— Pate a choux, — повторил он. — Это которое ты готовишь на плите, верно? Марго ухмыльнулась, и его сердце в ответ заколотилось. — Ты очень внимателен. Конечно, он внимателен. Помимо того, что это интересно — он честно не знал, сколько всего можно узнать о выпечке, пока не встретил Марго — еще он любит смотреть, как ее глаза светятся от радости, когда она говорит об ингредиентах или их взаимодействии. Джонах поднял крышку и увидел два десятка золотистых куполков, лежащих внутри. — Они превосходны. — Возьми один, — сказала Марго, разбивая яйцо в миску для смешивания. — И мне один принеси. Ему не оставалось ничего, кроме как повиноваться. Он вытащил два пирожных и обнаружил, что они тяжелее, чем кажутся. — Сколько в них крема? — спросил он с улыбкой, неся их к ней. — Сходи сегодня в спортзал, — посоветовала она и протянула свободную руку. Он положил на нее одно пирожное, и они надкусили одновременно, и даже это небольшое действие было эротичным. Вкус, — подумал он, — стоил тоски. Пирожное было лишь на зубок, а крем был с добавлением ванили. Все это вместе довольно впечатляюще. — Изумительно, — произнес он. Она кивнула, все еще жуя. — Рецепт взят из старинной французской кулинарной книги Этана, которую он привез из Парижа. Они просто невероятные. — Тут не поспоришь. Она дожевала свое пирожное, а потом разбила еще одно яйцо в миску. Он наблюдал за игрой ее тонких пальцев, как она прикусывала краешек губы, когда была сосредоточена. И хотя он мог стоять там часами, им обоим нужно было выполнять свою работу. — Что ж, я просто хотел поздороваться, — сказал он. — Не буду мешать тебе работать. — Хорошо, — ответила она, и в ее глазах он увидел борьбу. Сражение, которое он помог бы ей вести, если бы она ему позволила. — Приятного вечера. Он кивнул и направился к двери. — Джонах. Вспыхнула надежда, когда он обернулся. В ее глазах он увидел печаль, извинение, которого он не хотел и в котором не нуждался. Но он готов был поклясться, что под ними что-то было. Нужда, так бы он это назвал. — Спасибо, что помог Мерит. — Не стоит благодарности. — Он кивнул ей, скрылся в коридоре и решил, что с радостью примет ее благодарность любым способом, каким сможет ее получить. * * * Он просто великолепен. Вне всякого сомнения. Высокий, стройный и подтянутый, с лицом, которое практически до неприличия совершенно. Квадратная челюсть, прямой нос, миндалевидные голубые глаза, увенчанные раскидистыми бровями такого же золотисто-каштанового цвета, как и его волосы до плеч. Его губы — она не может перестать смотреть на его проклятые губы — выглядят так, будто предназначены специально для того, чтобы соблазнять женщину фантазиями о том, где и как он может их использовать. Она провела больше, чем один день, вся в поту мечтая о них. И он добрый. Веселый. Преданный. Настолько предан своему Дому, что это заставляет скручиваться пальцы ее ног — даже если этот Дом не Кадогана. Но она раньше уже западала на красавчика, на вампира по имени Роуэн Клири, у которого было прекрасное лицо и тело, за которое можно умереть, и который поил и кормил ее… пока все это не прекратилось. Пока его шутки не превратились из саркастических в злые, комплименты в критику. Они встречались десять месяцев. А потом, одним очень снежным февральским вечером, после того, как они час простояли в пробке на Дэн-Райан, он ее ударил. Все случилось так быстро — настолько быстро, что она почти убедила себя, что этого не произошло, что она это себе вообразила. Потом последовали оправдания, от него и от нее. Он был напряженным и уставшим, а она не помогала, ворча на него, чтобы тот ехал осторожнее. Осознание пришло последним — что множество пар находятся в напряжении, устают и придираются. Но они не становятся агрессивными. Она дозволяла нападки слишком долго, даже несмотря на то, что получила консультирование еще будучи человеком. Прошло три недели после того, как он ее ударил — после оправданий, извинений и обещаний никогда снова этого не делать — прежде чем она осознала, что происходит. Она знала, что он непременно сделает это снова, потому что таким он был. И в следующий раз это будет не просто пощечина. Поэтому она собрала своих друзей и свои накопления и переехала от него обратно в Дом Кадогана. Это случилось больше двух лет назад, и за это время она работала над собой. Посещение психиатра помогло, как и знание, что у нее есть поддержка ее Дома. И когда Мерит попыталась свести ее с Джонахом, она была уверена, что готова попробовать. Марго знала, что Джонах хороший парень. Но когда она начала проводить с ним время, и ее глубоко похороненные эмоции