– Назовите ваше имя и род занятий, – попросил Дэнлоп. – Клод Скиннер, адвокат. Моя контора находится в Тупело. Я занимаюсь главным образом связанными с недвижимостью вопросами. – Когда вы познакомились с Питом Бэннингом? – В сентябре 1946 года он пришел в мою контору и попросил оформить акт дарения на землю. Он владел в округе Форд ничем не обремененным участком земли с домом на ней и хотел передать его двоим детям. – Вы были с ним знакомы до этого дня? – Нет, сэр. Мистер Бэннинг принес с собой план и полное описание участка и дома. Я спросил, кто осуществляет его юридическую поддержку. Он ответил – фирма Уилбэнксов. И добавил, что по данному вопросу предпочитает к ним не обращаться. – Он назвал причину, почему не хочет этого делать? – Нет, а я и не интересовался. Мистер Бэннинг показался мне человеком немногословным. – Вы подготовили дарственную, как он того желал? – Да. Бэннинг приехал через неделю и подписал документ. Мой секретарь заверил его и с регистрационной пошлиной отправил в архив в нашем же коридоре. За работу я запросил пятнадцать долларов, и Бэннинг расплатился наличными. – Вы его не спросили, почему он передает недвижимость детям? – Не прямо. Я заметил, что в их семье собственность не переходила от родителей к детям путем дарения, а только по завещанию. И упомянул об этом. Бэннинг сказал – цитирую, – что защищает свое имущество. – От кого защищает? – Он не уточнил, а я не спрашивал. – Вопросов больше не имею. Поднялся возмущенный Уилбэнкс и сердито посмотрел на свидетеля: – Когда вам стало известно, что моя фирма много лет представляла интересы мистера Бэннинга, почему не пришло в голову, что телефонный звонок мог быть вполне уместным? – Потому что было совершено очевидно, что мистер Бэннинг не хотел пользоваться услугами ни вашей, и никакой другой адвокатской конторы в этом округе и поэтому приехал в Тупело нанять меня. – О профессиональном этикете не вспомнили? – Не посчитал нужным. – Вопросов больше нет. – Можете идти, – разрешил судья. – Вызовите следующего свидетеля. – Мы бы хотели вызвать мистера Джоэла Бэннинга в качестве свидетеля противной стороны, – заявил Дэнлоп. – Есть возражения? – спросил Рамболд у Джона Уилбэнкса. Этот ход был предсказуем, и к нему тщательно готовились. – Никаких, – ответил адвокат. Джоэл поклялся говорить только правду и занял свидетельский стул. Мимолетно улыбнулся сестре, кивнул сидевшей в первом ряду Флорри и собрался с духом отвечать на вопросы одного из лучших в штате юристов. – Мистер Бэннинг, – начал Дэнлоп, – где вы находились, когда узнали, что ваш отец арестован за убийство Декстера Белла? – Разве это имеет отношение к делу? – подчиняясь интуиции, поинтересовался молодой человек. – Пожалуйста, отвечайте. – Дэнлопа несколько озадачил поставленный вопрос. – А почему не отвечаете мне вы? – дерзко парировал Джоэл. Ему на помощь пришел Джон Уилбэнкс: – Ваша честь, в словах свидетеля есть смысл. Заданный мистером Дэнлопом вопрос совершенно неуместен в контексте данного дела. Заявляю протест. – Принимается, – громогласно согласился судья. – Не вижу никакой связи. – Не важно, – кивнул Дэнлоп. Джоэлу очень хотелось улыбнуться ему, словно говоря: счет один-ноль в мою пользу, но он сохранил хмурое выражение лица. – Перед тем как ваш отец в сентябре 1946 года подарил вам землю, он когда-нибудь обсуждал это с вами? – продолжил Дэнлоп. – Нет. – А с вашей сестрой? – Вам лучше спросить ее. – Вы хотите сказать, что не в курсе? – Думаю, что не обсуждал, но не уверен. – Где вы были в тот день? – В колледже. – А сестра? – В колледже. – В последующие дни ваш отец обсуждал с вами свое дарение? – Нет, до кануна своей смерти. – Когда она наступила? Джоэл, поколебавшись, кашлянул и с нажимом произнес: – Моего