Продолжая рассматривать пудру, Синтия лишь шутливо заметила: – Что ж, я ничуть не возражаю, если моё лицо появится в «Женском еженедельнике»13 или «Женщине»14. Молодожёны Шон и Джойс, по-прежнему в обнимку, брели вперёд по одной из узких улиц Стоунхейвена. По дороге им попался магазин спортивного инвентаря, и они, недолго думая, зашли в него. Когда они рассматривали товары у витрины, за их спиной оказался всё тот же неутомимый Терри Глейзер со своей камерой. Он также не преминул заглянуть в «Лавку древностей», где увидел Альберта Коннорса, беседовавшего с продавцом. Во время разговора он показывал то на один, то на другой предмет, справляясь о цене, и хозяин лавки громким голосом расхваливал свой товар. Чуть позже в книжном магазинчике Терри столкнулся с Майклом Райли, рассматривающим журналы. Заметив Глейзера, инспектор улыбнулся ему и весело сказал: – Если нужно придумать остроумное название для снимка, не стесняйтесь, обращайтесь за помощью! Но когда у витрины с сувенирами Терри встретил Харперов, выбирающих открытки с видами Данноттара, и сфотографировал их, Джеймс сердито осадил его. – Прежде чем щёлкать затвором, вы должны спросить, хотим ли мы этого! Возможно, вас развлекает фотосъёмка, но не забывайте, что другим это может не доставлять такого удовольствия, как вам. Смущённый Терри виновато извинился перед Харперами и направился в сторону Старой гавани. Он прошёл вдоль береговой линии, усеянной лодками и небольшими яхтами. На противоположной стороне стояли в ряд невысокие каменные здания с магазинчиками и ресторанами на первом этаже. Чайки с криками кружились над гаванью и казались ослепительно белыми на фоне хмурого неба. Было бы ошибочным сказать, что после столкновения с Харперами Глейзер хоть сколько-нибудь укротил свой профессиональный пыл: он продолжал с вдохновением фотографировать всё, что привлекало его внимание. Увидев впереди супругов Чендлеров, мужчина поспешил присоединиться к ним. Тельма явно скучала и была рада, что им повстречался Терри. – Ну и как ваши дела? Сфотографировали что-нибудь интересное? – спросила она. – Трудно сказать вот так сразу, но думаю, мне удалось сделать несколько удачных снимков, – ответил ей Глейзер. – А вообще, самая лучшая фотография та, которую ты снимешь завтра. И, переведя дыхание, он продолжил: – Понимаете, в искусстве фотографии важно уметь через обыденное раскрыть самые важные истины, в одном кадре отразить целую эпоху, как это удаётся, например, Биллу Брандту15. Ведь сюжеты многих его фотографий совсем простые: они рассказывают о нашей повседневной жизни, но наполнены таким глубоким содержанием! А возьмите его пейзажи в окрестностях Лондона… Терри мог ещё долго говорить на свою излюбленную тему, если бы Роберт Чендлер не перебил его. – А я, представьте себе, не художник. Я просто большой ценитель красоты и рассуждаю так: если Данноттар – потрясающее зрелище, то как ты его не сними, он великолепен! Мы с Тельмой купили открытки с видами крепости, и я вполне ими доволен. – О! Мы говорим с вами о разных вещах, – завёлся было Терри, но неожиданно обнаружил, что они уже подходили к Рыночной площади, где их ждал автобус. – Отлично! Ну вот теперь все собрались, – раздался голос Эндрю Моргана. – Что ж, занимаем места, нам пора выезжать. Экскурсионный «Ринаун» с одиннадцатью пассажирами взял курс на Абердин16. Дорога до пансиона «Трэвэлерс Рефьюдж»17, в котором они остановились, была не длинной – около получаса езды. Все немного устали, и в автобусе царила тишина, но спустя какое-то время леди и джентльмены начали тихо переговариваться друг с другом. – Надеюсь, вам удалось поймать свой феноменальный кадр? – спросила Глейзера Синтия Эйлинг, сидящая рядом с ним. – Думаю, пока мне лучше воздержаться от комментариев. Вот когда плёнка будет проявлена и снимки отпечатаны, можно будет сказать определённо. Даже глаза самого опытного фотографа могут обмануть: часто бывает так, что в объективе ты видишь одно, а на деле получается совсем другое. Где-то в середине салона слышались голоса Харперов. Джеймс говорил таким тоном, словно отчитывал или поучал кого-то. Эмили вторила ему, изредка вставляя реплики в сердитую речь мужа. Восторженный Чендлер перебирал приобретённые открытки, протягивая их жене и тщетно пытаясь вызвать в её сердце хотя бы долю того восторга, что переполнял его. – Дорогой, мы только что видели Данноттар воочию, бродили по его развалинам. Зачем мне смотреть эти открытки? Я очень рада, что ты получил уйму впечатлений, – мягко сказала Тельма супругу. Альберт Коннорс дремал, откинув голову на спинку кресла. Место рядом с ним занимал Майкл Райли. Он читал свежий номер журнала «Стрэнд Мэгэзин»18, который только что приобрёл в книжном магазинчике Стоунхейвена. В конце салона расположились