Снова предательство… Снова боль… И, вроде, уже переживала подобное несколько лет назад, так почему же сейчас мне не легче, а наоборот? Почему организм не может реагировать на повторное предательство, как на вирус, например? Переболев один раз вирусом, организм вырабатывает иммунитет на данный штамм. Увы, не существует иммунитета на обман и боль от предательства родного и самого любимого человека. А так хотелось бы… Или, может, прививку бы какую-нибудь… Ну хоть что-то, чтобы унять это отвратительное ноющее чувство в груди. Я лежу в кровати, накрывшись с головой одеялом, будто спрятавшись от всего внешнего мира. После вчерашнего разговора с, как выяснилось, беременной невестой Яра, Антон отвез меня в старый пустующий, но пригодный для жилья домик его бабушки, который расположен в нескольких километрах от города. Сначала я хотела поехать на Мишину дачу, но, поразмыслив, поняла, что это плохая идея. Там меня будут искать в первую очередь. Антон не задавал вопросов. Да и к чему вопросы, когда он сам все слышал своими ушами. Потом сам помог мне собрать мои вещи и сам же увез из теперь уже чужой для меня квартиры, которая никогда так и не станет для меня домом. Как и Яр – никогда не станет моим… Больно. Больно так, что даже дышать трудно. Зачем? За что он так со мной? Ведь столько слов любви говорил мне! Столько нежности и ничем не прикрытого желания было в его взгляде! Столько обещаний! Ведь не хотела, не хотела ему верить! Не хотела снова поддаваться своим чувствам, которые похоронила еще будучи совсем юной девочкой. А он все снова разрушил. Мою броню, что выстраивала годами… Мою жизнь… Уничтожил сердце… Снова… Мысленно возвращаюсь в тот момент, когда открыла дверь незнакомке. Словно заядлый мазохист снова и снова прокручиваю в голове наш разговор. – Я Елена, невеста Ярослава Кострова, и мне любопытно какого хрена какая-то малолетка почти голая рассекает по дому моего будущего мужа?! В голове шум. И только одно слово набатом бьется о мою черепную коробку – невеста… невеста… невеста Ярослава Кострова… Боже, ну за что мне все это?! Елена со всем своим недовольством проталкивается в квартиру, совсем не аккуратно подвинув меня с прохода. Быстро пробегается по всем комнатам, включая спальню. Там задерживается подольше, наверняка обшаривая все шкафы. Да и смятая кровать о многом может сказать. На плечах чувствую теплые ладони. Оборачиваюсь, Тоша смотрит мне в глаза. Все он понимает. И ситуацию, и мой шок, и ступор, в котором я сейчас нахожусь. Чуть сжимает мои плечи, давая такую необходимую мне сейчас поддержку. Как и всегда. – Я с тобой, – прижимается губами к моему лбу и оставляет быстрый поцелуй, – разрулим. Только держись и не показывай своих эмоций. Ты – боец! Она не должна знать, что ты разбита! Он даже не спрашивает. Он утверждает, что я разбита. Вдребезги! На мелкие осколки, не собрать. Нет больше той Насти, которой я была еще несколько минут назад. Больше нет. Но Антон прав, эта женщина не должна видеть моего состояния. Да и малыш, которого она ждет не должен пострадать. Как бы меня не задевала вся эта ситуация с предательством любимого мужчины, это ведь Его ребенок, Его малыш и становиться причиной каких-то проблем со здоровьем малыша, если его мама будет нервничать. Мне удается взять себя в руки и решить что делать дальше и как реагировать на присутствие этой женщины. – Мне кто-нибудь объяснит что здесь происходит и где мой жених?! Дамочка демонстративно сбрасывает с себя пальто и впивается в нас с Антоном злобным взглядом. Я уже придумала, что скажу и какую версию событий услышит Елена, а потому делаю маленький шаг назад, прижимаясь к Тоше всем телом. Он, недолго думая, скрещивает свои руки у меня на груди, обнимая в ответ. Поза, надо сказать, весьма говорящая. Друг без слов понимает все и, конечно, готов подыграть. Вот только странно сердце его колотится и он прижимается носом к моей шее за ушком, будто вдыхая мой запах. Переигрывает слегка, но об этом мы с ним поговорим позже. Сейчас надо тут все разрулить и бежать, сломя голову, не дав себе шанса передумать. – Елена, – прочищаю горло и начинаю транслировать “нужную” версию, – Вы зря так разволновались. Пойдемте на кухню, выпьем чаю и все обсудим, хорошо. Тош, милый, – поворачиваюсь