– Вам известно, сколько пуль подсудимый выпустил в покойного? – Три. Хоуп заявил, что слышал три выстрела. Это подтвердила миссис Белл, которая тоже слышала три хлопка. Согласно протоколу вскрытия, покойный был ранен трижды: два раза в грудь и один раз в лицо. – Вам удалось обнаружить пули? – Две. Одна прошила навылет голову и застряла в мягкой набивке кресла, на котором сидел священник. Другая пробила торс и тоже застряла в кресле, но ниже. Третью извлек из тела патологоанатом во время вскрытия. Джеки Белл расплакалась и начала всхлипывать. Эррол Маклиш встал и помог ей подняться. Закрыв лицо ладонями, она под взглядами присутствующих покинула зал суда. Когда дверь за ней затворилась, Майлз Труитт посмотрел на судью Освальда, и тот кивнул, словно говоря: «Продолжайте». Обвинитель подошел к столику, взял из коробки небольшой пакет и показал свидетелю: – Можете сказать, что это такое? – Конечно. Те три пули, которые убили священника. – Как вы можете это утверждать? – Я посылал оружие и пули в криминалистическую лабораторию. Там провели баллистическую экспертизу и прислали мне отчет. Труитт сделал шаг к своему столу, взял бумаги и махнул ими в сторону судьи. – Ваша честь, у меня два отчета: один от эксперта по баллистике, другой от проводившего вскрытия врача. Прошу присовокупить к уликам. – Мистер Уилбэнкс, у вас есть возражения? – Да, ваша честь. Те, что я высказывал на прошлой неделе. Я бы предпочел, чтобы эти два эксперта присутствовали в зале суда и я мог бы подвергнуть их перекрестному допросу. По отчетам этого сделать нельзя. Нет никаких причин против того, чтобы вызвать этих людей в суд, где они лично дадут показания. В противном случае это несправедливо по отношению к стороне защиты. – Отклоняется. Отчеты приняты в качестве улик. Продолжайте, мистер Труитт. – Вопрос такой, шериф Гридли. Присяжные получат возможность ознакомиться с документами. Но не могли бы вы обобщить, что говорится в отчете баллистического эксперта? – Конечно. Три стреляные гильзы по-прежнему находились в барабанных ячейках, поэтому экспертиза не представляла трудности. Их сравнили с пулями, затем отстреляли оружие. По мнению эксперта, три смертельных выстрела были сделаны из «кольта», найденного нами в машине подсудимого. Никаких сомнений. – Можете обобщить выводы проводившего вскрытие врача? – Здесь тоже никаких неожиданностей. Три выпущенные из пистолета Пита Бэннинга пули вошли в тело потерпевшего и стали причиной смерти. Все это есть в отчете. – Спасибо, шериф. Передаю свидетеля защите. Джон Уилбэнкс встал и взглянул на Гридли так, словно собирался швырнуть в него камень. Ступил на подиум и отчеканил первый вопрос. Вот уже несколько недель каждой живой душе в округе Форд было известно, что Пит Бэннинг стрелял в Декстера Белла и убил его. Если бы он подверг сомнению этот факт, то потерял бы присущую ему способность внушать доверие. И еще показался бы нелепым, чего не стерпела бы его гордость. Поэтому Уилбэнкс решил немного пощипать противоположную сторону, возможно, нагнать подозрений и, помимо прочего, поддержать свой высокий статус. – Шериф, кто ваш эксперт по баллистике? – Его зовут Дэн Крэнуэлл, он работает в Джексоне. – Считаете, что он достаточно опытен в этом деле? – Полагаю, что да. Сотрудники правоохранительных органов часто пользуются его услугами. – Прошу прощения за вопрос, но поскольку эксперта здесь нет, я не могу убедиться в его компетентности. Почему он не явился сюда, чтобы лично изложить присяжным вопрос? – Спросите об этом мистера Труитта. Я не отвечаю за организацию судебных процессов. – Гридли улыбнулся присяжным, довольный, что те оценили легкость его ответа. – Понятно. А что за врач выполнял вскрытие? – Доктор Фред Брайли, тоже из Джексона. К нему обращаются многие шерифы. – А