— Госпожа Аватар, — сказал он, повернувшись к ней. Тоник, который он использовал на бороде длиной с фут, свисающей с его подбородка, явно был с водной основой, потому что она стала превращаться в сосульку. — Могу я вам напомнить, что та, что повелевает всеми четырьмя стихиями, все еще не может управлять временем? Наша задержка усугубляется. — «Ах, падающая песчинка, безжалостная гончая за нами, спица в колесе времен года», — процитировала Янгчен. Когда Сидао ворчал о графике, она любила вырывать фразы из прошлых эпох, напоминая ему, что значило время в общей схеме вещей. — Если десятитонный зубр побежит по земле изо всех сил, это будет ощущаться как землетрясение, это навредит имениям. Можете поехать вперед и сообщить шаням, что мы отстаем. Ее разрешение уехать заставило Сидао сделать паузу. «Я знаю, что они тебе платят, — подумала она. — Покажи мне, кто твои настоящие хозяева, кого ты боишься разозлить». Хмурясь, Сидао сказал кучеру ускориться, скрылся за поворотом. Вот. Оставить Аватара в пыли было грубо для того, кто переживал из-за этикета, но долг звал. Остались она и Бома на Нуцзяне. Янгчен огляделась. Она отбросила капюшон, и толпа в ответ она этот жест открыла свои головы. Их взгляды благоговейно сияли. Многие из них сцепили ладони перед грудью в универсальном символе. Пожалуйста. «Я пытаюсь», — подумала она. Может, это был единственный раз в их жизнях, когда они видели ее. Она хотела бы остановиться и поговорить с некоторыми, как сделала с родителями Кавика прошлой ночью, но у нее не было времени сегодня. Личное благословление Аватара было желанием многих, но это могло обернуться кошмаром. Бин-Эру нужны были не только улыбки и взмахи ладонью. Шани постарались убрать на улицах к ее визиту. Путь парада вел ее по богатым районам, мимо заостренных торговых домов и замёрзших фонтанов, выставляя резную и остроконечную архитектуру старой версии города, которая не была важной десятки лет. Но это не обмануло глаза Воздушной кочевницы, ее зрение заточило созерцание горных вершин. После пяти минут парада Янгчен заметила пропущенный переулок, полный брошенных одеял и матрацев, их хозяевам, наверное, сказали уйти, иначе они пострадали бы. Это не могло продолжаться. Нельзя было собрать все зерно в одном углу седла и надеяться сохранить равновесие. — Может, нам стоит немного поспешить, — сказал Бома сзади, вернув ее на место. — Тоже переживаешь из-за терпения шаней? — Нет. Это толпа. Она ближе, чем мне нравится, — Бома обычно не был таким резким, когда доходило до толп верующих. Словно соглашаясь с ним, Нуцзян заворчал и фыркнул, нарушив ритм шагов. Янгчен огляделась. Зачарованные первые ряды придвинулись, но это не было проблемой. По сравнению с фигурами, которые прятались за ними, скрываясь под капюшонами. Трое мужчин пытались не отставать от нее. Хорошо. Дело было в территории. Она прибыла, потому что люди тут были несчастны, и было бы нечестно, если бы ей мешали недовольные люди. Она знала, что столкнулась с возмутителями спокойствия, не убийцами. Она видела такой случай глазами ее предшественников, почти не ощущала опасности. Попасть по ней неожиданно будет сложно. Холод был для нее непосильным врагом, но она отлично ощущала и реагировала на потоки воздуха. Гнилой фрукт, полетевший в ее голову, двигался будто со скоростью улитки. Янгчен создала взмахом ладони небольшой вихрь, направила воздух, чтобы он принес снаряд в ее ладонь. «Папайя», — изумленно отметила она. Наверное, забрали из мусора достаточно богатого дома, чтобы там заказывали… — Агх! Звук разбившейся глины заставил ее повернуть голову. Бома держался за лицо, кровь стекала по его пальцам. Кусочки пустого кувшина валялись в седле. Красный гнев вспыхнул в венах Янгчен. Они не могли ударить по ней, так что нацелились на старика. Ее друга. Она поднялась выше на шее своего зубра. — Я тут, чтобы помочь вам! — закричала она. Нуцзян отреагировал на всплеск ее эмоций и ударил своим огромным плоским хвостом. Порыв ветра полетел, прижимая толпу. Крики страха сдуло. Среди полукольца потрясённых людей Янгчен увидела того, кто бросил кувшин. Это был не юный негодяй. Это был мужчина возраста Бомы, а