С Тиграном было просто. Он — адвокат, чужой человек для меня. Диля — давняя подруга. С ней держаться сильной сложно. Потому что один из ножей в спине — принадлежит именно ей. Довольно лицемерно, что Диля выбрала именно это кафе. Наше. Мы здесь постоянно встречались. Делились новостями, отмечали важные события. О беременности я тоже сообщила именно здесь. А подруга предложила не сообщать ничего мужу. Змея. Дилю я замечаю сразу. Она сидит за столиком у окна. Крутится. Увидев меня — замирает. — Я не думала, что ты позвонишь, — она выпаливает, стоит подойти. — Почему? — усаживаюсь, держа гордую осанку. — Потому что твоя сестра стала любовницей моего мужа. О, брось, разве на такое обижаются? — Лейла не любовница. Она — законная жена. — Может, где-то в твоём ауле. Но здесь работают другие законы. В глазах всех она будет просто любовницей. Вертихвосткой. Содержанкой. Я перечисляю лениво. Не получаю никакого удовольствия от этого. Но Диля дёргается. Её лицо покрывается яркими красными пятнами. И... Ладно. Мне немного это нравится. Нельзя бить меня и ждать, что я подставлю вторую щеку. А самое главное — я ведь говорю правду. Не моя вина, что она не нравится подруге. — Следи за языком! — взрывается Диля. — Лейла будет той, кто подарит Рустаму ребёнка. — Правда? А если девочку родит? — Это будет первый ребёнок Рустама, он примет и девочку. — Да? Прям первенец? Ты, кажется, что-то забываешь. Я показательно опускаю ладонь на живот. Диля бледнеет. До неё доходит, в какой ситуации оказалась её сестра. Лейла будет второй женой. Подарит второго ребёнка, если повезёт. Вряд ли именно об этом они мечтали. Конечно, я не собираюсь никак вписываться в это. Но ведь Диля про это не знает. Ладно. Я чувствую некую удовлетворённость от того, что ей не по себе. Я считала ей подругой, едва не сестрой. Я доверяла ей во всём. А Диля улыбалась мне в лицо, а после за спиной крутила свои интриги. Так что да. Я имею право получить хоть немного радости от того, что её заговор ударил её же по лицу. — Рустам ещё не знает, — выдаёт девушка сипло. — Ты не рассказала. — Пока что, — я киваю, забрасывая ногу на ногу. — И здесь мы подходим к теме нашей встречи. — Ты хочешь что-то за молчание? — Я его жена. Думаешь, могу скрыть беременность? — Ты должна! Диля прям трясётся от мысли, что Рустам узнает. А я не понимаю причины. Единственная моя догадка — семейство Салмановых изначально надеялись на развод. Подруга знала моё отношение к подобному. Понимала, что я не приму. По её расчётам я должна была сбежать, а Лейла стала бы единственной женой. Я это могу понять. План развалился, они не получили желаемого. Но реакция Дили... Действительно очень странная. Словно она умрёт, если вдруг я расскажу что-то Рустаму. Странно. Не могу уловить, почему такая дикая реакция. Слишком заметен страх в глаза Дили. И что это значит? — Я могу немного придержать новость, — я произношу медленно. — Что ты хочешь взамен? — она облегчённо вздыхает, заставляя меня ещё больше заинтересовать. — Я хочу знать, какой махр получила Лейла. — Что? Зачем тебе? — Интересно. Ты называешь мне, что она попросила, я придерживаю новость. Хм, на неделю? — Ты не собираешься разводиться?! Поверить не могу, что ты собираешься это принять. А вот и полезла то, что я ждала. Они все ждали моего развода. Рустаму знать пока необязательно. Пусть и остальные понервничают. Я ничего не отвечаю Диле, к нам как раз подходит официантка. Заказываю себе клубничный чай. — Вернёмся к махру, — произношу, когда мы остаёмся вдвоём. — Я хочу знать, какой был подарок. — И ты будешь молчать про беременность? — Неделю. — Месяц. — Ладно. Я легко торгуюсь, ведь и так не собираюсь рассказывать. Но Диле знать необязательно. Девушка начинает рассказывать, юлит и заходит издалека. — Если я пойму, что это ложь, то Рустам узнает сразу же. Это заставляет подругу перейти к делу. Почти верю в её искренность. Ей не с руки мне врать в таком. Присвистываю от суммы, которую получила эта Лейла. Значит, меня муж угрожает без копейки выгнать. А ей досталось столько? Ну ладно, это мы исправим. Мне приносят мой чай, наслаждаюсь приторным сладким запахом. Но стоит сделать глоток, как мне становится не по себе. Начинает подташнивать. Хорошо, что Диля заканчивает. Могу уйти и не вызвать подозрений. — Я даже больше молчать буду, — поднимаясь, я обещаю. — Хоть два месяца, хоть полгода.