Кантор огляделся еще раз, пытаясь найти в толпе Орландо, как будто это что-то изменило бы, но бестолкового полководца не увидел. Товарищ успел куда-то смыться, — наверное, кольчугу прятать. До приближающихся бело-голубых оставалась какая-то несчастная сотня локтей, Амарго был далеко, над ухом кто-то орал «ждать команды», а на месте разрушенных ворот возникало очередное животное из коллекции высокообразованного зоолога Толика… Сама судьба, видимо, была против попытки товарища Кантора донести наставнику на любимого предводителя. Уж если ей, судьбе этой, захотелось начинить свинцом бестолкового мага-барда, то она все сделает по-своему… Одно утешало — раз уж Пассионарио не так давно приснился Мафею, эта последняя совершенная им глупость будет не смертельна, а только очень и очень болезненна. — Мне трижды начхать, можешь ты лететь или нет! Должен! Ольга благоразумно не ввязывалась. Когда Кира вспоминала, что она боевой офицер, и производила «построение на табуретках» в лучших армейских традициях, в интересах посторонних гражданских было не попадаться ей под руку. — Я упаду… — голосом умирающего лебедя простонал похмельный дракон. Неправильный подход. Попробовал бы какой-нибудь двуногий солдат заявить ее величеству, что он «не может» и «упадет»… Сразу бы «смог» бегать всю ночь кругами по плацу в полной броне. — Значит, стоит нам принять на грудь — и воинская присяга для нас уже пустой звук? — угрожающе протянула королева, бесстрашно меряя шагами песок в паре локтей от полуоткрытой пасти. — Кто-то сегодня утром заявлял, что отвечает головой за нашу безопасность. Даже спорил непочтительным образом. После чего… — Кира остановилась и принялась загибать пальцы: — Раз — позволил Горбатому взять себя под контроль. Два — напал на нас и чуть не съел. Три — нажрался табаку как скотина последняя. Четыре — отказался нас спасать, когда это требовалось. Пять — унес неведомо куда, чуть не уронил в море и завалился дрыхнуть. Шесть — не соизволил даже проснуться, когда на нас напали убийцы. Семь — едва продрав глаза, пытался схватить нас зубами и отнести своему новому хозяину. И теперь, вместо того чтобы устыдиться и хоть попытаться загладить свою вину, кочевряжишься, как благородная девица на первом свидании! Ты, видите ли, «не можешь», у тебя «болит голова», скажи еще, что тебе «маменька не велела»! Хрисс обиженно фыркнул, выпустив из ноздрей две струйки до того вонючего дыма, что королева стремительно побледнела и столь же стремительно удалилась в ближайшие кусты. Ольга представила себе, в какой ярости она оттуда вернется, и укоризненно поинтересовалась: — Хрисс, ты это нарочно? — Нет… — неохотно фыркнул дракон, не открывая глаз. — Я забыл. Ну вот, теперь она еще сильнее ругаться станет… А между прочим, половина высказанных упреков совершенно не заслужены. Я что, действительно хотел вас съесть? Не верю. — Заслужены или нет, но Кира права. Нам надо отсюда убираться как можно скорее, а ты наш единственный способ выбраться с этого острова. Вот открой глаза и посмотри как следует на этого человека. Да не ленись, посмотри. Если мы в ближайшее время не доставим его к врачу, он умрет. Из-за тебя. Из-за того, что ему пришлось тебя расколдовывать, когда у него и так едва оставалось сил удерживать в себе жизнь. А еще через час-другой сюда налетят убийцы, которые за ним охотятся, и прихлопнут нас всех. И тебя тоже. Не думаю, что ты сможешь сражаться, если для тебя даже взлететь проблема. Хрисс открыл один глаз, послушно полюбовался на указанный объект, и опять надымил. На этот раз, похоже, нарочно — чтобы Кира не приближалась. — Я действительно не смогу вас сейчас увезти, — виновато объяснил он. — Взлететь, может, и получится, если собраться и сосредоточиться. Но чтобы пронзать пространство, нужна ясная голова, иначе я буду все время промахиваться, как человек Плакса. И завезу вас куда-нибудь не туда. — Ну может, давай хоть куда-нибудь… Лишь бы отсюда… — Видя, что дело пошло, Ольга дополнила уговоры ласковым поглаживанием драконьей морды. — Хриссушка, ну пожалуйста, ну соберись, ты