– Не дрейфь, он наш бывший коллега. Его цель не мы. – Ты уверен? Рискованно… Его прервал металлический щелчок, дверца открылась. – Ну ты и козел. Я на тебя рапорт подам. – Ничего ты не подашь. – Не подам, но ты все равно козел. Что там? Полицейский поставил колено на пассажирское сиденье. Наклонился. Проверил пульс. Никаких признаков жизни. Эти парни два дня сидели в соцсетях, прикидывая, на чью сторону встать, «Гринвара» или его жертвы. Все-таки они полицейские. И вот сегодня они стали первыми свидетелями финала. – «Бак-75» вызывает «ТН-75». Пришлите судмедэксперта и ребят из Тридцать шестого, мы нашли их заложника. 12 Диана и Натан коротали время в зале ожидания, как два сорванца, вызванные к директору школы. Только полицейские, пожарные и медики могут так легко переключиться со смерти на что-то другое. – В кино во время перестрелки герои прячутся за мебелью, – начал игру Модис. – Точно, я как-то не обращала внимания, – призналась Мейер. – Пули же насквозь проходят? – Пули пробивают даже стены. Что уж говорить о столах и диванах. Твоя очередь. – В кино чувства человека отражаются на лице. Виновные хмурятся, озираются, широко открывают рот или сжимают челюсти так, что зубы скрипят. – Как в детективных сериалах? – заметил полицейский. – Было бы удобно, так проще допрашивать. Теперь я. В кино угонщики разбивают окно со стороны водителя и сидят на битом стекле, вместо того чтобы разбить окно со стороны пассажира. – Глупо, да, – согласилась Диана. – Но это часто случается и в жизни. У них потом вся спина изодрана. Твоя очередь. В кино… – Извини, фантазия иссякла, – сдалась она. – Я могу играть в эту игру часами. Например, в кино, когда оружие берут в руки, оно постоянно лязгает. На самом деле, если оно заряжено, лязгать там нечему. Разве только это рухлядь, готовая пальнуть в любую секунду. – У тебя гораздо больше опыта, чем у меня. Или больше времени на безделье, – поддела его Диана. – Мы постоянно играем так с дочерью, когда смотрим детективы по вечерам. Смутившись, она осознала, что Натан защищал ее и интересовался ею с момента их знакомства, а сама она даже не пыталась его узнать. – Сколько ей лет? – Семнадцать, зовут Мелани. Предпочитает имя Мила. Заканчивает школу. Не любит полицейских, но делает исключение для своего отца. Я тоже могу посадить кого-нибудь в стеклянную камеру, если этот кто-то ее хоть пальцем тронет. Женат? Разведен? Диана размышляла, как задать вопрос, чтобы не показаться назойливой, когда дверь в кабинет шефа распахнулась. – Мейер! Модис! – В кино начальники всегда орут на подчиненных так, будто те разнесли полгорода, – прошептала Диана, вставая. Для полноты образа шефу не хватало только дрянной вонючей сигары во рту. – У вас был единственный факт, который вы должны были держать при себе! – Он рычал, а не говорил. – Одна деталь, о которой нужно было молчать! – Мы продвигались наугад, месье, – возразил Натан. – Мейер зашла с козыря, заговорила о его дочери, когда других карт не осталось. – И теперь его любят все! – заорал шеф. – В соцсетях он герой, стены разрисованы граффити с пандами. На фасаде «Бастиона» тоже панда, в курсе? Проклятый вымирающий вид, как они меня задрали! – Он заговорил чуть тише, чтобы самому не оглохнуть. – Вы же понимаете, Мейер, что после этого мы не желаем пользоваться вашими услугами. Я сообщил вашему начальству. Завтра вас ждут на работе, где вы можете сплетничать сколько угодно о чем угодно. Модис подался вперед, готовый защищать ее. Диана положила руку ему на колено, и он промолчал. – Вы ничего не заметили, – сказала она. – Ни явного, ни скрытого. Шеф уставился на нее, как бык на красную тряпку. Чтобы не получить удар рогами, Диана поспешила изложить свою точку зрения самым успокаивающим тоном. – Начнем с явного. Никто не заметил, что похищение произошло ровно в