то и старше. Она могла прочесть горечь и страх в его глазах, как в свитке. Как помочь? Ты там, наверху, а мы внизу. Как помочь? Не важно, что у нее, как Воздушной кочевницы, вещей было меньше, чем у любого здесь. У нее была свобода. У нее был статус — самый высокий статус. Не было никого в мире выше нее по статусу. Но, как только она последует за Сидао, завернет за угол и пропадет из виду, эти люди вернутся к их жизням, которые не стали лучше. Если она ничего не сделает для них, даже самые пылкие сторонники Аватара поймут, что она была лишь ветерком в жаркий день, приятным на миг, но бессмысленным. Одни обратятся к печали, другие — к гневу. Мужчина, который ударил Бому, просто зашел в этом пути дальше многих. Она раздраженно бросила коричневый фрукт, истекающий соком, в стену над своей головой. Кожица лопнула, семена и гнилая мякоть посыпались. Кто-то вскрикнул в ужасе. Она знала, что пожалеет о поступке завтра, а то и через минуты. Такие вспышки пробивали дыру в ее картине, пропуская настоящий свет. Янгчен покачала головой и направила Нуцзяна вперед. 9 ТЕАТР — Ах, не переживай из-за этого, — сказал Бома, пока Янгчен лечила его скальп чистой водой. — Раны над шеей всегда кровоточат хуже, чем они есть. — Это моя вина, — сказала Янгчен. — Если бы я не уволила капитана Гая, охрана была бы лучше, — она закончила исцелять его и бросила в сторону воду, окрашенную в розовый. Она запачкала снег на лугу, капля разбавленных чернил на белом холсте. Атака задержала их. Встреча проходила в зале собраний Бин-Эра, разъединенном комплексе, состоящем из дома суда, крыла собраний и небольших казарм. Ей сказали, что регулярно использовали только дом суда. Городские советы остались в прошлом, а шаням не позволяли сохранять боевую силу на тех условиях, что дали им их позиции. Она оставила Нуцзяна у ворот и прошла по лугу. Бома плелся за ней. Там, где снег мог намочить края их одеяний, она отталкивала его, делая шире тропу между берегами вокруг неё, пока она шагала. Они вошли в крыло собраний, башню со сквозняками, построенную в оптимистичном отрицании основной погоды. В большой комнате были арки скамеек, редкие были заполнены. Это была не крупная встреча. Шани были маленькой группой торговцев из Царства Земли, Народа Огня и Племени Воды, которые поселились в Бин-Эре из-за соглашений, позволяющих им торговать между народами. Сидао, стоя у двери, выдохнул с облегчением, когда она вошла. Он теребил значок с драгоценными камнями на шее, отмечающий его статус, и объявил ее, пока Бома забирал ее плащ: — Я представляю вам Аватара Янгчен из Западного Храма Воздуха, мастера стихий и мост между людьми и духами, — сказал Сидао. Шани медленно встали с луж хороших шкур и меха, греющих их. Некоторые не встали. Но отдельные личности, их нежелание снять капюшоны могли быть естественной реакцией на опоздание Янгчен. Хотя это могло быть и намеренным ходом. Бома терпел многое, но не мог вынести отсутствие уважения к его подопечной от тех, кто должен был знать лучше. — Нужно вставать в присутствии Аватара! — прорычал он. Ее опекун занимал странную неопределенную роль в ее свите, и Янгчен не пыталась определить ее для других. Он был Бомой, просто Бомой, и его присутствие рядом с ней не обсуждалось. Он не выглядел как сановник с его морщинистым лицом и простой манерой речи, и аристократы порой мучились от его присутствия. Он без проблем отвечал тем же. Отстающие среди шаней закончили поклоны и вступили в состязание взглядами с Бомой. Она коснулась руки друга. Они уже плохо начали ее миссию. — Простите, Аватар Янгчен, — сказал мужчина в центре комнаты. — Холод делает всех нас медленнее. Я — Хенше, зонгду Бин-Эра. Мы благословлены вашим визитом. Хенше был красивым мужчиной за двадцать. Самый юный на этом месте, если данные Янгчен были верными. Она ответила на его поклон. — Благодарю, господин Хенше. У вас… милый город, — первая часть комплимента вылетела рефлекторно, а вторая была обязательной. Он указал на большой стул на возвышении, оставленный для нее. — С вами нет ваших знаменитых лемуров? Жаль, мне говорили, что они очаровательны. Так и было. Но было сложно добиться серьезного