– Нет. – Большое круглое лицо инспектора к вечеру всегда становится краснее, чем днем, и седые волосы от этого кажутся белее. – Прибереги свои остроты. Ты не стал бы врать ни о чем таком, что мы можем проверить, но невозможно проверить то, что она тебе рассказала. Ее не спросишь. Верю, что вы с Вулфом никогда не имели дела ни с ней, ни с кем-либо, связанным с этой юридической фирмой, но вы ведь способны что-нибудь утаить. Чтобы после использовать. Ты хочешь, чтобы я поверил… – Прошу прощения. Мне без разницы, во что вы верите. Мистеру Вулфу – тоже. Вы даже представить себе не можете, до какой степени нам не хотелось вам звонить, но у нас не было выбора, и мы вас вызвали и сообщили обо всем, что тут произошло. Показания перед вами. Но если вы лучше меня знаете, о чем мы с ней говорили, дело ваше. – Ты меня перебил. – Ага. Перебил. – Говоришь, она рассказала о встрече партнера Отиса в дешевом ресторанчике… или закусочной… с клиентом противной стороны, назвала день, когда их видела, сообщила, как поговорила с ним сегодня, а также все прочее, включая имя миссис Сорелл, но не назвала имени партнера. Вот в это я не верю. – Он побарабанил по листкам с моими показаниями, подался вперед. – И вот что еще я тебе скажу, Гудвин. Если вы хотите использовать это в личных целях ради гонорара, если вас с Вулфом наняли расследовать это убийство и вы собрались использовать информацию, которую утаили от меня, вы у меня дорого за это заплатите, готов глаз отдать! Я смотрел на него, склонив голову набок: – Послушайте, вы явно не понимаете. Об этом уже сказали по радио, а завтра напишут во всех газетах, что женщина, которая пришла к Ниро Вулфу за советом, убита в его кабинете, задушена его собственным галстуком, пока он развлекался со своими орхидеями и беседовал с Арчи Гудвином. Над нами кони в конюшне и те смеются. Мистер Вулф отказался от обеда, даже не смотрел на еду. Мы поняли, что так и будет, в ту же секунду, когда увидели ее на полу. Если бы мы знали, кто это, если бы она назвала имя, что бы мы сделали? Вам следовало бы знать, раз уж вы утверждаете, что знаете нас. Я бы тотчас пошел за убийцей. Мистер Вулф вышел бы из кабинета, закрыл бы за собой дверь, отправился бы в кухню, когда вернулся Фриц, и пил бы там свое пиво. Когда он пришел бы в кабинет и обнаружил тело, зависело бы от того, когда и что сказал бы я. При определенном везении я привел бы сюда убийцу раньше, чем приехали бы вы и все ваши ученые эксперты. Это не изменило бы того факта, что ее задушили его галстуком, но все-таки принесло бы какое-то удовлетворение. Я говорю это сейчас лишь для того, чтобы показать, что вы нас знаете отнюдь не так хорошо, как вам кажется. А верите вы мне или нет, мне без разницы. Его цепкие серые глаза прищурились. – Значит, пошел бы и привел. Того, кто ее убил. А-а? Как он узнал, что она здесь? Как он в дом вошел? Тут я произнес одно слово, которое здесь опущу, и добавил: – Опять? Мы уже говорили об этом со Стеббинсом, Роуклиффом и с вами. Теперь все сначала? – Черт возьми! – Он сложил листки с моими показаниями, сунул в карман, отодвинул стул, встал, рявкнул: – Вы дорого за это заплатите, оба! – и вышел. По пути к выходу он из прихожей что-то сказал Стеббинсу, который все еще был в кабинете. Упоминаю об этом, чтобы вы поняли, до чего я был выбит из колеи, если даже не пошел его проводить и убедиться, что они взяли только то, что им можно было взять. Вы, наверное, подумали, что Пэрли, проведя в доме пять часов, заглянул в столовую, чтобы попрощаться, – ничего подобного. Я услышал, как хлопнула входная дверь, – это ушел Пэрли. Кремер никогда дверью не хлопает. Я поглубже устроился в кресле. Без двадцати двенадцать я сказал вслух: – Наверное, пойду пройдусь, – но на самом деле гулять мне не хотелось. В 23:45 я встал, взял копии своих показаний, пошел в кабинет и положил их в ящик стола. Осмотревшись, признал, что кабинет они оставили в довольно приличном виде. Принес из столовой пишущую машинку, поставил на место, проверил дверцу сейфа, вышел в прихожую, убедился, что входная дверь заперта, закрыл на цепочку и пошел в кухню. Фриц сидел на моем месте, где я обычно завтракаю, уткнувшись лбом в край стола. – Напился, – сказал я. Он поднял голову: – Нет, Арчи. Я хотел, но не вышло. – Иди спать. – Нет. Он голодный. – Может быть, он теперь навсегда потерял чувство голода. Спокойной ночи. Я вышел, поднялся на один этаж, повернул налево, постучал в дверь, услышал нечто среднее между рыком и стоном и вошел. Вулф, полностью одетый, при галстуке, сидел в большом кресле с книгой. – Все ушли, – сообщил я. – Последними – Кремер и Стеббинс. Фриц несет в кухне вахту в надежде, что вы захотите поесть. Позвонили бы ему. А у меня есть ли альтернатива тому, чтобы пойти спать? – Ты сможешь уснуть? – спросил он. – Наверное. Я сплю каждую ночь. – Не могу читать. – Он отложил