– Мы будем постепенно расширяться, – сказала Людмила. Мирослава кивнула. – Хорошо у вас тут. – Папа сначала отнесся к моей идее открыть кафе довольно прохладно, но, когда увидел, что люди охотно посещают его, признал, что я была права. – Мне тоже нравится твоя идея, – улыбнулась Мирослава, – особенно цветочки. – А мне – официант. – То-то я вижу, ты отказалась от дискриминации мужчин и взяла-таки на работу парня. Подруги засмеялись. – А ты чего без Мориса приехала? – спросила Люся. – На хозяйстве остался, – попыталась отшутиться Мирослава. – Очень уж он у тебя умный! Аж страшно! И строгий, – вздохнула Людмила. Мирослава улыбнулась. – И чего улыбаешься?! Ты хоть скажи, он в постели-то как?! Ничего?! – Ничего, – кивнула Мирослава. Убеждать подругу в том, что между ней и Морисом чисто рабочие отношения, было пустой тратой времени. Тот факт, что мужчина и женщина живут в одном доме и спят в разных кроватях, казался ей чистой воды кощунством. Хотя сначала Мирослава и пыталась донести это до Стефанович, но та только фыркала в ответ. – Не хочешь говорить родной подруге! – укоряла Люся. – Извини, ты же знаешь, я достоинства своих мужчин ни с кем не обсуждаю. – Это да, – вздохнула Людмила, – но должны же быть у тебя какие-нибудь недостатки. Мирослава хмыкнула. – А я сейчас с одним встречаюсь. Такой жеребец! В любое время суток может, хоть днем, хоть ночью. Только глупый очень. – Тогда зачем он тебе? – За этим. – Не пойму я тебя, Люся, вроде ты не дура… – Где тебе понять мою мятущуюся душу! – вздохнула та. – Я как этот! – Она расставила руки, точно крылья. – Вот, вспомнила, буревестник! – Не вижу связи между революционной птицей и твоими жеребцами, – усмехнулась Мирослава. – Может, я о кентавре мечтаю! – вздохнула подруга. – Зачем он тебе? – изумилась Мирослава. – А Королевой зачем?! – Кому? – Ну, Наташе Королевой! У нее же Тарзан. – Извини, но муж Наташи все-таки не кентавр, а земной мужчина. – Эх! Ты рекламу не смотришь! – отмахнулась подруга. – Видела бы ты его в стойле! Мирослава не выдержала и расхохоталась. А потом проговорила: – Той рекламе сто лет! И снова засмеялась. – Прекрати! – обиделась Людмила. – Не могу! – всхлипнула от смеха Мирослава. – Я вот обижусь и не буду тебе рассказывать о своих романах. – Хорошо, хорошо, – перестала смеяться Мирослава. – Хотя у нас с тобой все получается в одни ворота. – Это еще почему? – Ну как почему?! Я тебе рассказываю, а ты мне – нет. – Но мои романы и романами-то назвать сложно, – проговорила Мирослава неопределенно. – Но ведь с Морисом у вас все серьезно? – Людмила прилипла взглядом к лицу Мирославы. – Люся! С Морисом у нас ничего нет! – не выдержала Мирослава. – Ага! Так я тебе и поверила! Будешь темнить – я его сама соблазню! – Соблазняй на здоровье. – И ты ни капельки не ревнуешь? – Ни капельки. – Честно-честно? – Честно-честно. Ты меня уже об этом сто раз спрашивала. – Так я начну охоту? – Начинай, – улыбнулась Мирослава, – только ты ее, по-моему, еще и не прекращала. – Ага, знала бы ты, как меня Шурка отшил. – Ты что, и к Наполеонову приставала?! – не поверила своим ушам Мирослава. – Да нет! Шутишь, что ли, – отмахнулась Люся, – он меня из-за Мориса шуганул. – А… * * * Когда она добралась до дома, в воздухе уже разливались лиловые сумерки. Мирослава тихонько открыла дверь, вошла в холл и на что-то налетела. – Ой! – Сумка выпала из ее рук. – Не хотел вас напугать, – проговорил из темноты Морис. – Ты и не напугал. Они оба наклонились, чтобы поднять сумку… От удара их лбов полетели такие искры, что, казалось, они на секунду осветили темноту. Минуту спустя их пальцы встретились на выключателе. Яркий свет озарил холл. Мирослава подошла к зеркалу и прислонилась к нему лбом. – Что вы делаете? – удивленно спросил Морис. – Пытаюсь предотвратить появление шишки, – ответила она. Морис вздохнул, встал рядом и прислонил лоб к прохладному серебристому стеклу.