– А со Славиком ты мне всё рассказывала – немного удивлённо и чуть обиженно проговорила подруга, и добавила, подумав, – но я понимаю тебя. – А, кстати, я слышал, что Ирина Андреевна укатила в Израиль искать счастья. С новым мужиком. И там застряла. А дом, заработанный на благополучии Владислава и его семьи, недавно сгорел при пожаре. И говорят, что она не успела его застраховать, так торопилась свалить из страны. Или пожадничала, – сказал Валентин, входя на кухню, и, взяв нас с Маришкой под руки, продолжил. – За стол, девочки! Ника! Твой сын обыграл меня! Требую сатисфакции! Пятьдесят четвертая глава Мама с Валерием Сергеевичем вернулись из санатория помолодевшие и отдохнувшие. И окрылённые тысячью и одной идеей, как им реорганизовать свою жизнь и обустроить их гостиничку. Вот неугомонные! Они хотят организовать детскую зону и зону барбекю. И обязательно в обозримом будущем сделать так, чтобы завтраки были включены в стоимость номера. В общем, планов – громадьё! И воплощать их нужно незамедлительно! Валерий Сергеевич собирался в Анапу прямо немедленно. Там Катерина чудит. Закрутила роман с постояльцем и подняла цену. И заодно, выгнала свою подружку-помощницу. Толком ничего не объясняет по телефону, и поэтому нужно торопиться. Эта балбеска способна на многие глупости. Мама, как обычно, полностью поддерживала своего мужа и готова была ринуться в бой вместе с ним. Но я упросила её всё-таки помочь мне с Данилкой. Хотя бы до конца учебного года. И конечно же, помочь подготовиться к свадьбе. Итак, проговорив практически полночи и взяв клятвенное обещание с Валерия Сергеевича нанять маме нормальную помощницу, а в сезон ещё и повара, мы разошлись по кроватям. Чтобы в половине одиннадцатого усадить мужа мамы в вагон. Мы с мамочкой стояли на перроне Казанского вокзала, и махали вслед уходящему поезду, а я вспоминала, как нежно расставались только что мои родные. Как держал этот суровый и сдержанный мужик мою маму за руку, внимательно молча вглядываясь в её глаза. Как она аккуратно и как-то трогательно поправляла ему другой рукой воротник сорочки и что-то тихо говорила, поглаживая плечо. А старый вояка хмурился и глядел на неё так, что я отвернулась, будто застала что-то очень личное. Зачем я лезу в их отношения? Ведь не имею права же… Я вздохнула, отводя взгляд. И, улыбнувшись, решила для себя: я просто не могла иначе. Может быть, я влезла так бесцеремонно, чтобы напомнить им о важном? Чтобы они не забывали за суетой дней, зачем живут вместе. Поживём – увидим. Мне звонила бывшая свекровь с жалобами и с просьбой не бросать её Владика. И помочь ей в его реабилитации. Владислава определили в какую-то клинику и ему нужны положительные эмоции. Поэтому, по мнению Ираиды Александровны, я должна помочь! Я не поняла? У них там идиотия передаётся воздушно-капельным путём? Как ветрянка? Ма взялась за моё хозяйство с полной отдачей. Обязательные завтраки и ежедневно разнообразные супы, режим для Даники и для меня отбой не позднее половины одиннадцатого. Так что я несколько раз оставалась у Ярослава. Мы обживали понемногу его квартиру. Очень понемногу. Купили один диван в гостиную. Были сильно заняты. Друг другом. Открывая для себя абсолютно новую и счастливую жизнь вместе. Ярослав был неприхотлив в быту и аккуратен. И очень минималистичен. Но если вещь лежит не на месте, он её не увидит. Ничего, я тоже немножко педант. Ричарда мы перевезли от родителей Яра в первые же выходные. Собака сильно скучала без хозяина и начала хулиганить у Софьи Владимировны. То половик погрызёт, то половину участка раскопает. И теперь вечерами после работы мы гуляли в обязательном порядке. Мама за то время, что у меня жила, созвонилась с Ираидой Александровной и, договорившись с ней о встрече, собрала и перевезла на съёмную квартиру все наши вещи в коробках. Выгребла там всё. Вплоть до той злополучной шубы, которую так странно дарил мне Влад. И Данькины игрушки. И все его детские вещи. Говорит, что не оставила в квартире Владислава ни одной нашей вещички. Чтобы мы не вернулись. Чтобы стереть саму память о жизни там. Ираида Александровна пыталась что-то говорить маме о моей вине, и о том, что Влад был не в себе, что он не отвечал за своё поведение, но мама была тверда. Уж не знаю, что именно она сказала бывшей свекрови, но звонки