Глава 6 — Что значит ушла⁈ Рёв Малкольма эхом разносился из одного конца поместья в другой, пока сам он бежал вниз по лестнице. Он не успел закончить утренние сборы, не успел до конца одеться, но ему было плевать. — Какого черта ее никто не остановил? Оказавшись в холле, Мэл развернулся и ткнул пальцем в Джонсона, который семенил за ним. — Тебя это тоже касается! — прорычал он камердинеру. — Почему ей позволили уйти? Джонсон выглядел сбитым с толку. Он нахмурился и отвел в сторону глаза. — Простите, милорд, я… Я не знал, что вы будете возражать, если графиня захочет посетить деревенский праздник. Если бы я знал, то… — Деревенский праздник? — прошептал Мэл ошарашенно. Его сердце, до этого колотившееся где-то в горле, соскользнуло обратно на свое место. Он ухватился рукой за бок, готовый согнуться пополам от облегчения. — Деревенский праздник… Боже, она просто ушла на праздник… Подышав немного, он распрямился и укоризненно посмотрел на Джонсона. — Черт возьми, почему ты просто не сказал мне сразу? Не обязательно так меня пугать. Камердинер удивленно моргнул, явно смущенный необычным поведением хозяина. Да Мэл и сам не помнил, когда в последний раз так сильно выходил из себя. — Еще раз прошу прощения, милорд. — ответил Джонсон. — Если бы я знал, что вас волнует местонахождение графини, я бы сразу же обо всем вам рассказал. Всё еще тяжело дыша, Мэл подозрительно прищурился. Ему показалось, или в голосе Джонсона послышался упрек? — Джонсон? Возможно, ты хотел бы сказать мне что-то еще? Его верный слуга расправил плечи и слегка прочистил горло. Но, несмотря на кажущуюся решимость, его взгляд блуждал по холлу, избегая встречи с графом. — Кхм-кхм… господин, если вы позволите мне говорить открыто… — Не просто позволю, я приказываю. Камердинер глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — Милорд, возможно, это не мое дело, но… в последнее время весь персонал, включая меня, обеспокоен состоянием Ее Милости. Она сама не своя, и мы опасаемся, что это сказывается на ее здоровье… Мэлу показалось, что под ним разверзлась земля. Что он вот-вот провалиться в пучину страха и отчаяния. — Мюриэль больна? Он подался вперед и только каким-то чудом не схватил Джонсона за грудки, чтобы вытрясти из него душу. — Проклятье! Почему мне никто сказал, что моя жена больна? Первое, о чем он подумал — нужно срочно звать врачей. Потратить всё состояние, но согнать сюда всех докторов Британии, чтобы вылечили Мюриэль, даже если это будет последним, что они сделают в жизни. Но как только эта мысль промелькнула, за нею тут же пришла вторая, и Малкольм побледнел… Врачи не спасли его мать. Никто смог помочь ей преодолеть родильную лихорадку. Конечно, у Мюриэль явно другой случай, но… А что, если никто не поможет и ей? Ее лицо, стоявшее у него перед глазами, вдруг странным образом смешалось с картинами из прошлого. Со смутными воспоминаниями об улыбке матери и о том, как отец говорил о ней. Такое случалось нечасто, как правило, после двух-трех бокалов бренди. — Я знал… — говорил отец, глядя в пространство, — я с самого начала знал, что она слаба. Она не могла даже вальс станцевать, не запыхавшись. Я не должен был жениться на ней. Обычно за этим следовал еще один глоток и покачивания головой. — Были и другие женщины, сынок. С бедрами пошире, которые бы справились с деторождением лучше, но… Я хотел Эмму. Тут глаза отца переполнялись болью и начинали блестеть, словно от скопившихся слез. Потом он винил слуг, что те не справились с уборкой и пыль разъедала ему глаза. Но отчего-то Мэл, даже будучи ребенком, прекрасно понимал, что дело вовсе не пыли. — Твоя мать была… милой, — вздыхал отец. — Доброй, нежной. Твой дедушка предостерегал меня, но не прислушался к его совету. Я верил, что у нас всё получится, а потом… потом она умерла. И вот тогда-то я… Его голос начинал дрожать, но маленький Мэл всё равно просил его продолжить. — И тогда ты что, отец? — Тогда я понял, что лучше всегда думать головой, а не сердцем, Малкольм. Сердце часто ошибается. Если бы я вовремя подумал головой и остановился бы, то Эмма была бы жива. А теперь передай мне еще бренди… Мэл заставил себя прогнать это воспоминание и стиснул зубы. Совершил ли он ошибку, женившись по любви? Возможно, да. Но будет время подумать об этом позже — когда он поймет, что именно происходит с Мюриэль. Сейчас это было первостепенной задачей. Его руки сжались в кулаки всего в паре дюймов от Джонсона. — Что с моей женой? — потребовал он ответа, использовав свой самый грозный тон. — Чем она больна? Джонсон, черт тебя дери… — Миледи не больна, не в том смысле, милорд! — камердинер неистово затряс головой. — Я имел в виду не это, я говорил про… — Так говори уже! Хватит сводить меня с ума! Взгляд камердинера стал виноватым и полным какого-то печального сочувствия. — Миледи, она… Простите, но ей грустно, милорд. Наша графиня… тонет в печали. Сначала Мэл ничего не понял. Это какая-то шутка? Джонсон насмехается над ним? Потом он замер и удивленно моргнул. Сделал два шага назад и поднял лицо к потолку. Боже правый, и когда всё успело стать настолько сложно? Что значит «тонет в печали»? Он что, шут, чтобы ее веселить? — Принеси пальто и перчатки, — устало выдохнул Мэл. — Вы тоже желаете отправиться на праздник? — Я желаю увидеть свою жену. Желательно до того, как она наделает глупостей. Джонсон больше ничего не сказал, отправившись исполнять приказ. А Мэл сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь унять дрожь и привести в порядок спутанные мысли. Он провел рукой по волосам и только потом позволил себе осмотреться… Его внимание привлекла Кэти, служанка Мюриэль, которая пересекала холл, направляясь в синюю гостиную. Мэл нахмурился, и новый вид беспокойства шевельнулся у него в груди. Кэти была любимой служанкой Мюриэль, которая всегда сопровождала ее при необходимости. Не то чтобы его жена часто куда-то выходила, но… Стоп. Если Кэти здесь, то кого же Мюриэль взяла с собой? — Кэти, — позвал Малкольм девушку. Служанка вздрогнула и развернулась, тут же присев в реверансе. — Ваша Милость… — Кто сопровождает графиню? Лицо девушки исказилось ужасом. Она опустила глаза в пол и, не поднимаясь из поклона, пробормотала еле слышно: — Ваша Милость, я пыталась… — Просто скажи мне, кто ее сопровождает! — рявкнул Мэл. Служанка содрогнулась всем телом и выпалила: — Никто, Ваша Милость! Миледи сказала, что желает прогуляться одна… Брови Малкольма взлетели наверх. Он задохнулся от возмущения. Неужели пока он спал, все его слуги спятили? — Что значит одна? — прорычал он, а потом выкрикнул: — Джонсон! Откуда ты узнал, что графиня ушла на праздник? Камердинер уже шагал к нему, чтобы передать пальто и перчатки, но замедлил ход, тщательно подбирая слова.