начали бередить то старое, знакомое беспокойство, она отступила. Она поняла, что все еще не готова к отношениям, особенно не стоит полагаться на удачу с кем-то, на кого, как она была уверена, может запасть. Если бы они с Роуэном остались вместе, сегодня была бы их годовщина. Возможно, именно поэтому сегодня вечером она чувствует себя печальной, потому что это промежуточный этап. Веха в отношениях, которые закончились, даже если расставание было правильным решением. Она не готова снова стать уязвимой. Поэтому она как всегда сосредоточилась на своей работе. Она добавила в тесто горстку измельченного шоколада и вылила получившуюся смесь в прямоугольную форму, которую уже намазала маслом и посыпала мукой. Потом она поставила противень в духовку, где время, жар и химия сотворят свою магию, превращая жидкость в твердое вещество, усиливая аромат. — Время, жар и химия, — пробормотала она, раздраженная собой и уставшая от противостояния. — То же самое и со мной. Зазвонил ее телефон. Она полезла в карман и автоматически ответила: — Алло? — Привет, красавица. Два слова, произнесенных нежным тоном, и все же их было достаточно, чтобы ее живот покрылся льдом. Она сопротивлялась панике, которая сжала ее горло, заставив себя произнести: — Роуэн. — Она с трудом сглотнула. — Чего ты хочешь? — Не то, чтобы ее действительно волновало, чего он хочет, но она уже ответила на звонок. Он сочтет сброс звонка вызовом, который он должен принять. — Давно не виделись, — сказал он, и она услышала улыбку в его голосе. — Недостаточно давно. Чего ты хочешь? — снова спросила она. — Сегодня наша годовщина, Марджи. Я думал о тебе, хотел сказать, что я высоко ценю то, что у нас было, и мне очень жаль, что я все испортил. Его голос был настолько искренним, тон настолько виноватым, что ей пришлось потрудиться, чтобы оставаться невозмутимой, чтобы не опуститься до человека, который примет его извинения. Помогло то, что он назвал ее «Марджи». Она это ненавидела, кучу раз говорила ему, что ей не нравится это уменьшительное имя. То, что он все еще его использует, многое говорит о его характере. — Мне не нужны твои извинения или твои размышления, Роуэн. Я хочу, чтобы ты стер мой номер и никогда больше мне не звонил. — Это абсолютно справедливо, и я за это тебя не виню. Я просто… я путешествую, и нахожусь один в гостиничном номере, и разум начинает процесс заново, обдумывать, пересматривать то, как все происходило. Я бы возненавидел себя еще больше, если бы не нашел время сказать тебе, какая ты потрясающая. Ты это заслужила, Марджи. И гораздо большего. А он был хорош. Она могла это признать, потому что это лишь подтвердило то, в чем она была убеждена — что он скажет что угодно, лишь бы подлизаться обратно к ней. Это игра, в которую он играет. Он был обаятельным, пока бегал за ней, потому что ему нравятся острые ощущения от этого процесса. Но когда добился своего, он превратился — медленно или же нет — в говнюка. Роуэн, может, и агрессор, но еще у него кишка тонка. — Если снова мне позвонишь, я передам телефон Этану, и позволю ему решать, как с тобой разбираться. Марго повесила трубку, положила телефон и сжала руки вместе, чтобы они не тряслись; она не была уверена, это из-за ярости или страха. Потом она сделала глубокий вдох, затем другой, пока ее сердце не перестало бешено колотиться. Она столкнулась лицом со своим страхом и справилась. Она повесила трубку. Она установила границу. Ей нужно продолжать это делать — устанавливать необходимые границы. Храбрость, которая ей потребовалась, чтобы угрожать ему Этаном, лишь подтвердила ей то, что она не готова к отношениям. Не имея лучших вариантов, Марго засунула телефон в карман передника и вернулась к работе. Глава 4 Пицца была очень вкусной. Мэллори осталась на ужин, не только из-за еды, но также чтобы помочь мне успокоиться, пока остальные занимаются расследованием. Я устала, физически и эмоционально. Должно быть, Мэллори это заметила, потому что, когда ужин закончился, она встала и протянула мне руку. — Пойдем наверх, — сказала она. — Я прихвачу у Марго немного шоколадных кексов, мороженого или ирисок — смотря, что будет в наличии — и мы пойдем в ваши апартаменты, и ты отдохнешь. Мы посмотрим фильм, поиграем в карты или еще что-нибудь. Я открыла рот, чтобы возразить, думая, что мне нужно поспособствовать поискам, но Этан покачал головой. — Мы справимся. Задействован офис Омбудсмена, и Дом под охраной. Отдохни и расслабься с Мэллори. Вы можете… поперемывать косточки мужчинам или обсудить наши недостатки. Я вытаращилась на него. — Ты думаешь, именно это обсуждают женщины?