супруги Ламбертс. Они выглядели счастливыми и беззаботными, увлечённо о чём-то перешёптываясь. Наконец, автобус подъехал к «Трэвэлерс Рефьюдж», и пассажиры с явным удовольствием стали выходить на свежий воздух. Пансион располагался на окраине небольшой деревушки Мэйнфилд под Абердином в двухэтажном кирпичном доме с мансардой, построенном в георгианском стиле. К нему вела неширокая подъездная аллея, с обеих сторон обсаженная тисом. Контрастируя со строгим декором стен, массивная парадная дверь дома имела торжественный вид: она была обрамлена двумя пилястрами и увенчана нарядным дугообразным фронтоном. Пять окон главного фасада выходили на пёстрый цветочный газон перед домом. Организовывая туры по замкам Шотландии, столичное туристическое агентство «Томас Кук и сын» уже давно сотрудничало с владельцами «Трэвэлерс Рефьюдж» супругами Брайаном и Милдред Форестер. В их пансионе гости чувствовали себя комфортно: здесь были уютные комнаты, идеально белое постельное бельё, вкусные завтраки и ужины. И, что немаловажно, повсюду царила атмосфера покоя и уединённости от городской суеты. Дом достался супругам от деда Форестера десять лет назад, и за это время им удалось превратить его во вполне современный пансион. Львиная доля всей работы легла на плечи Брайана. К счастью, он был человеком, закалённым жизнью и привыкшим преодолевать трудности. Он рано лишился отца, и какое-то время мать воспитывала его одна. Вскоре она во второй раз вышла замуж, но после её смерти Брайан покинул родной дом. Совсем недолго девятнадцатилетний юноша пожил у деда в Шотландии, а потом начал самостоятельную жизнь. Он много поездил по стране, брался за любую работу: был и грузчиком, и кровельщиком, и матросом на судне, пока, наконец, не обосновался в Абердине. Здесь Брайан познакомился с Милдред и женился на ней. А когда супругам достался в наследство дом, они решили превратить его в пансион, и вся их энергия, все силы были направлены на достижение этой цели. Поначалу у Форестеров опускались руки: столько всего надо было предусмотреть, столько всего сделать, а главное, найти деньги для воплощения своих идей. Однако потом всё начало налаживаться, и постепенно дела пошли в гору. Лучшей характеристикой для «Трэвэлерс Рефьюдж» служил тот факт, что авторитетное агентство «Томас Кук и сын» подписало долгосрочный договор с его владельцами. Глава 2 В отличие от строгого экстерьера здания, в его внутренних помещениях царила домашняя атмосфера. Когда вернувшиеся с экскурсии туристы шумной толпой вошли в пансион, Брайан сидел за невысокой стойкой в глубине просторного, со вкусом обставленного холла и просматривал бумаги. Увидев входящих постояльцев, он встал и с приветливой улыбкой направился им навстречу. Это был худощавый мужчина невысокого роста, с тёмными волнистыми волосами, слегка тронутыми сединой. Однако несмотря на юношескую живость движений, на его лице проступали следы усталости. – Ну и как вам первая экскурсия? Услышав в ответ восторженные отзывы о посещении Даннотара, Брайан обратился к Моргану: – Когда можно подавать ужин? – Думаю, в восемь часов будет в самый раз. Леди и джентльмены должны немного отдохнуть и привести себя в порядок. – О’кей, я предупрежу Дженнифер. Дженнифер Коутс была кухаркой, нанятой Форестерами сразу после открытия ими пансиона. Несмотря на внешнюю неуклюжесть, она имела репутацию отличной поварихи и могла угодить вкусам даже самых взыскательных гурманов. … Вечером постояльцы «Трэвэлерс Рефьюдж» спустились в столовую на первом этаже, где им был предложен вкусный ужин из двух блюд. Разделавшись с кокки-ликки19 и говядиной, тушёной в пиве, они собрались в гостиной, расположенной на противоположной от столовой стороне дома. Это была просторная комната со всем необходимым для отдыха гостей: удобными диванами, креслами, столиками и, конечно же, главным украшением – большим каменным камином. Здесь же размещалась библиотека, представлявшая собой два массивных книжных шкафа из красного дерева. Стены, украшенные светло-коричневыми дубовыми панелями, и бежевые шторы из тяжёлой ткани с бахромой и кистями дополняли интерьер гостиной. Отсутствовали только супруги Харперы, которые после ужина сразу же поднялись в свою комнату. Остальные постояльцы, рассредоточившись по всей гостиной, делились впечатлениями, полученными за день. Обсуждали первую экскурсию в крепость Данноттар, прогулку по Стоунхейвену, ресторанчик «Секреты старого капитана» со знаменитым шотландским лососем. Затем заговорили о символе Шотландии – вереске. – Мне так хотелось бы хоть немного побродить по вересковым полям! – в эмоциональном порыве произнесла Синтия Эйлинг. Неожиданно для неё самой, к её словам присоединились и другие члены туристической группы. Эндрю Моргану было понятно желание