к другу, тот смотрит мне в глаза и нежно улыбается. Красивый, зараза! – Поставь, пожалуйста, чайник. – Да, малышка, сейчас, – чмокает меня в губы, проводя едва заметно по ним языком. Черт, это сейчас что такое было?! Позже! Я подумаю об этом позже. – Понимаете, – снова обращаюсь к будущей жене “не своего” мужчины, – мы с Тошей, моим парнем, тут живем временно, пока Ярослав, сослуживец Антона, находится в командировке. Он разве Вам не говорил, что уедет? – странно, реально странно, почему эта беременная дамочка не в курсе о его отъезде. – Нет… Не совсем так. Он говорил, что поедет в командировку, что там не будет связи, но я привыкла. Не первый раз, – уже поспокойнее отвечает. Видимо, наши объятия и поцелуй “понарошку” с Антоном убедили ее в том, что угрозы ее будущей семье нет. – Сказал, что вернется через пару дней. Может, чуть больше. Видимо, задержался и не сказал. Наверное, просто не хотел волновать. Он ведь такой заботливый и любит меня. Я же жду нашего малыша… Знаешь, Ярослав так обрадовался, когда узнал, что станет отцом. Прыгал до потолка, на руках меня носил и пылинки сдувал, – она прикрывает глаза и мечтательно улыбается. А у меня сердце кровью обливается. Я ведь знаю, что Яр и правда хочет стать отцом. Сам мне сказал, когда бесконечно кончал в меня… – Наверняка, скоро вернется к нам и все объяснит. – Да, – вымученно улыбаюсь и стараюсь держаться, – кстати, поздравляю Вас. Идемте к столу, там уже чай готов. Антон у меня такой молодец… – Да, милый парень, – Елена берет свое пальто со спинки дивана, на которую она его скинула в порыве своего гнева, одевается. – Знаете, я пойду тогда. Только… – Что? – Почему вы оба тут? Ярослав не любит гостей в его доме, а тут вы двое и без него… – Ах, это… – и что мне ей ответить? Вся моя фантазия закончилась на том, чтобы придумать историю про наши с Антоном “отношения”. – В нашей квартире ремонт затянулся, – друг приходит на помощь, выходя из кухни. – Настя только переехала сюда. Я долго ее звал жить вместе, но она учится в другом городе. Так и жили – наездами друг к другу. Я даже думал перевестись, чтобы быть поближе к ней, девочке моей любимой, – снова рука на талии и поцелуй в висок, – но мне удалось уговорить ее перейти на заочное обучение и переехать ко мне. Я затеял ремонт, но, как оно часто бывает, строители подвели со сроками и Яр предложил перекантоваться у него, чтобы не тащить мою будущую жену в гостиницу. На слове “жена” сердце мое спотыкается. Мне кажется или Антон говорит это как-то… с нежностью и надрывом что ли? Я чего-то не знаю? – Хм… Какая милая история, – Елена улыбается и проходит к дверям. – Ну, я пойду. Всего хорошего. Хлопок входной двери, щелчок замка. Семнадцать секунд… Семнадцать секунд я держусь, собирая все свои силы в кулак, но тщетно… Спустя бесконечные секунд из груди вырывается первый громкий всхлип. Я, зажмурившись, начинаю оседать на пол, но не успеваю упасть. Меня подхватывают сильные руки. Антон… Мой страховочный трос и мое спасение от падения в бездну боли от предательства любимого мужчины. – Тише, тише, девочка, – успокаивающий голос друга пробивается сквозь громкие рыдания, – чего ты хочешь сейчас? Чем тебе помочь? Только скажи, я все сделаю, Насть, слышишь? Только не плачь, маленькая, не плачь… Антон покрывает мое лицо хаотичными поцелуями, избегая губ. Никакого интимного подтекста, лишь дружеская поддержка. – Забери… – хриплю, словно простужена. Голос осип от слез и рыданий, – забери меня отсюда, Антон, – разворачиваюсь в его руках, цепляюсь скрюченными пальцами за футболку друга, словно от этого сейчас зависит моя жизнь. Хотя, так оно и есть. Если останусь тут, в этой квартире, то точно умру, не выдержу всего этого. – Увези, умоляю. Туда, где никто не найдет. Где Он не найдет… – Хорошо, хорошо, – соглашается Антон, крепче прижимая к себе и гладя по голове, – пойдем, Настен, пойдем собираться. Ты только не плачь, все будет хорошо… хорошо… Дальше все будто в тумане. Словно мне вкололи убойную дозу снотворного, но тело почему-то все еще функционирует, хотя мозг в полной отключке. Я не помню, как иду в комнату и скидываю в сумку все самое необходимое. Не помню, как переодеваюсь. Не помню, как Антон забирает из моих рук сумку и выходит