- Там… Привезли…Людей… Там. - Да, как и всегда в этот день недели. Ты еще не привыкла? Нет! Черт возьми! Я не привыкла и никогда не привыкну к тому, чем ты занимаешься, к тому, что ты палач. Не привыкну и не приму. - Там ребенок. Девочка. Очень маленькая. - И? Не глядя на меня, продолжая крутить бокал. - И… она не может быть…, - выдохнула, старясь унять дрожь в голосе, - не может быть расстреляна! Она же маленькая. Она не могла что-то нарушить, преступить законы! - Разве? Дети очень на многое способны, Мила. Тебе ли не знать! Поднял на меня глаза и словно пронизал ими насквозь. - Она слишком маленькая. Это чудовищно! Это невыносимо! Как ты можешь? - Так же как ты могла писать свои романы, - резко подался вперёд, - это моя работа. Кстати, как тебе понравился завтрак? Повар здесь только ради тебя. Он готовит по-особому рецепту то, что ты любишь есть. То, что научилась есть в своем «счастливом прошлом». Я думаю, ты это оценила. Он намеренно переводит разговор на другую тему и смотрит прямо в глаза. - Оценила. - Вот и умница, девочка. Иди к себе. Мне некогда сейчас. Отвернулся и сделал глоток с бокала. Казалось, для него я уже давно исчезла из кабинета. - Владимир, пожалуйста! Резко обернулся, и лед изнутри запылал пламенем. Именно контрастом, внутри зрачка пламя, а радужка ледяная. - Мне. Некогда. Сейчас. - Владимир, она такая маленькая. Ребенок, крошечная. Ей лет десять. Она ничего не успела в этой жизни. Дети – это святое, Владимир. Дети – это будущее, это еще тысяча, сто тысяч человек в будущем. Пожалуйста….отпусти её. Ты знаешь, что значит кого-то любить? Что значит любить ребенка?… Мои глаза наполнились слезами, а его потемнели настолько, что зрачок почти слился с радужкой. - Тебе наплевать, - одними губами, - совершенно наплевать. Ты – чудовище! Попятилась назад, к двери, споткнулась и, распахнув ее, выбежала в коридор. Услышала голос Льва снизу. - Переоденьте в белое, никаких других цветов. На десерт надевают только белое. О Господи! Бросилась к себе, закрылась изнутри, заливаясь слезами, меня тошнило в туалете, скручивало пополам и беспощадно тошнило. А потом я лежала на кафельном полу и смотрела в одну точку остекленевшим взглядом. Перед глазами проносились картинки, как равнодушный Лев выносит маленькое окровавленное тельце из подвала и пакует в мешок. В дверях повернулся ключ, и я приподняла голову, встала с пола и, придерживаясь за стены, вышла из ванной. Посередине комнаты стоял Лев и держал за руку ту самую девочку, всю в белом, с очаровательными русыми косичками и огромными зелеными глазами. Она смотрела на меня обреченно, так, словно ее уже ничего не радовало, она смирилась, и она знала, что с ней сделают. Мне показалось, что сердце разрывается от тоски. Посмотрела на Льва, и тот протянул руку девочки мне. - Ваш подарок. Владимир Власов приказал, чтобы её отдали вам, и вы можете распорядится её жизнью на ваше усмотрение. Взять на воспитание например… Я смотрела в глаза слуге и судорожно сглотнула, чувствуя, как пересохло в горле. На дне узких глаз Льва я увидела нечто, чего не видела ранее – восхищение? Нет, я затруднялась понять, что именно там вижу. Я сжала маленькие пальчики ребенка и опустилась на колени, заглядывая в бледное личико. - Как тебя зовут? – тихо спросила я. - Подарок, - бесцветным голосом ответила она, не глядя на меня, а я всхлипнула и обхватила ее личико ладонями. - Маленькая, никто не тронет тебя. Я обещаю. Посмотри на меня. Меня зовут Мила, и я отвезу тебя домой. У тебя кто-то остался? Она быстро отрицательно покачал головой. - Не надо. - Почему? У тебя никого не осталось? - Нет…никого. - Тогда ты останешься здесь, и никто не обидит тебя, я позабочусь о тебе. Скажи мне свое имя. - У меня больше нет имени, - тихо ответила девочка, - Хозяин назвал меня подарком. Я привлекла ее к себе и обняла. Сердце колотилось в горле. Я все еще не верила, что он сделал это – пощадил её. Почему? Потому что я попросила? Не важно почему, важно, что она жива. Такая маленькая, худенькая. Я смотрела ей в глаза и гладила тоненькие косички. Девочка смотрела как сквозь меня. - Мы придумаем тебе имя, очень красивое имя. Лев, найдется для нее комната? - Найдется и комната, и занятие