книгу. – Ты когда-нибудь видел, чтобы я был вне себя? – Нужно заглянуть в словарь. Что вы имеете в виду? – В ярости. В бешенстве. В гневе. – Нет, такого не видел. – А вот сейчас я именно это и чувствую. Мне мешает. Не могу ясно мыслить. Одно знаю точно: я намерен разоблачить этого мерзавца раньше полиции. Пусть Сол, Орри и Фред придут завтра к восьми. Не имею понятия зачем, но к утру придумаю. Обзвони их и ложись спать, если можешь. – Могу и не спать, если есть дело поинтереснее. – Не сегодня. Гнев, он как фурункул в мозгах, черт возьми! Мысли путаются, как давно не бывало. Никогда бы не подумал… Тут раздался звонок в дверь. Теперь, когда армия агрессоров от наших рубежей отступила, так как Кремер не позволил войти в дом ни репортерам, ни фотографам, этого следовало ожидать. Спускаясь вниз от Вулфа, я подумывал, не отключить ли на ночь звонок, и уже решил было так и сделать. Фриц стоял на пороге кухни и при виде меня с облегчением вздохнул. Он успел включить на крыльце свет. Если посетитель и был репортером, то явно ветераном газетного дела. Пришел не один, а с подкреплением либо с подругой, которую взял с собой, чтобы не скучно было ходить по ночам в гости. Я не спешил открывать и разглядывал их в одностороннее стекло. Он был ростом шесть футов, в хорошо скроенном и хорошо подогнанном темно-сером пальто, со светло-серым шерстяным шарфом и в серой фетровой шляпе, с тощим длинным лицом, изрезанным четкими линиями. Она, возможно, была его внучкой, маленькой и хорошенькой, но ее я рассмотреть не смог, так как шубка была застегнута, а отороченная мехом шляпка-клош скрывала лицо, оставляя для обзора лишь щеки и подбородок. Я снял цепочку, открыл дверь и сказал: – Слушаю, сэр. – Меня зовут Ламонт Отис. Это дом мистера Ниро Вулфа? – Верно. – Я должен встретиться с ним. По поводу моего секретаря, мисс Берты Аарон. В полиции мне сообщили, что произошло. А это мисс Энн Пейдж, моя коллега, наш сотрудник. Полагаю, при данных обстоятельствах мой визит более чем оправдан. Надеюсь, мистер Вулф не откажет меня принять. – Я тоже надеюсь, – согласился я. – Но если не возражаете, сначала… Я вышел за порог, подошел к ступенькам и крикнул: – Есть там кто? Джиллиан? Мёрфи? Подойдите на минутку! Из тени дома на противоположной стороне улицы возникла фигура. Я разглядел его, пока он шел к нам через дорогу, а когда подошел, сказал ему: – А-а, Уайли. Поднимитесь, пожалуйста. Уайли стоял внизу перед нашим крыльцом в семь ступенек. – Чего ради? – спросил он. – Могу ли я узнать, с какой целью? – поинтересовался Ламонт Отис. – Можете. Инспектор полиции Кремер грозился отдать глаз, если мы сделаем что-то не так, и мне было бы стыдно, случись это по моей вине. Так что буду очень признателен, если вы ответите на простой вопрос в присутствии полицейского: просил ли вас сюда приехать мистер Вулф или я? – Разумеется, нет. – Приняли ли вы решение явиться сюда самостоятельно? – Да. Но я не… – Прошу прощения. Слышали, Уайли? Включите в отчет. Это спасет Кремеру лишние нервы. Благодарю за… – Кто он такой? – потребовал от меня ответа детектив. Этот вопрос я оставил без ответа. Вернулся в дом, пригласил посетителей войти, запер дверь и закрыл ее на цепочку. Отис позволил мне взять у него пальто и шляпу, но Энн Пейдж раздеваться не стала. Отопление на первом этаже к ночи отключали. В кабинете она, усаживаясь в желтое кресло, шубку расстегнула, но не сняла. Я подошел к термостату на стене, установил реле на семьдесят[1], подошел к своему столу и позвонил Вулфу по внутреннему телефону. Следовало бы подняться за ним, так как он вполне мог отказаться встречать посетителей, пока у него в мозгах прыщ, но я уже раз оставил посетительницу без присмотра, и с меня было достаточно. – Да? – рыкнул в трубке Вулф. – Пришел мистер Ламонт Отис. А также мисс Энн Пейдж, тоже адвокат. Он думает, что их визит в этот час при данных обстоятельствах можно считать оправданным. Вулф не ответил. Секунд пять в трубке висела тишина, а затем он отключился. Держать возле уха немую трубку глупо, потому я опустил ее, но лицом к гостям не повернулся. На этот раз тут и деньгами не пахло. Я посмотрел на свои часы. Если через пять минут не придет, я сам пойду за ним. Развернувшись, я сказал Отису: – Пожалуйста, подождите немного. Он кивнул: – Это произошло в этой комнате? – Да. Она лежала там. Я показал на пол в нескольких дюймах от ног Энн Пейдж. Отис сидел в красном кожаном кресле перед столом Вулфа. – Там был ковер, но его забрали на экспертизу. Они, конечно… Прошу прощения, мисс Пейдж. Мне не следовало показывать на место. Она отодвинулась вместе с креслом назад и закрыла глаза. Сглотнула и снова открыла глаза. При том освещении они казались черными, хотя вполне могли оказаться и темно-фиолетовыми. – Вас зовут Арчи Гудвин, – произнесла она. – Точно. – Это вы… вы ее нашли. – Точно. – Она… Ее… Как?..