— Почему это? — с улыбкой спрашиваю я. — Думают, что будут жить в роскошных условиях, получать хорошую зарплату и при этом ничего не делать. А когда понимают, что так не прокатит, ссылаются на то, что работа слишком тяжелая для них и уходят искать другие варианты, — объясняет мне моя собеседница, делая глоток чая. — А я думала это из-за шефа, — ухмыляюсь я, и плавно перевожу разговор в нужное мне русло. После нашего знакомства Александра Дмитриевича я больше не видела. И при упоминании его имени внутри меня что-то переворачивается, а сердце ускоряет свой ритм. — Он всегда такой грубый? — Да неее…. — медленно протягивает она, и я вижу, как ее лицо одолевает смущение. — Шеф вовсе не такой плохой, каким может казаться. На самом деле он всегда был добрым и тактичным. До того как… — на этом моменте она зависает, а я настойчиво сверлю ее взглядом, ожидая продолжения. — Да того как что? — не выдерживаю я и задаю вопрос. Надя пододвигает свой стул ко мне максимально близко, и наклонившись ко мне, шепотом произносит: — Три года назад его машину с женой и маленьким ребенком взорвали, — косясь по сторонам, чтобы нас никто не услышал, выпаливает мне в ухо. — Ничего себе… — мой рот сам по себе открывается от шока. Сердце невольно екает. И мне становится его по человечески жаль. Совесть начинает медленно разъедать меня изнутри, и мне становится от этого жутко не комфортно. — После этого он сильно изменился. Стал более жестким, что ли… сама понимаешь, такое пережить… — Надя грустно вздыхает и снова замолкает, задумчиво смотря куда-то вдаль. — Кому же он так перешел дорогу? — решаюсь поинтересоваться я. — Этого до сих пор неизвестно. По крайней мере, никто из наших не в курсе. — Ясно. — Ну ладно, не будем о грустном, — резко меняется девушка и уже своим обычным задорным голосом спрашивает: -Кстати, как он тебе? — Что ты имеешь ввиду? — удивленно смотрю на коллегу. — Это самое. Скажи, что он красавчик? — Надя мечтательно вздыхает и закатывает глаза. А меня ее вопрос почему-то вгоняет в краску. — Эм…Как по мне, обычный мужчина, — пожимаю плечами, не выдавая появившегося внутри меня, не пойми откуда, трепета. — Да лааадно тебе…у нас тут все девки по нему сохнут! — Ну, значит я не все, — с натянутой улыбкой отвечаю, ощущая в сердце неприятный укол. — Только не говори, что ты тоже в него тайно влюблена, — усмехаюсь я, а внутри меня какая-то непонятная буря разворачивается. Почему меня вообще это волнует? И почему я так реагирую сейчас? — Есть такое… — тихо произносит девушка, смущенно опуская взгляд. — Мне кажется, что влюбиться в своего шефа — такая себе идея, — скептически произношу я, а Надя лишь наивно хлопает ресницами. — Возможно, ты права. Тем более после смерти Татьяны он на женщин вообще никак не реагирует, — девушка снова погрустнела, и меня начинает мучить глубокое сострадание. Даже не представляю, каково это — потерять семью. — Ты кстати, похожа на нее, — неожиданно добавляет она, отчего я застываю в недоумении. На свете не бывает двух одинаковых людей, и явно это ее лишь субъективное мнение. Тем более, я эту женщину никогда не видела и уже не увижу. Но все же, ее слова оставили какой-то странный осадок… В голове мелькает мысль: может ли быть такое, что он оставил меня здесь именно поэтому? — Что-то мы засиделись, — наш разговор прерывается. Надя смотрит на часы и спешно допивает остатки чая. — Пойдем скорее, а то получим от Галины Витальевны по самое не хочу. Я вместе с ней встаю с места, и молча перевариваю полученную информацию, думая о том, что из этого в будущем мне может пригодиться. Заталкиваю свою