отношения, когда Пик и Пак гонялись друг за другом на ее плечах. Она села, задумавшись, был ли стул намеренно слишком большим и скользким внизу, чтобы она могла упасть на пол, отклонившись. Всем налили чаю. Янгчен заметила, что чашки были отделаны серебром, металл вплели в фарфор умения дорогого мастера. Одна чашка могла стоить в десять раз больше тех денег, что она высыпала в руки Кавика прошлой ночью. — Я понимаю, что вы впервые на территории шаней, — сказал Хенше. — Могу ли я дать вам беглый обзор нашей чудесной системы и ее появления? Она уже знала, как появилась нынешняя версия Бин-Эра. И Таку, и Жондури ближе к Народу Огня, и Порт Туугак ближе к Южному Племени Воды. Система не была древней, не нужно было изучать много истории. Она хотела сказать это, но Сидао, севший рядом с зонгду, посмотрел на потолок, его ноздри раздулись, словно отказ, подступивший к ее рту, вонял. Ладно. Если она не последует протоколу и не послушает сейчас, кто-нибудь обвинит ее в неведении позже. Она потянулась к подлокотникам, поняла, что они были слишком далеко, и сложила ладони на коленях. Хенше кашлянул. — Когда я был мальчиком, живущим на окраинах Среднего Кольца, я мечтал о месте, где любой, кто желает, мог получить возможности. Я рос и часто проводил дни у ворот снабжения, смотрел, как приезжали и уезжали телеги, полные товаров, туда-сюда, как кровь через сердце… Янгчен подавляла стон так сильно, что вылетел сдавленный звук, словно она поднимала магией земли слишком большой валун. Хенше не заметил, продолжил без пауз. Его описание ситуации, если убрать глазурь истории его жизни, было точным. Жестокая правда была в том, что у Бин-Эра и городов шаней особый статус появился из-за величайшей ошибки международной политики за поколения. Платинового Дела. За долгую историю Царства Земли правители приходили и уходили. Так было и с военными лидерами, министрами и членами семей, которые пытались свергнуть их. Время летело, и было не так просто определить, кто будет управлять самым большим из Четырех Народов. Время от времени возникали случайные бои. Жизнь в такой борьбе не была академичной. Восемь лет назад мир смотрел, затаив дыхание, как лоялисты Царя Земли Фэйшаня и легионы мятежников генерала Нонга плясали вокруг друг друга, избегая самого боя. Ни одна сторона не хотела отбрасывать за один миг шансы на успех. Лорд Огня и Вождь Племени Воды потеряли терпение и тайно сговорились поддержать Нонга. Изображая дружелюбное отношение к обеим сторонам, они взяли взаймы у Царя Земли бумажные банкноты и прислали Ногу слитки платины, которая была выше золота по чистоте и портативности. Идеей было повлиять на войну в пользу генерала-отступника, дав ему самые ценные деньги. Имея только письменные обещания, верные солдаты на другой стороне потеряли бы уверенность в способности их короля платить им и отказались бы биться. Никто не учел скрытую смелость Царя Земли и удивительную проницательность в бою. Он нашел момент, которого так долго ждал, обрушился на генерала Нонга в Переходе Ламапака и стер врага с лица карты. Царь Земли знал, что сделали его коллеги-правители. В отместку он закрыл порты своего народа, разрезал дипломатические отношения и прогнал послов со своей земли. И он получил платину, переплавил ее и покрыл ею большую статую кротобарсука за своим троном. Отношения вернутся в норму, когда вся поверхность покроется пятнами и будет выглядеть как камень, заявил он. А это означало срок в век или больше. Племена Воды и Народ Огня ударили в ответ, объявив схожие состояния изоляции, и вскоре за закрытыми дверями возникла тихая паника. Три из четырёх народов теперь не знали о действиях друг друга, и это вызывало у них паранойю. Редким людям, кроме Воздушных кочевников, можно было путешествовать, как раньше. Но, несмотря на политическую вражду, Царь Земли Фэйшань и его двор все еще любили перец Народа Огня и масло для ламп Племени Воды. И можно было заработать, продавая хороший шелк Омашу. И в жесте спасения лица царь, вождь и лорд выбрали несколько городов, которые управляли международной торговлей под присмотром избранного аристократа и семей торговцев. Те люди стали шанями.