Дрова наконец занялись, и он полез в шкаф за посудой. Кажется, Ольга притащила его любимые пирожные со сливочным кремом и рогалики с вареньем из настоящей клубники… и настоящий кофе будет в самый раз. Подумать только, если бы не Ольга, он бы так и не узнал, что такое натуральный кофе! Привык, что кофе — это растворимый порошочек из баночки, редкая гадость. Услышал, что местные смеются над мистралийцами, и подумал — правильно смеются, разве ж можно такую гадость пить. И жил так пять лет, не сомневаясь… пока Ольга не объяснила. — Ты только представь себе эту сцену! — весело продолжала Ольга. — Я ржала как ненормальная! Хоулиан с абсолютно серьезным негодованием мне рассказывал, как кавалер Танта прыгал под забором, пытаясь достать коварного соблазнителя, и что при этом говорил. А забор-то высокий! А кавалер-то метр с кепкой! А эльф-то наверху сидит и слезать не хочет! — Ага, как девиц порядочных соблазнять — так мы впереди всех! — съехидничал Жак. — А как отвечать за свои художества — так мы слезать не желаем! Он бы еще на дерево залез… Точно было бы как кошка с собакой — кошка на дереве, а собака бегает вокруг, прыгает и гавкает. И чем все кончилось? — Хоулиану надоело слушать, потому как его утонченная натура не переносит неизящные высказывания… как он сам выразился, «даже человеку язык дан природой не для того, чтобы произносить столь отвратительные мерзости о самом светлом чувстве». Короче, что-то он на этого ругателя сгоряча колданул, что у того язык отнялся. Бедняга всю ночь бегал по магам и мистикам, но никто после эльфа снимать не взялся. Утешили больного только тем, что это не навсегда. На сколько именно — не смогли выяснить. Посоветовали вспомнить, насколько был сердит эльф, и самостоятельно определить период от трех дней до десяти лет. Жак тихо застонал и пополз по столу. Это стоило затоптанного передничка, даже если Тереза заметит! — Шарик, скотина! — вдруг истошно взывала Ольга, прервав на полуслове свой познавательный рассказ, и метнулась в гостиную. — Уйди, морда собаческая! Не смей жрать пирожные! Тарелка с гостинцами была геройски спасена из необъятной пасти щеночка и во избежание дальнейших поползновений унесена на кухню. Самого преступника Ольга привязала к ножке стола, приговаривая, что его, проглота, сегодня три раза кормили и вообще больше она его гулять не возьмет. — Серьезно — три раза? — удивился Жак. — Я почему-то думал, Мафей будет забывать его кормить даже один раз… — Да Мафей-то как завеется к своей ведьмочке, действительно все забывает, — охотно поделилась знаниями Ольга. — Но сегодня с утра покормил, не забыл. А потом покормил преподобный Чен, он всегда Шарика жалеет. Говорит, песик в прошлой жизни был очень бедным человеком и сильно голодал. А Мафей его и в этой кормить забывает. Потом еще я ему еды принесла — не знала, что его уже кормили два раза. Эта морда без зазрения совести сожрала все три кормежки! А еще он по дороге на рынке спер с прилавка кусок мяса, выклянчил у меня полпирожка, и чего-то нашел в мусорке, я даже заметить не успела, как оно в пасти исчезло. Но песик все равно не наелся! — Ну да, — согласился объеденный хозяин. — А десерт? Песику не подали десерт! — Может, отдать ему то, что уже надкусил? Ты же не будешь есть пирожные, надкусанные собакой? — Да отдай, пусть лопает. Лучше доскажи, что дальше было. Когда Лаврис пришел свататься, а будущий тесть изъясняется мычанием и жестами? Ольга махнула рукой: — Лаврис, во-первых, жутко расстроен, во-вторых, на меня обижен за тот бантик, что я потеряла. Расспрашивать его о подробностях сватовства — это уже садизм. А Элмар с ним не ходил, потому как поехал с нами на коронацию. Ты знаешь следующих пятерых паладинов, что после Элмара перед Лаврисом? Вот расспроси их. — Мне король не велел из дома выходить, — вздохнул Жак. — Так что я не скоро их увижу. — Король? Почему? Ты ведь уже выздоровел? — Ты же знаешь его особо хитрое величество. Некие замысловатые расклады, непостижимые для средних умов, требуют, чтобы я считался по-прежнему больным, чуть