зудящую совесть в глубокие недры своей души, и убеждаю себя в том, что Новосёлов — чужой мне человек, судьба которого меня мало волнует… Глава 5 Рита Следующую ночь я не сплю. Кручусь на кровати, словно уж на сковородке. Мысли о трагедии Александра Дмитриевича не отпускают меня. По сути, какое мне дело до этого? Он мне никто. Всего лишь мой временный начальник, которого я собираюсь подставить. Но почему-то внутри меня распирают смешанные чувства, которые собственно и не дают мне покоя. Спустя час моих мучений понимаю, что сна мне видать. Решаю выйти на террасу подышать свежим ночным воздухом. Тихонько открываю дверь, чтобы не создать лишнего шума. По счастливой случайности кабинет шефа находится через одну комнату от моей, и я замечаю, что дверь раскрыта практически на распашку. Он тоже не спит. На часах уже за полночь, неужели он такой трудоголик, раз в такое время до сих пор торчит в кабинете? Крадусь, словно шпион, опасаясь быть замеченной. Я конечно не уточняла, но не уверена, что шеф одобрит мои ночные шатания по дому. Еще и вдобавок заподозрить что-то может! Но меня, словно мед пчелу, так и манит эта открытая дверь. Подхожу все ближе и ближе, но никаких посторонних звуков не слышу. Может, там и вовсе никого нет? Сознание подсказывает, что не стоит туда идти, но меня уже не остановить. Краем глаза замечаю в полумраке темную мужскую фигуру. Он сидит на диване, уперевшись локтями в колени и опустив на ладони лицо. А рядом с ним на журнальном столике стоит бутылка с коричневой жидкостью и рядом с ней пустой стакан. Похоже, он пьян. Так и стою на месте, не двигаясь, и наблюдаю. Он даже не шевелится. Черт, Рита, дуй к себе в комнату и не высовывайся! Может, ему плохо? Точно! Ему наверное плохо! Я должна помочь… Как я могу оставить его и убежать? «В кабинет шефа строго настрого запрещено заходить кому либо из персонала!» — звучат в моей голове слова Галины Витальевны. «Имей ввиду, шеф не любит, когда его правила нарушают». Но… Вдруг ему нужна помощь? Эти аргументы звучат для моего мозга вполне убедительно, и я делаю осторожный шаг внутрь кабинета. А сама тем временем, как заяц, вся трясусь от страха. Если он сейчас одуплится и увидит меня здесь, мне точно хана! Делаю еще шаг. Еще и еще. Боже мой, что я творю? Так, нужно успокоиться и восстановить дыхание, которое напрочь сбилось. Дышу так тяжело, словно кросс пробежала. Я просто проверю, в порядке ли он. И все. Ничего такого в этом страшного нет. Он даже ни разу не пошевелился. Неужели он не слышит мои шаги? И мое бешено колотящееся сердце, которое так громко грохочет? — Александр Дмитриевич… — осторожно дотронувшись до его плеча, полушепотом произношу. — Александр Димитриевич, с вами все в порядке? — повторяю уже чуть громче. Он так резко вскидывает свою голову, что я отскакиваю от него, будто ошпаренная. Его взгляд какой-то затуманенный, будто он просто спал, и я его своим приходом разбудила. Глаза покрасневшие и уставшие, да и сам он выглядит каким-то потерянным. Его рассеянный взгляд останавливается на моем лице. Будто бы он и вовсе не может понять, кто сейчас стоит перед ним. Может, он не успел меня запомнить, и поэтому так смотрит? — Простите меня, я просто шла мимо и увидела вас здесь… — спешно начинаю оправдываться я. — Еще раз извините, что потревожила вас. Я пойду… — уже намереваюсь развернуться к выходу, но он мертвой хваткой цепляет мою руку. И я от этого резкого движения теряюсь. Господи, вот я дура! Зачем только я осмелилась сюда войти?! Мысленно готовлюсь получить люлей за мой глупый и опрометчивый поступок, но слышу я вовсе не