же у нас сильный, ты же у нас воин, ты сможешь, у тебя получится… Дракон тяжко вздохнул. На этот раз без дыма. Передвинул хвост, подсунув его почти вплотную к Ольге. И предложил: — Возьми у подруги меч, вот тут между чешуйками царапни и попробуй дать этому несчастному герою немного моей крови. Кто-то из мудрых говорил, что она для вас целебная. Думаю, лишний час жизни она ему добавит. А я полежу и немного приду в себя. Час-два, не больше. В крайнем случае улететь куда попало всегда успеем. А вы, вместо того чтобы ругаться, лучше сядьте и подумайте, как будете перевозить это переломанное тело. Седла для него нет, держаться оно не в состоянии… — Сейчас мы что-то сообразим! — воодушевилась Ольга и, наскоро убедившись, что бедный дядечка Макс еще живой, полезла сквозь кусты клянчить меч у ее величества. Если когда-нибудь о нас сложат легенду… А что, и такое может быть… Хотя мэтр Максимильяно неоднократно говорил, ухмыляясь точь-в-точь как Кантор, что «историю пишут победители», для нас там тоже найдется место. Это только в Мистралии ее будут писать победители, а весь остальной континент может иметь противоположное мнение. Да и продержатся эти победители недолго. Амарго правильно сказал, Горбатый — дурак, если думает, будто Шеллар после такого унижения утрется и оставит все как есть. И вдвойне дурак, если надеется, что Шеллар застрелится, сойдет с ума от горя или позволит себя сместить под каким-либо предлогом. Не дадут господину наместнику править в Мистралии, пусть он хоть еще десяток вертолетов притащит. А коль уж тут запахло Небесными Всадниками, то и подавно. Конвент Архимагистров и Хранители Школ поднимут всех своих учеников и сами не побрезгуют вмешаться. До сих пор они оставались в стороне только потому, что есть я. Если же меня не станет… Не станет и Мистралии. Либо ее поделят на зоны влияния, либо договорятся и посадят короля-иностранца. Либо разыщут, как советовал Кантор, моих бастардов. Либо вспомнят, что королевская семья Поморья приходится нам дальней родней. Либо назначат регента и подождут, пока вырастут дети у той маленькой девочки, за которую я задолжал алименты… Смешно, Камилла их так и не получит… Словом, легенду о нас все-таки сложат. И когда потомки будут ее пересказывать, они всерьез будут верить, что король Орландо был отважным героем. И никто им не откроет, как позорно рыдал этот герой по любому подходящему поводу. Как он боялся умереть, хотя знал все заранее. Как униженно выпрашивал у Кантора наркотики, ибо не знал, как справиться с беспросветным отчаянием. Хвала небу, от Амарго удалось отвязаться, а среди ребят есть понимающие люди, не такие сознательные чистоплюи, как товарищ Кантор. Грибочки у Торни отменные, и сам он добрейший в мире гном. Врут, что гномы прижимистые, и что они эльфов не любят — тоже вранье. Стоило попросить — с дорогой душой поделился. Теперь боевой дух у предводителя на высоте, и если опять начнет падать — так грибочки еще остались. Вот трава, правда, оказалась лишняя. Я от нее теперь туговато соображать стал. Но ничего, выветрится. Зато зелье, которым Харама себе Силу повышает, очень даже действенное. Два глотка — и чувствуешь себя всемогущим. Причем это не иллюзия, а реальный эффект. Ведь этого хина бородатого я все-таки сделал! Пробил я таки его защиту, и самому задницу припалил как следует! И в легенде об этом обязательно будет сказано, жив буду — сам позабочусь. А вот о зелье фиг кто упомянет, ведь никто не знает, а я не признаюсь. И Харама никому не скажет. Она уже никогда ничего не скажет. Нет, все-таки не лишняя была трава. Если бы не она, я бы сейчас заплакал… И еще в этой легенде обязательно будет рассказано о непревзойденном стрелке по имени Кантор. О том, как он одним выстрелом с невероятного расстояния поразил вражеского главнокомандующего. И ни слова не будет о том, как матерился этот великий стрелок, узнав, что промахнулся в Горбатого. Зато два сбитых вертолета будут описаны подробно и вдохновенно, до последней искорки, до последней обгорелой шестеренки… Кстати, где Кантор? Я его что-то не вижу… Ах нет, вон он. Живой. Интересно, когда будут воспевать подвиг самоотверженных мистиков, победивших демона-некроманта, назовут ли этих ребят по именам? Жюстин и так знаменита своей геройской биографией, а вот скромник Торо откроет кому-нибудь свое имя? Впрочем, нейтральное «отец Себастьян» вряд ли что-то скажет постороннему человеку. Я сам-то о нем почти ничего не знаю, кроме того, что вижу магическим зрением. Великий дар утешения, нереализованные способности экзорциста, да один из трех обетов сломан. И в каком это ордене их приносят по нескольку?.. Толик с его мамонтами непременно будет героем легенды, как бы он ни старался скрыть свое участие в битве. Конечно, эльф обязательно попытается скрыться за славой мэтра Пьера из Великолепной Семерки, но сомневаюсь, чтобы оливковому эльфу удалось остаться незамеченным. Зато, я уверен, все легенды дружно умолчат о том, как бесславно покинул поле боя великий лучник Джеффри Стоунбридж. Не зря ведь Торнгрим клялся найти того идиота, который выдал товарищу кистень, и этим самым орудием пришибить. Неужто мечей свободных не было? Или благородное воспитание не позволило джентльмену привередничать? С мечом Джеффри управился бы, а кистенем он с первого взмаха помял шлем кому-то из своих, а со второго сам себе заехал по такому месту, что для легенды не подходит. А вот товарищ Амарго приложил все усилия, чтобы в историю не попасть. Даже в рукопашную вышел в закрытом шлеме и чужой куртке. Чтоб поменьше народу видело. Конспиратор он у нас. О нем и так уж довольно легенд сложено. Но что мне действительно интересно — какое место отведет история моему не особенно верному союзнику его величеству Шеллару III? Предателя, жертвы или героя-победителя? Наверное, зависит от того, как все получится… Да нет, что я глупости говорю! Точно от этой травы стал соображать медленно. Роль Шеллара в истории будет зависеть только от того, кто эту историю будет писать. Что там за шум? Не дадут бедному королю Орландо II спокойно поразмыслить о судьбах государства и о своей роли в истории! Ну что еще случилось? Неужели опять полезли? Неужели мы им мало дали в прошлый раз? Ой, ё… Так я и знал! Им все-таки подвезли боеприпасы! Вот тут нас всех и зароют… Вот тут нам всем и крышка, и покрышка, и вечная память… Мы все умрем. Да что ж такое, я ведь разумом вроде и понимаю, что подданные не должны видеть меня зареванным, и с самого начала знал, что мы умрем, а слезы сами катятся… Нет, так нельзя, увидит кто-нибудь… Стыдно… Подумают, струсил… Или поймут, что нам хана, и в панику ударятся… Где-то у меня тут еще кусочек гриба завалялся… Ох и гадостный же вкус… Тьфу ты, и чего я так разволновался? Всего каких-то пара ящиков, ерунда какая… Да уже и восемь скоро, и подмога не за горами, и вообще, мы без всякой подмоги сейчас зададим жару этим жалким червякам! Вперед! За меня и отечество! Считается, что маг наиболее уязвим в момент телепортации. В тот краткий промежуток времени, когда он еще не видит, что происходит вокруг телепорта, а сам телепорт уже виден хорошо. В этот момент любого мага можно застать врасплох, будь он хоть демон, хоть эльф. Единственное, что может выдать засаду, — звуки, которые обычно опережают изображение. Поэтому всей группе, ожидающей в засаде Горбатого с пленниками, было приказано молчать. Шаги и звон оружия — это естественный фон, который с таким же успехом могли издавать мистралийские солдаты, охранявшие портал. А вот ортанская речь была бы верным способом себя выдать. Первым телепорт увидел зоркий Флавиус и просигналил условленным взмахом красного платка. И тут же, пока демон-маг не появился в сером облачке и не обнаружил засаду, мэтр Хирон наложил на это место заранее заготовленное заклинание стазиса. Попадая из телепорта на участок, где время остановлено, пришельцы неизбежно оказывались в ловушке, существования которой не успевали даже осознать. В подобном методе имелся ряд неудобств. Убить человека в границах стазиса было невозможно, а вытащить что-либо за пределы действия заклинания — крайне сложно. Однако встречающие имели возможность не торопясь оценить обстановку, спланировать свои действия и подготовиться, они даже могли подойти вплотную и прицелиться в упор. В телепорте возникли шестеро солдат с гробом на плечах. И немедленно рядом заклубилось еще одно серое облачко. Ален повторил действия старшего коллеги, растянув область заклинания еще на десяток локтей. На этот раз в ловушке оказались еще трое солдат, незнакомый обормот с разбойничьей рожей и двое из долгожданных заложников. Принц Мафей и его подружка-ведьмочка. Еще минут пять все участники операции не смели произнести ни слова, напряженно всматриваясь в пустой, прозрачный воздух в ожидании следующего облачка. Но больше телепортов не было. — Неужели спугнули? — наконец не выдержал Ален. — Или что-то пошло не так, как мы рассчитывали? Где Горбатый, где королева, что это за гроб? — Горбатый, скорей всего, не придет, — медленно произнес Флавиус, утирая холодную испарину с висков. — Раз он послал Мартинеса, сам наверняка не придет. Морриган одним прыжком вскочила на спину Хирону и заглянула в гроб. — Мужчина в военной форме, — с некоторым облегчением прокомментировала мэтресса. — Не ниже генерала. К повелителю на подъем везли, скорей всего. А вот где телепортист? Господа, у вас есть идеи, почему маг отправил эту делегацию, но не явился сам? Как, по его мнению, они должны были добираться обратно? — На вертолете? — тут же предположил Ален. — Маг подойдет минут через пять? — выдал более правдоподобную гипотезу Флавиус. — Следите за местностью, — вздохнул мэтр Хирон. — Ален, готовь еще один стазис. Морриган, помогай. Будем вытаскивать детишек. «Нет ничего хуже ожидания, — в очередной раз подумал Шеллар, останавливаясь у окна и безрадостно взирая на багровые облака, окрашенные заходящим солнцем. — Девятнадцать тридцать шесть. Все готово. Засада на месте. Войска в полной боевой готовности. Телепортисты ждут приказа. Даже Флавиус, скорей всего, лично руководит операцией, вместо того чтобы… Впрочем, за что винить главу департамента? За то, что он может позволить себе личное участие, которого король себе позволить не может? Простите, ваше величество, в таком случае это называется низкая зависть, и вам должно быть стыдно…» Король задернул штору и отошел от окна. Стыдно ему не было. И никакой зависти к главе департамента он не испытывал, и обвинять Флавиуса в чем-либо не собирался. Временами ему казалось, что он вообще ничего не чувствует, что он загадочным образом превратился в прежнего принца Шеллара, который не умел даже улыбаться. Его величество тоскливо маялся, в который раз меряя шагами кабинет, как узник одиночную камеру. Несмотря на упорные попытки почтенных мэтров пристроить к нему хоть кого-нибудь, чтобы не оставлять в одиночестве, король успешно уклонялся от излишней, по его мнению, опеки. Даже верного Жака бесцеремонно выставил в приемную, где страдающий шут в данный момент спаивал секретаря. Возможно, и дежурного телепортиста тоже. Личная охрана вряд ли позволит себе… впрочем, его величеству это было абсолютно безразлично, пусть хоть упьются, пусть ползают по приемной на четвереньках и распевают похабные песенки, и пусть охрана только глупо улыбается, если на него кто-то додумается покушаться. Все эти мелочи совсем не волновали мающегося короля. Девятнадцать сорок. Что, если он ошибся? Если никто и не думал переправлять пленников через портал именно сейчас? Если в данный момент для Горбатого важнее лишний ящик боеприпасов? Если… нет, прочь подобные депрессивные мысли. Надо чем-то заняться, неужели у вечно занятого короля не найдется подходящего дела именно на эти несчастные четверть часа? Шеллар скользнул взглядом по столу, наткнулся на сейф (вещь прочную и многофункциональную) и тут же оставил мысли о какой-либо умственной работе. Дело не в том, что ему нечем заняться. Очень даже есть чем. Но он попросту не сможет. Сядет за стол и будет тупо смотреть в документ, абсолютно не понимая смысла написанного. Может быть, почтенные магистры были правы и не стоило запираться в кабинете, отгораживаться от всего мира и