ли не помирающим. — И надолго? — огорчилась Ольга. — А я хотела тебя на рыбалку позвать… — На рыбалку? — Королевский шут был слегка потрясен подобным предложением. — Так ты за этим удочку купила? А где ж ты рыбу собралась ловить? — Да в Риссе, прямо в дворцовом парке. Жак тут же представил себе это зрелище. Набережная дворцового парка, неподалеку прогуливаются придворные, рассуждая о светском и раскланиваясь с расфуфыренными дамами… а на парапете сидит Ольга — босая, в своих джинсах и некромантской футболке (кстати, уже штопаной), с удочкой и ведерком… — А там хоть рыба-то есть? — ошарашено спросил он, не зная, что еще умного на эту тему сказать. — Есть, — уверенно заявила Ольга, — Я видела, как она плещется в воде. Ее там полно, и никто не ловит. — А что ты с ней делать будешь? На кухню отдавать? Или она там такая, что «маленькую выпускать, а большую складывать в баночку»? — А хоть и на кухню. Или Шарику. А рыба большая, я видела. Так что, не пойдешь? И надолго тебя король замуровал? Жак только рукой махнул: — Остается только надеяться, что ему не взбредет в голову устроить мои фиктивные похороны… А ты Кантора позови. Пусть он с тобой половит. Ему полезно, говорят, рыбалка успокаивает. Ольга, видимо, тут же себе представила что-то веселенькое, потому что долго смеялась. Потом сжалилась над несчастным больным и описала, как у Кантора срывается с крючка рыбка, после чего он долго ругается, топает ногами и ломает удочку. Потом они пили кофе с пирожными, развлекаясь тем, что представляли за ловлей рыбы всех знакомых по очереди. Особенно короля, который, по мнению Жака, через пять минут заявил бы, что подобное занятие есть преступное разбазаривание бесценного времени, и превратил бы набережную в филиал кабинета. Потом Ольга рассказала свою версию позавчерашней коронации, которая была куда веселее королевской. В отличие от его величества, девушка не обязана была весь вечер торчать на подобающем официальному лицу месте, а прошлялась по всей территории дворца в сопровождении Мафея и его поморских кузенов. Похоже, больше всего ее впечатлили маленькие щеночки, крошечные котяточки и малютки деточки, очаровательные карапузы Макар и Назар, которые вот-вот должны были получить титул принцев-бастардов. Во всяком случае, Кондратию так отец пообещал. Ольга вообще отличалась трепетной любовью ко всему маленькому и пухленькому, и некоторое время пришлось выслушивать ее восторженные отзывы и умильные попискивания. Жак тоже любил детей и животных, но не до такой степени. Он терпеливо кивал, ожидая, когда у Ольги закончатся ахи и охи, думая в это время совсем о другом. Вспомнилась почему-то давняя история о том, как Ольга в него втрескалась, и Жак некоторое время прикидывал — не потому ли, что он тоже подходит под категорию «маленького и пухленького»? Но тогда как же Кантор? Либо во всем виновато проклятие, либо где-то в глубине души у сурового кабальеро и вправду запрятано что-то «маленькое и пухленькое»… Король появился совершенно неожиданно и разрушил идиллию бесцеремонно, как вернувшийся из похода обманутый муж. По его мрачному и решительному лицу Жак понял, что его величество явился не для развлекательной беседы и что новости, им принесенные, будут не из приятных. Вряд ли его так огорчила обещанная казнь… Ольга тоже почувствовала что-то неладное и оборвала на полуслове описание восхитительного котеночка невероятной кофейно-полосатой масти. — Доброе утро, — быстро и сдержанно поздоровался король. — Ольга, в гостиной ждет телепортист, возвращайся во дворец. — Что случилось? — в один голос встревоженно ахнули и хозяин, и гостья. — Ничего особенно страшного, просто ты там нужна. И желательно поскорее. Тебя ждет Кантор, а мне нужно поговорить с Жаком. Извини, но это серьезно. Потом поболтаете. — С ним что-то случилось? — Ольга моментально вскочила, забыв о недопитом кофе, щеночках, котятках и прочих радостях. — Нет-нет, — поспешил успокоить бедняжку король, видя в ее глазах панический ужас. — Кантор цел и невредим, но крайне нуждается в твоем