то, что ожидала: — Выпьешь со мной? — с полными боли глазами, отчаянно хрипит он. *** Рита Сказать, что я опешила, значит не сказать ничего. Я в полной растерянности таращусь на него, так и застыв на месте. Согласиться или нет? — Но…мне завтра на работу… — пытаюсь найти весомый аргумент, чтобы отказаться. Но он так смотрит на меня, что я не могу оставить его и уйти. Черт, да, мне хочется остаться! — Это не проблема. Я дам тебе выходной, — так и не отпуская моей руки, грохочет он. Меня от его прикосновения словно разряды тока прошибают. Сердце так и намеревается выпрыгнуть из груди, отдавая свой бешеный такт в висках. Я не могу это контролировать. В этот момент мне кажется, что мое сумасшедшее сердце живет отдельно от моего организма. Он медленно разжимает мою кисть, и я не решительно присаживаюсь с ним рядом. Как бы волнительно и страшно мне сейчас не было, вдруг меня осеняет, что это мой шанс. Шанс сблизиться с шефом и стать на шаг ближе к цели. Разговор по душам — что может быть лучше? — Только если совсем чуть чуть… — смущенно проговариваю я, и рука Новосёлова тянется к бутылке. Обнаружив, что у него на столе стоит лишь один стакан, он шатко встает и подходит к бару за вторым. Взглядом слежу за его движениями. Какой же он большой, высокий, мощный… Смотрю на него, словно завороженная, забыв напрочь о волнении. Теперь понимаю почему, как говорила мне Надя, все здешние девчонки сохнут по нему. Он садится рядом и трясущейся рукой плескает мне в стакан коньяк, брызги которого летят во все стороны, в том числе мимо стакана. Кажется, он успел хорошенько так набраться. Но сейчас мне это даже на руку. Человек под воздействием алкоголя обычно становится открытым, и может сказать то, чего бы в ясном уме и сознании никогда не сказал. Он протягивает мне мой стакан, и залпом выпивает свой, закусив долькой лимона. Я же в свою очередь лишь пригубляю напиток, делая видимость, что я с ним «за компанию». Коньяк обжигает мое горло, и я невольно морщусь. Какая гадость. Но вслух я этого не произношу. — Александр Дмитриевич, у вас точно все в порядке? — решаюсь снова озвучить свой вопрос. Он обреченно опускает голову вниз, и я вижу, что его взгляд уставился куда-то в одну точку. Вспоминая наш сегодняшний разговор с Надей, предполагаю, что его сейчас мучают тягостные воспоминания. — Сегодня моей дочери должно было исполниться пять лет… — разрывает тишину его голос. Значит, я попала в точку со своими догадками. — Я должен был тогда поехать вместе с ними, но появились неотложные дела по работе. Я отправил их домой вместе с водителем, пообещав, что появлюсь дома как только освобожусь, и мы проведем этот день вместе, — с надрывом произносит. И мое сердце сжимается, словно я сейчас проживаю эту боль вместе с ним. Он выглядит подавленным, и мне становится очень жаль его. — Иногда я думаю, что лучше бы я поехал с ними. Лучше бы я тогда тоже умер! — повышает тон, стуча кулаком по столу. А я сижу молча, понимая, что ему просто нужно выговориться. — Лучше бы я умер…тогда я бы был вместе с ними. И не чувствовал эту чертову боль! Столько времени прошло, а мне не становится легче. Я просто хочу, чтобы это закончилось… *** Рита В какой-то момент мне до жути хочется дотронуться до него. Обнять, накрыть своей ладонью его, выразить поддержку, чтобы ему хоть чуточку помочь. Но я этого не делаю. Боюсь…Лишь поворачиваюсь к нему полубоком, и моя рука все же сама собой ложится ему на колено. — Александр Дмитриевич, не говорите так… Жизнь — это самый ценный дар. Раз небеса так пожелали, то вы должны жить. — Какой в этом смысл теперь… — тяжко