он почему не здесь и не выступает перед присяжными? – Думаю, запросил бы очень большой гонорар. – Значит, расследование, которое вы проводили, можно назвать малобюджетным? Оценка исходя из незначительности преступления? – Бюджет формируется мистером Труиттом, так что задавайте вопросы ему. – Не кажется ли вам странным, шериф, что ни один из упомянутых экспертов не явился сюда, чтобы ответить на скрупулезные вопросы защиты? – Протестую, ваша честь. Данный свидетель не руководит процессом обвинения по этому делу. – Принимается. Никс, испытывая удовольствия от своего недолгого пребывания на свидетельском месте, продолжил: – Дело, на мой взгляд, очевидное, и мистеру Труитту не требуется много экспертов. – Довольно, шериф, – поморщился Освальд. – Вы-то сами, шериф, сколько расследовали убийств? – усмехнулся адвокат. – У меня тут строгая дисциплина, преступлений мало. – А как насчет убийств? Гридли понял, что отвечать придется, помялся с ноги на ногу, секунду помедлил и спросил: – Черных или белых? – Адвокат раздраженно отвернулся. – Вы их расследуете по-разному? – Нет. В Лоутауне случилось три поножовщины, и в Бокс-Хилл повесили черного парня. Кроме этого, обнаружили в реке Джесса Грина, но так и не выяснили, то ли его убили, то ли он сам утонул. Тело сильно разложилось. Таким образом, до сегодняшнего дня всего одно убийство. – Как долго вы служите шерифом? – Восьмой год. – Спасибо, шериф, – произнес Уилбэнкс и вернулся к своему столу. Судью Освальда буквально трясло от желания закурить. Он стукнул по столу молотком и провозгласил: – Объявляется перерыв на обед! Продолжим работу в четырнадцать часов. Глава 15 Покурив и поев сандвичей, Освальд встретился приватно с юристами. Труитт сказал, что больше не имеет свидетелей и, по его ощущениям, вполне доказал обвинение. Судья согласился. Уилбэнкс не нашел ничего возразить и поздравил окружного прокурора с тем, как тот выстроил улики. Что до защиты, до сих пор оставались сомнения, станет ли Бэннинг давать показания. Один день он собирался объясняться с присяжными, на следующий – едва говорил со своим адвокатом. Уилбэнкс считал, что его клиент умственно нестабилен, но заявления о невменяемости не последует. Пит категорически против, да и сроки давно прошли. – Кто ваш первый свидетель? – спросил судья. – Майор Рускони, армия США. – Смысл его показаний? – Хочу установить факт, что мой клиент, сражаясь на Филиппинах против японцев, был взят в плен и считался погибшим. В мае 1942 года так и написали его родным. – Не понимаю, Джон, какую связь это имеет с данным преступлением? – удивился Труитт. – Ожидаемый вопрос. Собираюсь заложить основу для показаний клиента, если он пожелает выступить. – Да, сомнительно, – поддержал обвинителя судья Освальд. – Вы хотите доказать, что случай во время исполнения вашим клиентом военного долга, когда родные и священник считали его пропавшим без вести или погибшим, его извиняет? Таковы ваши рассуждения? Труитт неодобрительно покачал головой. – Больше мне нечего предложить, кроме самого подсудимого, – ответил Уилбэнкс. – Позвольте мне, ваша честь, строить защиту, пусть даже такую шаткую. – Попытайтесь. А вы, Майлз протестуйте. Я дам ему несколько минут, чтобы проверить, куда это нас заведет, однако к эксперименту отношусь скептически. – Спасибо, судья, – произнес Уилбэнкс. Когда после обеденного перерыва присяжные расселись по местам, судья Освальд сообщил им, что выступления со стороны обвинения закончены и слово для вступительной речи имеет защита. Пригласили майора Энтони Рускони, и тот явился при всех регалиях и полном параде. Сам из Нового Орлеана, он обладал узнаваемым выговором и легкой улыбкой. Офицер, воевал на Тихом океане. После нескольких предварительных вопросов поднялся Майлз Труитт и вежливо начал: