Одна из сидящих сзади женщин сообщает другой: – Ох, и трещит голова после вчерашнего! – Да, и у меня башка словно не своя, – откликается попутчица. – Я-то намешала водку с пивом… Ведь предупреждали меня! Вот теперь и мучаюсь! – А мы пили ликеры! И еще коньяк! Тоже, видишь, результат не лучше… – Мы-то гуляли на новоселье у Васи – наконец-то они переехали… – А мы, – радостно отвечает собеседница, – праздновали очередной успех Мокина! – Опять?! – Опять!! – И сколько же он в этот раз получил за свое изобретение? – Двадцать миллионов! В оживленном щебетании подруг наступила многозначительная пауза. Но телепатический взрыв негодования и безутешной зависти прямо-таки обжег мой затылок. – Сколько же он получил в прошлый раз? – обретя дар речи, выдохнула одна из собеседниц. – Девять миллионов! И вновь – трагическая пауза. – Нет, ты подумай! – взрывается наконец та, что с «новоселья». – Нам на хлеб с водой не хватает! («На водку с пивом», – мысленно поправляю я ее). А этот – «лимоны» так и загребает, так и загребает! И как это вы только терпите! – А мы и не стерпели! Мы ему вчера все откровенно высказали! – Да ну!? – Точно тебе говорю! Впрочем, он сам напросился. Когда уже хорошенько поддали, Мокин и стал слюни распускать: «Простите, говорит, меня, ребята! У нас, говорит, теперь вроде бы разное положение. А на самом деле я все тот же. И не понимаю; говорит, почему ты, Лена (это он уже прямо ко мне обращается), совсем по-другому ко мне относиться стала?» – А ты? – А я ему прямо так и говорю: слушай, Мокин, ты нас своими ликерами-коньяками не купишь, понял? – А он? – Ребята, Лена, – говорит, – зачем же так? Я ведь своими изобретениями пользу приношу, и не только нашему коллективу. Я не виноват, говорит, что теперь труд изобретателя так хорошо оплачивается! – А ты? – Нечего, говорю, байки нам заколачивать насчет подвигов изобретательства! Из-за твоих, говорю, баснословных гонораров Шишкин заболел, Пешкин чуть с ума не сошел, Ладейкин уволился, а весь наш коллектив стал страдать бессонницей! – А он? – Что он? Ребята, говорит, я – то чем виноват? Давайте жить дружно! – А вы? – А мы ему прямо повторили, чтобы своими коньяками и ликерами он больше не вздумал нашу дружбу покупать – не получится! – Ну и понял он, наконец, хоть что-нибудь? – Понял! Сегодня он увольняется… После этого похмельного разговора бывших сослуживиц изобретателя мне стало многое понятно в судьбе бедолаги Акулова. «Кашпировский», «изаура» и прочие Бурные рыдания оглушили нас, едва мы переступили порог вытрезвителя. Так непосредственно выражал свой протест пьяный буян, привязанный за руки и за ноги к креслу. Плач и проклятия в адрес «извергов», не мешали, однако, остальным клиентам убогого заведения беспечно дрыхнуть. Лишь бродяга, по кличке Кашпировский из-за перегородки гордым и мрачным взором обводил фельдшера, милиционеров и вошедших репортеров. Горящие глаза факира радостно блеснули: это он увидел Изауру! Смуглая, кареглазая, с круглыми бедрами и высокой грудью вошедшая девушка привлекла внимание всех бодрствующих мужчин. Тем более, что под легким халатиком, укрывавшим ее соблазнительное тело, как выяснилось чуть позже, отсутствовал даже намек на предметы женского туалета. Проказница была в трансе со вчерашней попойки и никак не отреагировала на восторг «психотерапевта». Но она еще очухается и, к ужасу стражей, проявит себя во всем блеске. Куда до нее тропической нюне Изауре! И популярный целитель, и бразильская красавица, как нам объяснил Александр Евстафьев, начальник вытрезвителя, – знаменитости местного масштаба, здешние завсегдатаи. – У Кашпировского – открытая форма туберкулеза, – пояснил начальник. – Мы не имеем права оставлять таких больных на ночь. Он посидит здесь за перегородкой, отрезвеет, а потом мы его отпустим. Вот он и пользуется нашей добротой. – Рассказывай, начальник, рассказывай, – ухмыляется недоступный милицейскому произволу Кашпировский. Тут же, на наших глазах, без лишних церемоний, раздевают, разувают грязных бесчувственных кукол, подобранных на улицах города. Какой-то очнувшийся бродяга пытается оказать бессмысленное сопротивление, но ему тут же умело выкручивают руки, и он оказывается рядом с коллегами – на нарах. А какой-то замухрышка при тщательном обыске хихикает: «Щекотно!» Между тем работникам вытрезвителя не до смеха. Не раз при исследовании карманов пациентов они обнаруживали остро заточенные финки, патроны и даже… боевую гранату! Подстерегают персонал вытрезвителя и другие опасности. Как рассказал Александр Евстафьев, один из бывших здешних сотрудников скончался от туберкулеза. Велика угроза заражения и чесоткой, и прочими заболеваниями, которых у алкоголиков целый букет. Частыми посетителями становятся бродяжки: спецприемник теперь не работает. Многие пьяные поступают сюда с травмами. Из 150 раненных клиентов, попавших сюда только за последнее время, 44 были срочно отправлены в больницу. – Правильно ли сделали, что закрыли часть вытрезвителей? – сомневается Александр Евстафьев. – Посудите сами: 30 – 40 пьяных мужиков на двоих дежурных… – Только двое? – удивляемся мы. – Есть еще двое «подбирающих», но они работают лишь до двух часов ночи. Побывали мы и на «подборе». Клиентов, как правило, сотрудники милиции не искали. Следовали по вызовам из опорных пунктов или подбирали пьяных в стельку на автобусных остановках. И часа не прошло, как вместительный фургон был забит алкашами до отказа. – Это еще что! – замечает водитель Николай. – Нынче зарплату на многих предприятиях задерживают. Вот если бы сегодня была получка, вот тогда бы вы насмотрелись! Однако и увиденного нам показалось вполне достаточно. Пьют у нас, по крайней мере, не меньше, чем прежде. А вот работы сотрудникам вытрезвителя прибавилось. Они обслуживают, по сути, два района. Администрация одного из них – по новым веяниям! – оплачивать труд медслужбы отказалась. В заведении становится все веселее, все теснее ряды торчащих за перегородкой голов. Тут-то, к всеобщему соблазну, продемонстрировала свой «фирменный» номер красотка Изаура. Ускользнув от строгих стражей, она очутилась в центре комнаты. Скинула свой легкий халатик и оказалась, в чем мать родила! Воспользовавшись замешательством милиционеров, Изаура пустилась в бешеный пляс! Всеобщий восторг, хохот, крики: «Браво! Бис!» – и аплодисменты… Кашпировского. Пока сумели поймать хулиганку и укрыть ее обольстительные формы халатиком, многие из пациентов были разбужены поднявшимся гвалтом. А пьяный народ все прибывал. Доставлены: студент в спортивном костюме, рыболов с удочкой и всеми надлежащими причиндалами. В кармане одного из завсегдатаев обнаружена пачка тысячных купюр. И среди наших родных рублей… доллары США! Сотрудники не удивлены: «У этого Мюллера всегда денег – куры не клюют!» Да и некогда им удивляться. Среди шума, грязи, ругани и даже непосредственных угроз они успевают только оформлять, распределять, усмирять, укладывать. С непривычки у нас голова пошла кругом. А каково им? – Не спрашивайте! – отмахивается от расспросов женщина-фельдшер. – Вы же сами все видите! А был еще только вечер, не наступила еще ночная «страда». – Извините, Николай Васильевич, за прямой вопрос: а не могли у вашего…хм! – клиента похитить документы или, скажем, бумажник? – Вы же сами видите, что здесь творится! Среди такой публики можно отца родного потерять, не то что какие-то бумажки! Одно могу сказать твердо: если что-то ценное и пропало, это дело рук не наших сотрудников! Здесь работают честные, порядочные люди! Но я не могу поручиться за таких вот, – начальник кивнул в сторону храпящего Мюллера. – Ну, откуда у него такие солидные суммы? Причем, постоянно, причем, очень много валюты? Я посмотрел на беспечно дрыхнувшего богатея: «Действительно, откуда у него столько денег? Продал, гад, изобретение нашего «Кулибина», а теперь вот загулял, в вытрезвителе отдыхает, сил для новых преступлений набирается!» Невольно соглашаюсь с утверждением начальника: «Рановато мы упраздняем вытрезвители, рановато…» «Это вам не богадельня!» Что случилось с Виктором Иванычем, директором пельменного завода? Отчего в нем произошла разительная перемена? С большим трудом удалось нам увидеть, а главное, услышать его. Руководитель пригласил нас прямо… на заседание профкома. Директор пообещал нам, что речь пойдет и о «великом изобретателе». Помню, как будто это было вчера, произносил он зажигательную речь на… партийном собрании – об авангардной роли коммунистов. Некоторые дамы даже прослезились. А вы разве не аплодировали ему? Я тоже похлопал, правда, самую малость. Уж очень он кудряво всегда переплетает! Нам с вами так ни в жизнь не закудрявить. А сегодня на заседании профкома, куда нас милостиво допустили, Виктор Иваныч вдруг заявил: «Надо повышать эффективность производства. Сократить, к чертовой матери, сорок процентов работающих! Тут им предприятие, а не богадельня!»