годовщину смерти ребенка Солала. Он уверяет, что дочь не имеет к делу отношения, а я считаю, что имеет. Это нам особо ничего не дает, но об этом стоит подумать. Что касается скрытого, оно находится у нас под носом. Мы с вами знаем, что Солал ни на секунду не верил, что на его банковский счет зачислят двадцать миллиардов евро. Шеф откинулся на спинку кресла и обмяк. Он уже выстроил цепочку грядущих событий. – Это лишь начало, – добавила Диана. – Он сделает это снова. Одного удара недостаточно. Одна сенсация сменяет другую, какой-нибудь скандальный порноролик – и о «Гринваре» забудут. Мы должны составить профиль всех потенциальных жертв и защитить каждую из них. – И как мы это сделаем? Если речь о компаниях-загрязнителях, то потенциальных жертв столько же, сколько полицейских, которых мы можем поставить у них под окнами. – Я не говорю, как это сделать, я просто говорю, что произойдет, – смягчившись, ответила она. – А я говорю вам, Диана, отправляйтесь-ка домой, – устало заключил шеф. 13 Дефанс[44] В джунглях из стекла и бетона небоскребы «Шассань» и «Аликанте» уже давно стали зданиями банка «Сосьете женераль». Эти башни-близнецы высотой в тридцать семь этажей отражались в окнах друг друга, довольные собственным обликом. Направляясь к лифту и одновременно говоря по мобильному, финансовый директор заверила мужа, что ни секунды не переживает из-за истории с «Гринваром» и похищением. – Только главный управляющий ходит везде с охраной. – А остальные члены дирекции? – обеспокоенно спросил супруг. – Нам посоветовали избегать ненужных поездок и работать удаленно, лучше за городом. В любом случае я еду домой. Давай пообедаем вместе и поедем куда-нибудь на выходные? Дисплей показывал, что через несколько секунд подъедет лифт номер семь. Двери открылись. Внутри, опустив голову, стояли трое мужчин в синих комбинезонах, привычной здесь рабочей одежде с логотипом клининговой компании. На них обращали внимания не больше, чем на мусорные баки, которые они выносили. Финансовый директор вошла в лифт, повернулась к ним спиной, не потрудившись поздороваться, и нажала кнопку минус первого этажа. Лифт тронулся. Муж согласился провести вместе выходные, это было чудесно, и она сбросила звонок и стала искать в сумке ключи от машины. Смотрела она при этом вверх, как фокусник, который роется в шляпе. И там вверху заметила закрывавшую объектив камеры наблюдения черно-белую наклейку в виде панды. И все поняла. Мужчины достали из карманов маски и надели их. Три панды с красными шрамами тихо дышали ей в спину. Она задрожала, не в силах повернуться, и по ее ногам побежала струйка мочи. * * * Фургон покинул подземную парковку, прокатился по деловому району маршрутом, выверенным до миллиметра, и спустился под землю на вторую парковку в нескольких километрах от первой. Смена машины, другой фургон и новый маршрут на север Парижа до Сен-Сен-Дени. На автомобильной свалке между Бобиньи и Дранси фургон заменили в последний раз. Фургоны были разных цветов и моделей, общим у них был только рыдающий сверток на заднем сиденье. В капюшоне, наручниках, с кляпом во рту. – Мы прибудем в пункт назначения примерно через три часа, уважаемая, – услышала она, и автомобиль тронулся в путь. Нормандия. Два часа и пятьдесят три минуты спустя «Нигде» – так можно было бы назвать это место. Тем не менее навигатор уверенно привез троих мужчин и их груз на середину поля с ветряными турбинами. Кругом простирались другие поля, на одном из них располагалась солнечная ферма, между панелями которой бродили овцы. В нескольких шагах возвышались головокружительные меловые скалы Пэи-де-Ко. С края обрыва виднелся теряющийся в облаках на горизонте Ла-Манш, а внизу в сорока пяти метрах на галечный пляж набегали волны. – Куда ты нас завез? – По навигатору все верно. – Значит, навигатор ошибается.