Мы стояли молча какое-то время, потом он заговорил: — Я улетел в Канаду, рассчитывая вернуться через пару дней… — Но там оказалось так сладко, что ты задержался на два месяца, — саркастично выпалила я. — Замолчи и не перебивай, — устало, но при этом жестко сказал Спартак. — Из Канады я тут же улетел в Штаты. Как оказалось, Ангелина, моя дочь, уехала на каникулы к подружке, там познакомилась с каким-то парнем и сбежала с ним, позвонив матери и сказав, что она собирается замуж. Мне пришлось найти дочь, найти ублюдка, который решил попользоваться шестнадцатилетней девочкой, и вернуть Ангелину назад. Убедить ее, что не я, ее отец, козел, а тот, кто совратил несовершеннолетнюю. Это было сложно. Почти невозможно. Ангелина, она в мать… Экзальтированная, склонная к истерии. В общем, сложная… — Ты мог бы позвонить и просто рассказать мне. — Не мог. Через пару дней после возвращения в Канаду дочь попыталась покончить с собой. Я дернулась, почувствовав, как холодеют руки. — Ничего страшного не произошло, она скорее хотела напугать меня и мать, чем реально убить себя. Но… я не мог оставить ее в таком состоянии и уехать. И тебе рассказать не мог, потому что не хотел, чтобы ты варилась во всем этом, Лада. У Ангелины такой характер от матери. Катерину ты видела и наверняка поняла, что она не в себе. — Не в себе? — Да, она… У нее проблемы с психикой. Жена Островского действительно мне показалась несколько странной, экспрессивной, смеющейся слишком громко, невпопад, но я это списала на не очень высокий интеллект и характер. Что уж там, я посчитала ее обычной тупоголовой блондинкой. — Мы поженились с Катериной совсем молодыми. Ей было двадцать, мне на пару лет больше. Я был молод и влюблен. Поначалу мне казалось, что она просто слишком эмоциональная: она могла ластиться, как кошка, быть до безумия счастливой в одну минуту, а в следующую биться в слезах, обижаясь на какую-нибудь шутку. Перепады настроения были нормой. И если в первые пару лет отношений это случалось лишь от случая к случаю, то после рождения дочери все полетело к чертям. Видимо, постродовая депрессия запустила болезнь, дремавшую многие годы. Катерина лечилась, сидела на антидепрессантах и других лекарствах. Ее состояние улучшалось, но наши отношения — нет. Я все время ходил по краю, понимая, что одно мое слово может снова заставить ее слететь с катушек. — Она сумасшедшая? — пересохшие небо и язык сделали голос хриплым. — Не совсем. У нее истерический невроз. Это купируется, но не исчезает бесследно. Когда Катерина прошла очередной курс лечения и пришла в себя, ее родители предложили ей переехать к ним в Канаду. Она согласилась, а я остался здесь. Моя компания разрасталась, и я не мог бросить дела, да и не хотел. Я позволил ей забрать Ангелину, потому что без дочери Катерина бы не смогла нормально существовать. К тому же в Канаде ее родители, которые могли помочь и Катерине, и дочери. Сейчас стало намного лучше, насколько я могу судить. Время от времени ей требуется помощь специалиста, но в последние годы ей удается держать себя в руках. Спартак замолчал, а я расслабилась. Он стоял почти вплотную ко мне, но все еще не дотрагивался. — Чем старше становится дочь, тем больше я понимаю, что свою эмоциональность она унаследовала от матери. Может, моей ошибкой было то, что я не настоял и не оставил Ангелину здесь, в России, но теперь уже ничего не исправить. — Мне очень жаль, — искренне сказала я, — но твой рассказ ничего не меняет, Спартак. Ты женат и забыл сказать мне об этом. — Я еще не закончил, Лада, — снова строго сказал он, заставляя меня прикусить язык. — Я полетел в Америку, чтобы наконец-то сделать то, что должен был сделать много лет назад. — И что же это? — Развестись с Катериной. Тогда, по молодости, учитывая ее состояние, я не стал разводиться. Жениться снова я не собирался, поэтому разрушенный брак мне никак не мешал жить своей жизнью. Я не скрывал от тебя намеренно, что все еще женат, потому что от того брака остались лишь обломки, Лада. Я понимаю, что ты должна чувствовать себя обманутой, но я тебя не обманывал. Ты вообще не должна была узнать о том, что этот брак так затянулся. Я собирался слетать в Канаду, получить развод и тут же вернуться к тебе. Но из-за выходки Ангелины все пошло не так. Я развернулась и подняла глаза на Спартака. — И что же, теперь ты будешь кормить меня завтраками и говорить, что разведешься когда-нибудь в необозримом будущем? — я старалась говорить иронично, но чувствовала, как дрожит голос от подступающих слез. — Нет. — Спартак засунул руку во внутренний карман пиджака и достал бумаги. — Мы с Екатериной официально развелись семь дней назад. Он сунул мне в руки бумаги, и мне ничего не оставалось, как прочитать их. Действительно, свидетельство о разводе. — И почему же ты, спустя столько лет, решил закончить брак, который никак не мешал тебе жить своей жизнью? — тихо спросила я. — Потому что, как я сказал, Лада, я никогда тебя не обманывал. Не так давно я сказал тебе, что