– Ты с ума сошел? Нас же как раз за поджоги вешать собираются! – Вешать нас собираются за шеи. А поджог… Лумумба как-то сказал: если тебя обвиняют незаслуженно, нужно вернуться и заслужить. – я развернулся к Маше всем телом. – Понимаешь, нужно доказать, что мадам Елена – магичка. Если все это увидят… – Ты точно с ума сошел. Спятил. С глузду двинулся. Она не может быть магичкой. – Почему? – Она не переносит Пыльцы, я тебе уже говорила. Если б она могла колдовать, она бы освободила Бабулю от заклятия! – Ты уверена? А может, именно она его и заколдовала? Может, он узнал про нее что-то нехорошее, и таким образом Елена заставила Бабулю молчать? Маша какое-то время беззвучно открывала и закрывала рот, очень походя на удивленную золотую рыбку. – Она ведь его любила. – беспомощно повторила она. – Это правда. Даже после… После того, как он начал превращаться в Зверя, она продолжала к нему ходить. Я знаю, я видела. Я видела, как она плачет. – Маша… – сзади раздался нетерпеливый гудок. – У нас один-единственный шанс всё проверить. Мы должны её спровоцировать. Или пан, или пропал. Она глубоко вздохнула, а потом кивнула. – Ты прав. Я должна знать. Если это она… Если Бабуля погибнет… – Еще не всё потеряно. Убьем Бабу-Ягу, и заклятье спадет! – меня охватил безумный кураж. – А Бабуля вновь станет самим собой… Сзади сигналили всё истеричнее, но у Маши уже горели глаза. – Что будем делать? Глава 22 Маша Ванька сошел с ума. Через какой-нибудь час нас собираются повесить, а он хочет устроить еще один поджог. И что, вы думаете, он хочет подпалить? Зеленый Пеликан! Самое роскошное казино в городе… Здание огромное, в пять этажей. На первом – кабаре и ресторан, два других занимает собственно казино. Выше – "комнаты для девушек" – подразумевается, что они там живут… Еще должна быть административная часть – всякая там бухгалтерия и персонал. Вот интересно, сегодня тоже будет концерт? Развлекательная программа: первым номером – повешение, затем ужин в ресторане и танцы… С одной стороны – маги достали всех. Конечно, таких специалистов, как Ванька и Лумумба, у нас нет. Но и свои, доморощенные, у народа как кость в горле. Умертвия, Динозавр, Мать Драконов, жаббервоги… А тут еще мы: бегаем, и поджигаем, что ни попадя. …Сквозь громадные, в рост, окна ресторана виднеются накрытые столики, в полумраке зала похожие на белые зонтики медуз. Меж них, подобно рыбкам, снуют ловкие официанты. В дальнем конце, как пасть кракена, темнеет скрытая занавесом сцена. – Уйма народу. – предупредила я Ваньку. – В комнатах у девушек могут быть клиенты, в кухне работают повара, уборщики, посудомойки… – Как только начнется пожар, они сами побегут на улицу. – авторитетно заявил наш главный специалист по поджогам. – К тому же, именно они собираются вешать магов, не забыла? – Сама только что об этом думала. Но всё равно до конца не верю. Не могут нормальные люди… – Есть такое явление: массовый психоз. Они боятся, и хотят избавиться от страха самым простым способом. – Убийством? – Нет человека – нет проблемы. – И как они потом будут спать? – Безмятежно. С чувством выполненного долга. Я вздохнула. Можно просто уйти. Всё бросить, податься на заработки к какому-нибудь барону… Забыть о Бабуле, Ласточке, близняшках, Лумумбе… Только вот незадача: я-то спать безмятежно не смогу. – Ладно. Давай начинать. Туго закрутив волосы, я спрятала их под поварской колпак. Нацепила не очень чистый фартук и завязала его на поясе. Посмотрела на Ваньку. – Ну как? – Отлично. Вылитый поваренок… Особенно хорош фингал. Придает правдоподобности. Я показала ему язык. Одежку, как и корзину с морковкой и огурцами, мы позаимствовали у настоящего поваренка. Ванька подстерег его у черного хода в гостиничную кухню, и, отобрав рабочую форму и напугав до смерти угрозой превратить в лягушонка, отпустил. – Ты же не думаешь, что он будет молчать? – спросила я. – Конечно нет. – мой подельник кровожадно улыбнулся. – Нам понадобится куча свидетелей. – и строго напомнил: – Заходишь, разведываешь, и выходишь. Остальное я беру на себя. Поняла? – Захожу. Разведываю. И действую по обстановке. – добавила я про себя. Меня ведь тоже обвиняют во всех смертных грехах. Попытаюсь, по мере сил, соответствовать. – Ты очень смелая, Маш. И… И вообще крутая. Но всё равно: никакой самодеятельности. Начудишь – уши оборву. – Спасибо. – ответила я невпопад. Чувствуя, что жар скоро доберется до щек, быстро чмокнула его в уголок губ, подхватила корзину и нырнула внутрь. Идти было неудобно: фартук путался в ногах, корзина оттягивала руки, а колпак сползал на глаза. Так что первым делом, переступив порог кухни, я споткнулась и грохнулась носом в пол. Морковка с огурцами раскатились. Моё падение тут же едко прокомментировали: – Федюня опять в собственных ногах запутался. – вокруг заржали. Я, не поднимая головы, принялась кидать овощи обратно в корзину. Перед глазами замаячили ноги в огромных рыжих сапогах. К каблуку левого прилипла луковая шелуха. – Что там на площади? Еще не началось? – пахнуло потом и жареным мясом. – Не опоздать бы… Я закашлялась. – Ты чо, подавился чтоль? – меня со всего маху огрели по спине. Я опять ткнулась носом в пол, колпак слетел. – Ой… А это не Федя. Меня обступили дюжие люди в белых, не очень чистых халатах. У некоторых в руках ненавязчиво поблескивали тесаки. – Ты кто такая? Из-за спин раздался тонкий, дребезжащий голосок: – Магичка она, ага. Когда их в участок волокли, я сам видел: рыжая и конопатая. Точно она. – народ опасливо отхлынул. – А к нам зачем пожаловала? – спросил дядька с мягким бабьим лицом и маленькими и острыми, как буравчики, глазками. – И… где Федька? – А она его в жабу превратила. – авторитетно сообщил всё тот же противный голос. Я попыталась рассмотреть, кто бы это мог быть, но паршивец на глаза не казался. – В жабу, говоришь? – спросил другой повар, с брюхом, заляпанным бурыми пятнами. А потом задумчиво поднял тесак и с хрустом почесал щетину на тройном подбородке. Со всех сторон ко мне потянулись руки. Поднырнув под них, я что есть сил боднула повара головой в обширный живот. Мужик хрюкнул, посинел и медленно осел на пол. Протиснувшись в щель между ним и другим дядькой, который пока только тупо моргал, не успев сообразить, что происходит, я подпрыгнула и ухватилась за штангу, подвешенную над плитой. На ней болтались сковородки и здоровенные половники. Раскачавшись и пнув пару кастрюль, в которых что-то булькало, я перепрыгнула на другую сторону и рванула к двери.