обществе. Он молча дождался, пока девушка вместе с собакой и удочкой исчезнет в сером облачке, после чего пояснил, — видимо, в качестве утешения испуганному шуту: — Никто из моей свиты не пострадал. Но почти все сейчас нуждаются в уходе на некоторое время. — Что случилось? Опять на кого-то покушались? — Скорей наоборот… — Король присел к столу и достал трубку. — Более наглого и дерзкого налета я еще не видел. Зато хотя бы мельком и издали увидел во плоти нашего горбатого знакомца. Силен, ничего не скажешь. Придворные маги единодушно согласились, что тянет на магистра, не меньше. С такого расстояния пустить на императорскую ложу «змеиный ветер»… — А что это? — Я тоже не очень понял объяснения магов, но одно ясно — штука смертельная. К счастью, воздействие не моментально, и его успели вовремя нейтрализовать. Но некоторые последствия все же остались — как сказала мэтресса Морриган, депрессия с приступами немотивированного страха. К вечеру должно пройти, но до того времени лучше не оставлять пострадавших в одиночестве. А Кантор, как ты сам понимаешь, пребывая в депрессии, да еще если ему станет страшно, никого к себе не подпустит, кроме Ольги. — А вы? — встревожился шут. — А Кира? — Боги с тобой, Жак, неужели бы я позволил беременной женщине таскаться по публичным казням? Кира осталась дома. И со мной тоже все в порядке. — У вас что, и к этому делу иммунитет? Король помолчал, раскуривая трубку, затем кратко и очень холодно ответил: — У меня телохранители. — Угу… — проворчал Жак. И чтобы ничего больше не говорить, направился к плите — приготовить кофе для его величества. Почему-то он очень ясно представил себе эту сцену — Кантор и его напарник делают шаг и сдвигаются плечом к плечу, закрывая короля. Не потому, что так его любят и он так им дорог, а потому, что такая у них работа. Никогда не мог этого понять… Пусть так правильно, так надо, все такое… А если бы маги не успели? Король не стал тратить слова на утешение своего впечатлительного шута. Он просто сделал вид, что ничего не заметил, и принялся рассказывать подробнее. Действительно, по степени наглости горбатый маг годился в наставники даже Кантору. Он явился на место казни невидимым и задолго до установки оцепления, так что в результате оказался на самом помосте. Как только преступницу вывели и она приблизилась к спасителю на достаточное расстояние, он первым делом пустил на императорскую ложу тот самый «змеиный ветер», чем привлек всеобщее внимание именно туда. Затем хладнокровно расстрелял ближайших стражников, открыл телепорт — и был таков. Увидеть его смогли лишь мельком — в тот момент, когда он схватил императрицу Юй и стал видимым — секунды три; потом злодей исчез, и кидаться за ним в исчезающий телепорт храбрецов не нашлось. Жак мысленно порадовался, что Шеллар III сидел далеко от места событий, а то с этого любознательного храбреца сталось бы… — Рассмотреть удалось немного, — продолжал король, мрачно попыхивая трубкой. — Но мне показалось, лицо у него ненастоящее. А глаза действительно разные, очень заметно. Неестественных для человека цветов, багровый и такой оттенок синего… вот как ободок тарелки. И светятся. Отвратное дельце получается. Будет большой шум, беспорядки, и оголтелые мистики разных орденов будут биться стенка на стенку в каждом более-менее заметном городишке. — Почему? — не понял Жак, подавая королю чашку. — Потому, — вздохнул тот, — что эти демонские разные глаза видела кроме меня толпа народу! Ты представляешь, какая реклама для Небесных Всадников! Ах, ты же не в курсе… В их учении упоминается некий посланник божий, который явится на летающей колеснице изъявить волю повелителя и все такое… Так вот, описание этого божьего уполномоченного предполагает, что глаза у него именно таких несуразных цветов. И «небесная броня» у него тоже имеется — ножи, сюрикены и даже несколько стрел, которые успела пустить охрана, не достигли цели. И еще при этом он утащил приговоренную к смерти активистку ордена! Вот это пропагандистский трюк на высшем уровне! Представь себе, сколько народу вспомнит слышанные когда-то проповеди и подумает: «Ух ты, и правда! А я-то не верил!»