люблю тебя. А я черт возьми, никогда не бросаюсь словами. Осталось выяснить самое важное, Лада. — Что? Он приподнял мое лицо за подбородок, и наши глаза встретились. — Что насчет тебя, Лада? Ты любишь меня? Глава 52 Я не смогла ответить на вопрос Спартака. Просто прижалась к нему и разрыдалась. — Прости меня, ладно? — шептал он мне в волосы, гладя по спине. — Я должен был позвонить и все объяснить, но не понимал, как я могу рассказать тебе по телефону, что улетел в Америку, чтобы развестись. Я не хотел, чтобы ты вникала во все это, хотел, чтобы этот брак остался наконец-то в прошлом и его подробности не коснулись тебя. Я всегда чувствовал себя свободным человеком и для тебя я всегда таковым и был. Я не пытаюсь оправдаться, но хочу, чтобы ты постаралась меня понять. — Почему она приехала в твой дом и сказала, что ты ее муж и что этот дом ты строишь для нее, если вы давно не вместе? — всхлипывала я. — У Катерины иногда бывают приступы вновь вспыхнувших чувств, — пожал плечами Спартак. — Время от времени ей начинает казаться, что она меня любит. Вот и в этот раз Катерина поняла, что раз я решил разводиться через столько лет, то значит, встретил женщину, с которой хочу связать свою жизнь. Она подписала все бумаги, выторговав отличную компенсацию, на которую она сможет жить безбедно до конца жизни. Я был не против, даже если бы она попросила больше. Подписала документы, а на следующий день испарилась. Ангелина призналась, что мать поделилась с ней своими планами поехать в Россию. Я улетел на сутки позже, но этого времени хватило, чтобы Катерина успела появиться здесь, наговорить тебе кучу ерунды, и ты удалила меня из своей жизни. — А как еще я должна была реагировать? — Остаться, дать мне по морде, — горько усмехнулся Спартак. — Устроить скандал. — Я решила, что ты не стоишь этого. Он крепче прижал меня к себе и поцеловал в макушку. — Я буду вымаливать прощение столько, сколько понадобиться. Наверное, здесь я должна была гордо задрать подбородок и сказать, что он мне не нужен, что он обманщик, что я не верю ему. Но я поняла, что если сейчас не поступлю так, как чувствую, то мы оба будем мучиться еще очень долго. Правда была в том, что я не хотела ничего из себя строить. Я хотела только одного — окунуться в нашу любовь с головой, потому что все остальное — никому не нужная глупость. — Но как она узнала обо мне и о доме? — я подняла на Спартака заплаканные глаза. — Она вела себя так, будто ты действительно рассказал ей все обо мне и вообще… — Я рассказал Ангелине о том, что восстанавливаю старинную усадьбу, показал ей фотографии на телефоне. Твои эскизы. Дочь тоже рисует, довольно-таки хорошо. Ей стало интересно. Мне кажется, именно это помогло мне в конечном итоге вытащить дочь из пограничного состояния. Мы много говорили об интерьере дома, о твоих набросках, даже о купленной мной «Акустике чувств». Потом она наткнулась на твою фотографию, и я рассказал ей о тебе. — У тебя в телефоне есть моя фотография? — удивленно спросила я. — Конечно, и не одна. — И где ты их взял? — С твоей странички в соцсети, — усмехнулся Спартак. — Я сталкерю, проверяю время от времени, чем занимается моя девочка. Я, не сдержавшись, улыбнулась, но тут же, посерьезнев, спросила: — А что же Ангелина? Как она сейчас? — Сейчас с ней все в порядке, она хочет приехать в Россию на зимние каникулы. Знаешь, в этот раз, несмотря на все, через что нам пришлось пройти за столь короткий срок, я почувствовал, что у нас с дочерью наконец-то налаживаются отношения. — Я искренне этому рада, — поджала я губы. — Значит, Катерина узнала обо всем через дочь? — Я думаю, в какой-то момент Ангелина просто поделилась с матерью тем, о чем мы с ней разговаривали. Ну а Катерина сделала то, что сделала. Он замолчал и заглянул мне в глаза. В его читалась боль. — Ты сможешь простить меня, Лада? — А ты как думаешь? — Я не стала ждать его дурацкого ответа, встала на цыпочки и поцеловала в губы. Мы целовались нежно, медленно, даже робко. Спартак крепко прижимал меня к себе, осыпал поцелуями мои глаза, высушивая слезы, щеки, губы, нос. Он вглядывался в меня, а я не могла насмотреться на него, и не верила, что мое сердце осталось целым, что он не разбил его, сберег и наполнил счастьем. — Спартак, — прервала я поцелуи, — в твоем рассказе меня смущает один момент. — Какой? — нахмурился он. — Ты сказал, что твоя жена… — Бывшая жена. — Да, теперь уже бывшая жена поняла, что, если ты решил развестись, значит, встретил женщину, с которой хочешь связать свою жизнь. — И что же тут непонятного, Лада? — лукаво улыбнулся он. — Хочешь сказать, что наши отношения переходят на какой-то другой уровень? — деловито уточнила я. — Прямо сейчас я бы перевел их на наш прежний, горизонтальный, уровень, — он опустил руку на мои ягодицы и крепко их сжал, — а потом бы обсудил все остальное. — Я еще не сказала, что простила тебя, — напомнила я. — И я по тебе соскучился до умопомрачения, Ладушка. — Он подхватил меня на руки и понес к лифту. ***