прекратились, и больше я ничего не слышала о них. А ещё моя мама отругала меня за желание продать квартиру на Новокузнецкой. И настояла на приостановлении сделки и расторжении договора с риелтором. Ма сказала, что поскольку я и не жила там, то после ремонта у меня не останется никаких ассоциаций. А если я внезапно стала такой чувствительной к истории жилья и такой сентиментальной, то стоит провериться у гинеколога. В общем, я поселила в доме тирана. На самом деле я была очень счастлива в это время. Ежедневное общение с Яром и разговоры с мамой. Её воспоминания. Её разговоры и наставления. Мы так давно столь плотно не общались! Раньше я была слишком наивна и молода, потом нам было некогда, и только сейчас, в зрелости, есть возможность говорить с родной мамочкой пусть не на равных, но всё-таки с бóльшим пониманием, чем когда бы то ни было. Моя мама сильно сдружилась с Софьей Владимировной. У них нашлось много общего. Как определил это Игорь Александрович, «страсть к гнездованию». Эти две интриганки готовили нашу с Ярославом свадьбу! Вот уж где им удалось вдвоём развернуться! А когда к ним присоединилась Маринка, мне стало страшно. Месяц пролетел незаметно, и вот я уже стою юным летним днём в светло-зелёном платье и с букетиком цветов, перевязанных ленточкой цвета молодой-молодой мяты и нервно высматриваю Ярослава, что должен подъехать с минуты на минуту. Оглядываюсь, и мой взор просто прикипает к паре, что выходит из автомобиля чуть правее меня. Высокий и представительный Ярослав держит за руку серьёзного и какого-то воздушного Даньку. В одинаковых костюмах и с почти одинаковым возвышенным выражением на лицах. Они шагают ко мне, приближаясь словно во сне и всё вокруг расплывается, становится неважным. Только лица моих любимых. Маринка шипит на меня рядом, и я усилием воли сдерживаю слёзы. Не время плакать. Даже от радости. Настало время быть счастливой! Эпилог На Москву нежно опустилась зима. Ушла августовская отчаянная духота, отзвенела антоновскими пахучими яблоками осень. Сверкнул голой правдой ветвей дождливый ноябрь. А сегодня с утра лёг снег. Сразу пушистым ковром. Закрывая, пряча землю. Украшая веточки деревьев. Я медленно шла по Малой полянке. Аккуратно переступая по свежечишенным дорожкам. Вначале к милому, окрашенному в весёлый лососёвый цвет дому, оставшемуся от усадьбы Барятинских, затем, вдоль по улице до углового, закруглённого дома Хлудовых. Через три дня мне нужно идти на второе УЗИ. И если я пойду одна, то Ярослав обидится. Я улыбнулась, вспоминая наше с ним первое посещение специалиста. Как Яр пытал несчастную доктора, выспрашивая, с какой частотой и в каком спектре идёт облучение из аппарата. Какое влияние оказывает на ребёнка. А на маму? Какая квалификация у врача и ещё миллион очень важных вопросов. И как он не прятал слёз, впервые услышав, как бьются сердечки наших детей. Теперь я работаю удалённо. По настоянию всех Игнатьевых разом. А сегодня, увидев снег, мне нестерпимо захотелось пройтись самой. Остановилась на переходе, ожидая, пока проедет несколько машин. И вдруг одна из них остановилась резко и из неё выскочил резво мужчина в модном пальто. – Вероника! Постой – услышала я знакомый голос и, вглядевшись, узнала Владислава. Он сильно изменился. Поседел. Заматерел. Стал совершенно похож на фотографии своего отца. Но если бы он меня не окликнул, я бы, наверное, его не узнала. – Здравствуй. – улыбнулась я бывшему мужу. – Ника! Давай поговорим! Садись в машину, или посидим в каком кафе? – проговорил Влад, жадно разглядывая меня. – Я не сяду больше к тебе в машину, Влад. И в кафе мы не пойдём. Что же такого срочного случилось, что нельзя обговорить по телефону? – спросила, отступив от него на шаг. Влад помолчал немного… – Прости меня, я был не в себе. Мой терапевт говорит, что мне нужно повиниться перед тобой и попросить прощения! – проговорил он, склонив голову. – Я не держу на тебя зла, Влад. Если бы не твой загул мы бы так и обманывались, принимая наши отношения за любовь. А насчёт того, что ты был не в себе. Влад! Это твоя личная дурь и злость лезла из тебя и обрушилась на нас с Даней. Не твои таблетки говорили мне гадости. Это был твой внутренний мир. Не обманывай себя. – пожала я плечами. – Нет! Я не такой! Это всё влияние препаратов. – с жаром возразил Влад.