… Впрочем, я пришел к тебе по другому делу. Они несколько совместимы, но прежде всего хочу показать тебе кое-что занятное. Вчера я задумал один небольшой эксперимент, и сейчас мы подведем его итоги и сделаем выводы… — Шеллар III выложил на стол стопку исписанных бумажных листов и бегло просмотрел. — Ох и почерк у Ольги, никогда бы не подумал, что женщина может так безобразно писать… Жак, узнавший эти листы, которые сам же старательно исписывал весь вчерашний вечер, с картинной ревностью вопросил: — Так вы заставили меня тяжко трудиться долбаным средневековым пером только затем, чтобы потом дать Ольге надругаться над моим бессмертным творением? — Абсолютно верно, — невозмутимо сообщил Шеллар, переворачивая лист. — И не напрасно. Как я и ожидал, мои подозрения подтвердились. Судя по замечаниям Ольги, в твоем рассказе обнаружилось сорок семь неточностей. В двадцатом веке еще не было трех упомянутых тобой наркотиков, двух моделей одежды, одного государства и одного религиозного учения. В конце этого века, вопреки твоим утверждениям, люди уже не пользовались химическими карандашами, чернилами и перьями, не носили расклешенных брюк и сабо на платформе и не курили самокруток, за исключением эксцентричных любителей. Однако уже имели атомные электростанции, антибиотики и автоматическое оружие. Помимо этого, в конкретной стране, которую ты избрал своим постоянным местом жительства, существовала обязательная воинская повинность, уклониться от которой можно было только путем симуляции определенных заболеваний или взятки должностному лицу, но никак не на основании пацифистских убеждений. Зато за политические анекдоты в это время уже не ссылали в Сибирь на двадцать лет. Многие упомянутые тобой факты не совпадают по времени. Например, во времена «Битлз» еще не было мегасети, да и называлась она не так, даже когда появилась. Можно было бы продолжать дальше, но мне это кажется излишним. Ты, как и твой сосед, единственный источник твоих знаний, имели крайне смутное понятие об эпохе, в которую жила Ольга. Даже если предположить, что советник, как ты утверждаешь, происходит из середины двадцать первого века, он не мог быть таким же невеждой, как и ты. Он жил гораздо ближе к тому времени и хотя бы одну-две из твоих сорока семи ошибок должен был заметить. А заметив одну, насторожиться и копнуть глубже. Если же ты ошибся и он жил гораздо позже, то есть ближе к тебе, он бы вычислил тебя по характерным оборотам речи и словечкам, которые у тебя то и дело проскакивают, ибо он бы тоже их знал. Сюда же прекрасно укладывается так озадачивший тебя факт, что списки заключенных располагались в искаженном алфавитном порядке. Похоже, моя гипотеза имеет под собой вполне реальные основания, хотя и нуждается в дополнительной проверке. Господин советник — переселенец, но не из твоего мира. Как тебе? — Смело, — кивнул Жак. — А из какого? — Если тебе будет не очень сложно, поинтересуйся у своих друзей из агентства «Дельта», что они знают о мире Каппа. Любая информация будет полезна. Также попроси у них фото советника, надеюсь, у них в архивах есть хоть одно изображение столь знаменитой личности. Или, если мэтр Максимильяно так уж категорически будет возражать, попроси… Пусть господин Амарго покажет эту физиономию Орландо, интересно, что он скажет. Чувствует мое сердце, что не просто так наш горбун прибился к советнику и пользуется у него таким расположением. И если верно то, что я думаю… то я понял, откуда растут ноги у Небесных Всадников! Осталось только выяснить, как они все-таки сюда попадают из своего мира? Жак, а как вообще открывались иные миры? Ведь чтобы поставить в них Т-кабину, надо сначала попасть туда каким-то другим способом? Не эльфы же вам показали, к примеру, наш мир. Судя по тому, что я о них знаю, они предпочли бы, чтобы вы здесь вовсе не появлялись. — Понимаете, — вздохнул шут, — населению тоже не очень объясняют, откуда что берется… Как вы сами