найдется. Будет вытирать пыль по всему первому этажу. Недалеко от вашей спальни пустует помещение. Я с благодарностью посмотрела на слугу, и тот отвел взгляд. - Отдам её на попечение Сони. Потом повернулся ко мне и тихо сказал: - Просите…вас слышат. Вас всегда слышат. Запомните. Когда Лев увел девочку, я наконец-то выдохнула. Внутри происходил настоящий переворот, какой-то разрушительный ураган. Он ломал стереотипы, пока только до трещин, до легких сомнений и до странного чувства триумфа и восторга. Вышла из спальни. Несколько секунд подумала и снова пошла к кабинету Владимира. Не решаясь войти, протянула руку к ручке, и распахнула настежь. Он стоял у окна, не обернулся ко мне. Ровная спина, широко расставленные длинные ноги. На секунду задержала дыхание, стараясь унять сумасшедшее сердцебиение. - Ты все же рассмотрела мой подарок и наконец-то приняла. Я рад. Все так же не оборачиваясь. Голос глухой, чуть хрипловатый. В длинных пальцах дымится сигарета. Я медленно выдохнула и тихо сказала: - Спасибо. Повернулся и посмотрел в глаза, а мне показалось, что все завертелось вокруг. - Завтра я покажу тебе, зачем ты здесь и кем ты была раньше. Немного ответов на твои вопросы. Глава 14.1 Каждый шаг дается мне с трудом, словно на моих ногах висят свинцовые гири. Мне страшно. Так страшно, что по спине катится градом холодный пот. А еще я знаю, что они найдут меня…идут по моему следу, дышат мне в затылок. Они. В длинных черных плащах, с пластмассовыми лицами масок-анонима. Если догонят – убьют. Нет, не просто убьют, они будут методично пытать меня, они будут вспарывать мою кожу на лоскуты, сжигать мои волосы, отрежут мне язык, выколют глаза, они заставят меня молить о смерти. Я знаю – они могут. Они способны на все. По стенам здания расползаются трещины, и земля дрожит подо мной. Я вижу, как разваливаются стены, и кирпичи летят хаотично вниз, раскалываясь на куски. Один из них, пролетая, вспарывает мне плечо, и я зажимаю рану ледяными пальцами. Мозг взрывается воспоминанием. Это уже было. Да…во сне. Взобралась на девятую ступень и остановилась над обрывом. Смотрю вниз, и голова кружится – снег и лед, макушки елей. На дне этой бездны я сломаю себе шею, а если не прыгну, то меня схватят ОНИ. Стены пылают огнем. Языки пламени лижут кирпичи, пол, расползаются волнами по стенам. Они обжигают мои босые ноги до волдырей. Боже! Я в Аду? Огонь приближается ко мне со всех сторон, и мне остается только прыгать вниз или сгореть заживо. И я сама не понимаю, что наконец-то кричу его имя. Громко, гортанно, до боли в голосовых связках. Медленно оборачиваясь назад к огненной стене, за языками пламени я вижу мужской силуэт, вижу, как он приближается ко мне. Я должна выйти из этого морока, должны вынырнуть из гипноза, должна и не могу… и не хочу. Лучше прыгнуть в бездну и свернуть себе шею. *** Мое сердце готово вырваться из груди. Оно то бьется, причиняя боль, то не бьется совсем. Я цепляюсь за его плечи, и у меня подкашиваются ноги. А внутри… внутри противоестественное чувство – я была уверена, что он не даст мне прыгнуть, что он разбудит меня. И нет ощущения, что я вижу впервые… нет. Я его знаю… не просто знаю. А люблю. И это далеко не начало, а те самые отношения, где есть совместное прошлое: из слез, боли…из самой изощренной мучительной боли и невероятного счастья, ослепительного, ощутимого на физическом уровне. Смотрю на него… задыхаюсь, и весь мир вращается вокруг нас на бешеной скорости. Я прячу заплаканное лицо у него на груди и вдыхаю запах… *** Прихожу в себя, а я рывком прижимаю ее к себе и буквально реву: -Все вон! Все! Пошли! Вон! Не дожидаясь, пока они выбегут из комнаты, схватил Милу за плечи, испытывая только одно желание, свернуть её тонкую шею. - Идиотка! Ты совсем с ума сошла?! Какого хрена ты меня ослушалась?! Почему не выходила оттуда? Почему не освобождалась! Ты же могла! Встряхнул её так, что голова откинулась назад, и на мгновение закрылись глаза, а когда она распахнула их, я заметил, как в зрачках снова появляется дикий страх. Чертыхнулся про себя, впиваясь пальцами в нежную кожу на плечах, заставляя смотреть на себя, понимая, что она в шоке после этого первого гипноза спустя столько лет.