вздохнув, тихо произносит. Но… Как ни странно, он не убирает мою руку. — Я сожалею вашей утрате, — взглянув на него, произношу я. — Несколько лет назад я также потеряла родного мне человека. И я прекрасно понимаю ваши чувства. Это больно, очень больно. И вы правы, легче не станет. Никогда. Просто однажды вы примете эту боль и научитесь с ней жить. Тогда вы поймете, что можно жить дальше. Именно жить, а не существовать. Он поднимает свой затуманенный взгляд на меня. И снова — глаза в глаза. Короткое замыкание. Искры разлетаются, готовые создать вокруг нас самое настоящее пламя. — Вам нужно взять себя в руки и жить дальше. Как бы вам сейчас не казалось, что все бессмысленно. Смысл есть всегда. Что бы ни случилось. Этим, — указываю пальцем на бутылку коньяка. — Вы погубите себя. — Мария… — шепчет мое имя. Значит, он помнит меня, не смотря на свое состояние. То, как он произносит мое фальшивое имя, почему вызывает трепет внутри. — Спасибо за поддержку. Это то, чего мне так не хватало… — он осторожно берет прядь моих волос, упавших на лицо, и заправляет за ухо. Колючие мурашки расползаются по всему телу. Мне резко становится жарко. Кровь, словно кипучая лава сжигает меня изнутри. Он так близко сейчас…слишком близко. Я слышу его надсадное дыхание. Бедное мое сердце… От переизбытка эмоций оно работает на износ. И мне бы отстраниться от него. Отстраниться на безопасное расстояние. Но я не могу. Я в данный момент не в состоянии пошевелиться. Меня парализовало. Боже мой…что со мной? Что? Шеф наклоняет свое лицо к моему, и… Я ощущаю нежное прикосновение его губ к своим. Какие они у него мягкие… Колючая щетина обжигает мое лицо. Его действия становятся более настойчивыми, и я, сама того не понимая, открываю рот. Его горячий язык проникает в него и начинает какие-то странные движения. И тут-то ко мне приходит прозрение. Я резким движением отстраняюсь от него и вскакиваю с дивана. — Александр Дмитриевич, уже поздно…Я наверное пойду, — взволнованно тараторю я, стараясь не смотреть на него. Но все же, тень разочарования улавливаю в его глазах. С лицом полным ужаса я разворачиваюсь и покидаю кабинет. Бегом залетаю к себе в комнату, закрываю дверь, и прижимаюсь к ней спиной. Что это было сейчас? Боже мой, я целовалась с шефом! Почти… Судорожно тяну кислород в легкие, пытаюсь восстановить дыхание, но это с трудом получается. В висках отдает бешеная пульсация. Бьет так сильно, что мне кажется, я и вовсе потеряю сознание. Ватными ногами движусь к кровати и ложусь в постель, накрываясь одеялом до подбородка. Новосёлов пытался меня поцеловать… Уму не постижимо. Почему он это сделал? Наверное, это все алкоголь… Завтра же он проснется и даже не вспомнит своего опрометчивого действия. Надеюсь! Иначе…Как мне теперь смотреть ему в глаза? Но самое абсурдное в этой ситуации — мне понравилось! Просто я испугалась… Стыдно признать, но я никогда ни с кем не целовалась. Всю свою юность и до сих пор я думала лишь о сестре и была занята заботой о ней. Даже если и были у ребят какие-то попытки ухаживать за мной, все они со временем сходили на нет, так как я вечно была занята. В те моменты мне было не до отношений. До сих пор ощущаю его вкус на своих губах. Он — словно наркотик, растекается по моему организму и заставляет порхать от появившейся эйфории. Нет, сна мне точно теперь не видать. От переизбытка эмоций и чувств мой мозг не согласен взять и просто так уснуть. Вспоминаю этот поцелуй снова и снова… а сердце-то не утихает. Невольно улыбаюсь. «Все здешние девчонки по нему сохнут…» Нет, Рита! Не смей пополнять этот список! Глава 6