говорите, для подданных существует официальная версия, а она у нас такая, что якобы люди случайно и беспричинно вдруг оказываются в другом мире, ничего для этого не делая. А когда их начинают искать, то и находят новый мир. Звучит идиотски. Если бы я знал, что мне когда-нибудь понадобится эта информация, я бы поковырялся в одном месте, куда нормальные люди не ходят. Но теперь нет возможности. А, да, что-то я еще слышал о так называемых «стихийных порталах». В приватной беседе в реале, кажется, у соседа… Только мы все тогда что-то пили… А, вспомнил. К соседу пришел… э-э… вернее будет сказать, сосед силком затащил… в гости шархийского парня, которого в свою очередь надыбал в гостях у Гаврюши… Да-да, ваше величество, у того самого Гаврюши, где вам дали по физиономии… — Неправда, — возразил занудный Шеллар, — не по физиономии. Удар был нанесен в корпус. Жак, можно покороче и без лирических отступлений? Что этот шархийский парень сказал о стихийных порталах? Независимо от того, добровольно он пришел в гости или сосед его затащил. — Что они существуют. Но пользоваться ими нельзя, так как они непостоянны. То есть они не соединяют две конкретные пространственные точки, а как бы меняются. Вот, допустим, войдя в портал, сейчас вы попадете в Мистралию. Через две минуты он уже перенесет вас в другой мир. А через час можете там спокойно ходить, и он работать не будет. — Ага… — медленно протянул король, и его до сих пор мрачное лицо стало проясняться. А в глазах появилось нечто такое многообещающее, что Жак мигом понял — ему хана. Потому как сейчас его величество поймает за подол мантии своего придворного мага и будет его методично насиловать, пока тот не изложит своему повелителю все о стихийных порталах в теории и практике. А почтенный мэтр потом аналогичным образом изловит болтливого шута и выскажет ему свою благодарность за просветительскую деятельность… Нюх господина Ганзи не просто говорил, что дело скверно. Он вопил во весь голос: «Спасайся!» Но куда и каким образом спасаться, к сожалению, не уточнял. А сам помощник по информации, он же бессменный посланник, путей к спасению не видел. Надо было драпать раньше, как только узнал, что босс в ближайшие полгода не встанет, да и потом вряд ли будет уверенно ходить и членораздельно разговаривать. Промедлил. Привычная верность подвела. Да еще высказанный без уточнений вердикт лекаря — жив и жить будет. Очень хорошо, конечно, что жить будет, а уточнить — будет ли при делах? Удавить этого лекаря! Теперь драпать поздно. В тот же вечер примчался Френзи, немедленно выдал кучу заданий, и возможность смыться исчезла — попробуй смойся, когда вокруг тебя толпа головорезов с Крошем во главе. А пока Ганзи разбирался, что же на самом деле случилось с дорогим боссом, явился господин Айзек. И последняя надежда отвертеться от милой беседы с королем Ортана растаяла, как кусочек сахара в чашке с чаем. Тот самый кусочек, который помощник по информации с перепугу уронил в чашку, хотя изначально намеревался попить чаю вприкуску. Ганзи не любил господина Айзека. С самого начала, с первого взгляда, самозваный благодетель не вызывал у него симпатии, и липовая биография странного купца отнюдь не способствовала повышению доверия. При дальнейшем знакомстве господин в шляпе стал и вовсе неприятен. Особенно когда с подачи хитрого Шеллара посланник заподозрил могущественного торговца копченостями в нехороших намерениях на свой счет. С боссом господин Айзек был всегда сладкоречиво любезен, однако любил при этом напускать на себя таинственность, делать многозначительные паузы и всячески демонстрировать, что окружающие с трудом представляют себе его истинное могущество. С Френзи он, напротив, вел себя по-приятельски, где-то даже фамильярно. Подобное обращение было частично оправданно, учитывая их почти одинаковый возраст, но со стороны выглядело не совсем красиво. Как будто господин Айзек намеренно пытался дать всем понять: дескать, вот смотрите, какой я свойский парень, при всей моей крутизне со мной можно запросто, по-дружески…