людей, приехавших со всех концов Англии, своими глазами увидеть красоту цветущего вереска. – Да, бескрайние розовато-лиловые вересковые пустоши – настоящее чудо. Это невозможно описать: зрелище, действительно, захватывающее! Обещаю, что в один из ближайших дней после очередной экскурсии я отвезу вас в местечко, сплошь покрытое роскошным вересковым ковром! Там вы увидите даже белый вереск, хотя он довольно редко встречается в дикой природе. Недаром о нём существует много красивых легенд. – Легенд о белом вереске? Я не слышала ни одной, – с нотками досады в голосе проговорила Джойс Ламбертс и, обратившись к Моргану, попросила его: – Расскажите, пожалуйста, самую интересную из всех! – Что ж, с удовольствием. Эта легенда родилась в отдалённой местности Шотландского высокогорья. Прекрасная горянка ждала возвращения своего возлюбленного из военного похода. На память о любимом у неё остался лишь его подарок – белый шёлковый шарф. В ожидании прошло несколько лет, и девушка почти потеряла всякую надежду. Однажды во время цветения вереска она взяла с собой дорогой сердцу подарок и отправилась в горы. Она шла вперёд, и на её глаза накатывались слёзы. Вдруг одна слезинка упала на лиловый цветок, и он в то же мгновение стал белым. Девушка продолжала идти вперёд по цветущей пустоши, и там, куда падали её слёзы, лиловый вереск становился белым: таким же белым, как подарок любимого. К счастью, верность горянки была вознаграждена, и её возлюбленный возвратился невредимым. С тех пор белый вереск считается в Шотландии символом счастья и удачи. Джойс слушала Моргана с широко открытыми глазами. – Да, действительно, красивая легенда, а главное, со счастливым концом! – выдохнула она и нежно посмотрела на Шона. Рядом с Ламбертсами сидел Терри Глейзер. Эти разговоры вызвали в его живом воображении картины невообразимой красоты. – Да-а… – мечтательно протянул он. – Думаю, мне удалось бы сделать потрясающую серию о вересковых долинах! – Не думала, что природа – любимая тема вашего творчества, – заметила Синтия. – Да у меня нет любимой темы, – ответил ей Терри, – я хочу снимать всё: мир гламура и богемы, велогонку «Тур де Франс», Уимблдонский турнир, обитателей трущоб, повседневную жизнь британцев! – Я слышала, что несколько ваших фотографий было опубликовано в «Пикчер Пост»20, – не то сказала, не то спросила Тельма Чендлер. – Я надеюсь, это только начало! – живо откликнулся на её слова Терри. – В журнале разместили три моих снимка из серии, посвящённой раскопкам в Саттон-Ху21. На них запечатлены археологи за работой на кургане. – О! Вам удалось побывать в Саттон-Ху во время раскопок? Должен сказать, что вы счастливчик! – воскликнул Роберт Чендлер. – Ведь вы присутствовали при важнейшем археологическом открытии Великобритании! Сейчас так много пишут об обнаружении в Саттон-Ху древнего некрополя. Он заметно разволновался и начал протирать очки платком, извлечённым из кармана. На его худом лице со впалыми щеками выделялись близко посаженные светло-серые глаза. Желтовато-серые волосы Чендлера были так гладко зачёсаны назад, что казались приклеенными к голове. Видимо, он собирался задать Терри вопрос, связанный с раскопками, но в эту минуту раздался голос Эндрю Моргана. Гид обращался ко всем присутствующим: – Советую не засиживаться допоздна – завтра у нас будет насыщенная программа. Сначала мы посетим замок Фрейзер: он расположен недалеко отсюда. Затем заедем в Абердин, пообедаем в каком-нибудь приличном ресторане и совершим обзорную экскурсию по городу. Так что завтра подъём в половине восьмого, через час – завтрак и в девять мы будем выезжать. Синтия повернулась к Глейзеру и произнесла: – Сколько там кадров в вашей камере, Терри? Помнится, вы говорили двести пятьдесят? Думаю, завтра вы одной плёнкой не обойдётесь: замок, да ещё и достопримечательности Абердина! – О, спасибо вам, дорогая Синтия! Вы напомнили мне, что я должен узнать кое-что у мистера Форестера, – вдруг неожиданно произнёс Терри и стремительно вышел из гостиной. Вскоре он вернулся с довольным выражением лица и увидел, что собравшиеся уже начали понемногу расходиться. Ламбертсы стояли возле книжного шкафа, и Джойс, указывая пальцем на одну из полок, восторженно щебетала своим высоким голоском: – О, здесь есть журналы «Британская мода»22! – Где? Не вижу. – Да вон они, слева лежат. Мне так хочется последний номер посмотреть! – Одну секунду, дорогая, – проговорил Шон и тут же подошёл к Моргану, о чём-то увлечённо беседующему с Райли. – Мистер Морган, вы не подскажете, разрешается ли брать книги и журналы с собой в комнату или они предназначены только для чтения здесь, в гостиной? – Думаю, что разрешается, но всё же лучше будет спросить об этом мистера Форестера. – Спасибо, я так и сделаю, – ответил Шон.