пережевывать одни и те же неприятные мысли? Может, при наличии собеседника, с которым можно было бы обсудить какой-нибудь организационный вопрос, ему удалось бы как-то мобилизовать себя и восстановить контроль над собственным разумом? Но, с другой стороны, где взять такого собеседника, который мог бы оставаться беспристрастным? Настолько, чтобы в его глазах не маячили постоянно плохо скрытое сочувствие… и столь же плохо скрытый упрек? Даже бесстрастный Флавиус сегодня совершенно невыносим со своим патологическим раскаянием. Девятнадцать сорок две. «Нет, так нельзя, дверца шкафа ни в чем не виновата, надо хоть руки занять, раз уж голова совершенно нетрудоспособна. Что-нибудь механическое, не требующее умственных усилий… например, переписать конспект допроса… А может, сходить еще немного пообщаться с региональным координатором Бранкевичем? Может, он еще чего вспомнит? Не только о Монкарах, но и о других высокопоставленных интриганах. Нет, что это вы, ваше величество, совсем ошалели от переживаний? Во-первых, за четверть часа с таким делом не управиться, а во-вторых, так можно и лишиться ценного свидетеля раньше времени, он еще после прошлого допроса не отлежался. И вообще, может ли ваше величество поручиться за собственную беспристрастность? Действительно ли вам необходима дополнительная информация, или же вами движет низкое и недостойное стремление полюбоваться на боль и унижение врага? Вы действительно верите, что вам от этого станет легче? Не стыдно?» Король сел за стол и придвинул к себе письменный прибор. Ему не хотелось ни узнавать новую информацию, ни издеваться над поверженным врагом, ни работать. И по-прежнему не было стыдно. И больно не было. Ему было никак. Ничего не хотелось. Даже мыслить. Даже сознавать собственное существование. Девятнадцать сорок шесть. «Вот так люди и доходят до самоубийства, — мимоходом отметил Шеллар, поймав себя на последней мысли. И тут же добавил, как бы торопясь самого себя заверить, что ситуация под контролем. — Но от меня вы этого не дождетесь!» Меч, как выяснилось, только мешал, и уж лучше бы Кантор действительно отдал его лучнику. Волшебная чакра Шанкара оказалась редкостной умницей — нигде не застревала, всегда возвращалась и, что поразительно, пробивала любые доспехи как дешевую жесть. Да и чего тут удивляться, если Шанкар с ней на дракона ходил! Как-то незаметно Кантор со своим магическим оружием оказался за спинами Эспады и Торнгрима, а более надежное прикрытие и представить себе трудно, так что меч ему действительно не понадобился. Первую атаку отбили успешно, хотя защищать крепость без ворот было, мягко говоря, несколько неудобно. Без боеприпасов для своего супероружия бело-голубые оказались не так уж и круты, а в обычной рукопашной исход часто зависит даже не от численного соотношения сил, а всего лишь от того, у кого крепче яйца. Озверевшие повстанцы стояли насмерть и дрались отчаянно, а наступающие, лишившись видимых преимуществ, чувствовали себя не очень уверенно. Товарищ Пассионарио без кольчуги с удовольствием намотал вражеского мага на ствол танка, и сейчас сотворенная им скульптурная композиция вяло догорала, воздействуя на боевой дух обеих армий. Вторая атака должна была быть серьезнее. Боеприпасы все-таки доставили, и на этот раз наступающих будут прикрывать стрелки. А может быть, и чего похуже… «Этот герой недоделанный хоть догадался опять кольчугу надеть? — беспокойно подумал Кантор, тщетно пытаясь высмотреть на левом фланге непутевого вождя. — Ведь с магом уже разобрался, лишней Силы больше не требуется…» — Всем отойти от ворот! — Голос оливкового оболтуса почему-то утратил свою жизнерадостность, Кантору даже почудились панические нотки. — Очистить двор. Рассредоточиться. По возможности укрыться. Ожидается артподготовка. Паузы между фразами длиннее, чем следует. Значит, маг повторяет с чужих слов, а рядом с ним стоит кто-то сведущий и подсказывает. И кто же это, интересно? — Без команды укрытий не покидать. О чем бы еще побеспокоились просвещенные товарищи! Укрытия и по команде-то не все покинут…