из квартиры в подъезд, ожидая меня. Прихожу в себя уже стоя в прихожей, зашнуровывая кроссовки. В глаза бьет яркий блеск. Кольцо… То самое помолвочное кольцо, которое подарил мне Яр, когда делал предложение и я сказала “да”... “Станешь моей женой? Станешь Костровой?” Совсем другая женщина скоро станет Костровой, не я. И она родит Яру ребенка, не я. И он будет ее мужем, не моим. Получается, что моим он и не был никогда… Вспоминаю слова Яра в тот момент, когда мы хотели стать семьей и на глазах снова слезы. Странно, думала, что выплакала уже все, что могла… Поднимаюсь, нахожу в ящике комода, что стоит в прихожей, ручку и листок бумаги. Быстро царапаю несколько слов и, стянув кольцо с безымянного пальца, аккуратно кладу его на листок. Все. Теперь точно все. Делаю глубокий вдох и, прикрыв глаза, шагаю за порог, будто в пропасть бросаюсь. Сюда я больше не вернусь. Антон молчит. Смотрит ,молчит и ни о чем не спрашивает, за что я ему бесконечно благодарна. Ведь ответить я ему не смогу. Знаю, чувствую, что стоит мне лишь рот раскрыть, чтобы произнести хоть звук, снова сорвусь в истерику. В машине едем в полной тишине. Я не знаю, куда Антон меня везет, мне и неважно, лишь бы подальше от всех и от Яра в особенности. Подъехав к небольшому ухоженному дому, Антон помогает мне с сумкой, проводит короткую экскурсию по комнатам и напоследок, вручив свой телефон, забрав при этом мой, что выдал мне Егор, уезжает. Я, наконец, остаюсь одна. Найдя кровать, забираюсь в нее и забываюсь тревожным сном. Так и продолжая лежать под теплым одеялом, поднимаясь только чтобы попить воды, я провожу в этом уютном месте несколько дней. Ничего не знаю и знать не хочу, внешний мир меня не интересует. У меня “постельный режим” и нарушать его я не собираюсь. Сейчас спасительная тишина и мое одиночество – это лучшее лекарство от моего недуга. Есть совсем не хочется. Все то, что я с трудом впихиваю в свой желудок, покидает его с невероятной скоростью. Со мной всегда так было. Когда я нервничала или переживала, то не ела ничего. Только вода и теплый сладкий чай. Но сейчас на чай не хватает сил. Их нет совсем. Сколько я уже здесь? Часы или дни? Неважно. Я просыпаюсь, смотрю в потолок, погружаюсь в воспоминания. Снова боль и слезы и я засыпаю вновь, лишь бы только не испытывать ничего, ничего не чувствовать. Из моего забытья меня выдергивает тихая вибрация. Телефон, что дал мне Антон, лежит под подушкой и кто-то настойчиво пытается дозвониться. Вглядываюсь в экран, но там только цифры и нет имени звонящего. Номер незнаком. Поразмыслив, что это может быть Антон, все же отвечаю на звонок. – Привет, – слышу голос друга и впервые за все это время улыбаюсь. – Ты как там? Не одичала еще в одиночестве? – Привет, Тош. Нет, одиночество – это то, что доктор прописал. – Я серьезно, Насть. Давай я приеду, поговорим? – понимаю, что он беспокоится, но я не могу и не хочу сейчас ни с кем разговаривать и видеть эти жалостливые взгляды… – Нет, не надо. Я хочу побыть одна, – шепчу в трубку, но друг меня слышит. Понимаю это по его разочарованному вздоху. – Я вообще хочу быть одна… – Не говори так. Все пройдет, вот увидишь. И потом будет легче. – Будет, Тош. Конечно будет. Но сейчас я хочу тишины и покоя. Хватит с меня этой эмоциональной мясорубки. Меня так перемололо, не собрать… – по щеке скатывается одинокая слеза, но я не позволяю себе расклеиться снова. – Они возвращаются завтра. Мне всегда было интересно, чувствует ли человек боль перед смертью, когда ему стреляют прямо в сердце. Вот сейчас я нашла ответ на свой вопрос. Да, чувствует. Очень больно. Слова Антона, будто пуля, впиваются в самое сердце. – Не говори никому где я, пожалуйста. – Даже брату? – Только ему. – Ладно. Увидеться с ним хочешь? С Михой? – Да. – Я устрою. И, Насть… – Что? – Я сделаю все, чтобы Он не узнал, где ты. Не переживай. – Спасибо. Пока. – Пока. Антон прощается и отключается, а я снова рассматриваю узор из мелких трещин на потолке. В голове шумно. Много мыслей, очень много. Они сейчас похожи на огромную толпу людей в метро. Толкаются, спотыкаются друг о друга, резко меняют направление… Вот только среди этого хаоса из мыслей, отчетливо выделяется самая страшная и самая болезненная. Он возвращается… К ней…