы, язык, гортань… глотка, то есть? Один и двести миллилитров алкоголя? Стакан с напитком радует дух мужчины, знавшего вкус «Столичной» при жизни, а женщине к чему водка на холмике из земли? — Врёшь, женщинам стакан с водкой не ставим! — Серьёзное упущение. И стопарь на могилы детей не ставите. Экономите? Понимаю: дитя непорочным ушло в мир иной, какая водка? И сами тут же упиваетесь «не отходя от кассы»? — Не знаю… — И зачем жжете в храмах фальшивые, не из чистого, как на заре веры пчелиного воска, но контрафактные, неизвестно из чего сделанные свечечки, что означает горящая свеча? Мало электрической лампочки? Лампочка светит ярче и дешевле обходится. Верите, что горящая свеча с гара и ни одна не потеряется в дороге? — Не знаю… Все зажигают… И молятся… — Почему покойника ногами вперёд выносите, откуда взята позиция? Покойникам не безразлично, как транспортируют на место «вечной стоянки» отработанный материал и об этом уведомили живых? — Ну, это что-то вроде игры… покойный как бы по доброй воле ногами вперёд выходит, осточертел человеку видимый мир — вот и уходит в иное бытие, а живые напоминаю ему, куда и как двигаться. Помогают. Отвяжись, не знаю! — Как? Делаете, и не знаете зачем совершаете массу необъяснимых деяний? Не надоело, не устали? И об этом скажем. И не только об этом. — В чём будет заключаться удивление задуманной книги? — Каждую страницу разделим вертикальной полосой на две равные половины с названиями вверху: «Причины» слева — «Следствия» справа, вроде «Амбарной книги» получится. — Не пролетим? — Возможен и пролёт, может сойти. Затруднение: с какой стороны листа пускать «причины», а с какой — «следствия», что справа, а что — слева? Сходство с «поминальниками» наблюдается… Раздельные записи лучше, путаницы меньше: в одной записке через божьего служителя просите «силы небесные» прислать на головы родичей «здравие», а в другой бумажке просьба не волновать умерших и за умеренную плату предоставить «вечный покой» в компании «со святыми», разумеется. И никому в голову не приходит в целях экономии бумаги писать живых и умерших на одной странице. Но когда враждуете до самозабвения — для извода недруга из жизни наводите порчу «святым» проверенным образом: ненавистное имя вносите в «поминание за упокой» и верите «свято» что «верха» не разберутся и живого сделают мёртвым. Злодеяние творите сознательно и с удовольствием! — Мы и бессознательное вредительство творим сплошь и рядом! При этом думаем, что делаем «доброе дело». — Что и худо! Представь: уходит из жизни дорогой и любимый человек, и абсолютно ничего не ведая о его будущем — немедленно начинаете скорбеть. Скорбеть — сколько влезет, печальтесь на здоровье, куда ни шло, «скорбь очищает душу и просветляет разум», но скорби мало и двигаетесь далее: просите служителей «божьих» выписать ушедшему ордер на «вечный покой». Вслушайся: «вечный покой…» ни на секунду не задумавшись: «вдруг кто-то из живых связался с ушедшей душой и спросил: — Слышь, душенька, а «вечный покой тебе нужен», заказывала и оплачивала «вечный покой» при жизни? — заказывая служителю «вечный покой» ушедшему — расписываетесь за него и лишаете возможности вернуться в видимый мир. — Не думал. — Всегда нужно думать. Потому в хвосте и плетётесь, что не думаете. Когда соображать начнёшь? — Не выпячивайся, скажи «спасибо», что твои «закидоны» видимыми делаю, нет времени на обдумывание. — Фиксируй: в глубокой скорби пребываешь, но водку жрать не забываешь…