отца казнили в здании суда 10 июля прошлого года. После этого Дэнлоп потянулся за папкой и стал извлекать документы. Он протягивал Джоэлу подписанные его предками старые завещания и просил признать подлинность каждого. Их уже приобщили к вещественным доказательствам, но Дэнлопу, чтобы приукрасить позицию, требовалось живое свидетельство. Его намерения не вызывали сомнений – он уже заявил, что Бэннинги на протяжении столетия передавали землю потомкам исключительно путем завещаний. Пит вступил во владение своими 640 акрами земли в 1932 году после того, как умерла его мать. Она унаследовала землю тремя годами ранее, когда скончался ее муж. Перед Джоэлом неспешно и основательно разворачивался последовательный ряд передачи правового титула и срез истории его рода. Он помнил его наизусть, как и тексты старых завещаний. Первыми в роду умирали мужчины, причем в молодом возрасте. И никто из принявших землю жен больше не вышел замуж. – Таким образом, ваш отец был первым в роду, кто в обход жены передал землю детям, – произнес Дэнлоп. – Так? – Да. – Это вас не удивило? – Ни для кого не секрет, сэр, что у моей матери проблемы. Но я не хотел бы в них вдаваться. – Я вас об этом не просил. Шли часы, и Дэнлоп упорно навязывал свою точку зрения: действия Пита вызывают подозрения на многих уровнях. Джоэл, Стелла, Флорри и даже Джон Уилбэнкс про себя признавали, что Пит Бэннинг подписал дарственную, желая защитить землю, поскольку замыслил убить Декстера Белла, а теперь это становилось очевидным каждому. К полудню список свидетелей иссяк. Адвокаты сделали краткие замечания, и судья Рамболд сказал, что выдаст постановление «в будущем». – Ваша честь, когда можно ждать постановления? – спросил Дэнлоп. – Я не ограничен временны`м пределом! – раздраженно бросил судья. – Изучу документы и мои заметки и издам должным образом. Дэнлоп не удержался и, пока не разошлась публика, заметил: – Надеюсь, на это не потребуется много времени. Суд продолжался менее четырех часов, факты и мотивы ясны. К чему какие-то проволочки? Судья побагровел и ткнул в адвоката кривым указательным пальцем. – Здесь главный я, мистер Дэнлоп, и не прошу совета, как вести дела. Вы сказали достаточно. Дэнлоп, как все местные юристы, знал, что Рамболд способен засесть на деле надолго. Правила не ставят временны`х рамок председателям судов справедливости, а Верховный суд, где всегда есть несколько таких судей, не склонен их устанавливать. – Заседание закрыто! – объявил Рамболд, сверкая глазами на Дэнлопа, и стукнул молотком. Джеки Белл и Эррол Маклиш покинули зал суда, не сказав никому ни слова, и направились прямо к машине. Проехали несколько миль до дома и пообедали с близкой подругой Джеки. Мира была ее источником информации о том, кто что сказал в церкви и какие слухи ходят по городу. И она не любила нового священника, которого поставили на место Декстера. Он мало кому нравился, и на него даже писали жалобы. Прихожане до сих пор скучали по Декстеру, хотя с момента его смерти прошло уже два года. Мира не любила и Эррола Маклиша. У него были хитрые глаза и вялое рукопожатие. И он исподволь управлял Джеки. Он был адвокатом и человеком небедным, однако Миру не оставляли подозрения, что его истинный интерес – Джеки и то, что она сумеет вытрясти из Бэннингов. Уж больно много он взял власти над Джеки, которая, по мнению Миры, так и не сумела оправиться после трагедии. Своей тревогой Мира поделилась, разумеется, по секрету с другими женщинами в церкви. И уже ходили слухи, будто Джеки метит завладеть землей Бэннигнов и их красивым домом, а заправляет всем Эррол Маклиш. Из отеля «Бедфорд» просочился слух, что мистер и миссис Маклиш поселились в одном номере, хотя Джеки уверяла, что не собирается выходить замуж.