Большинством голосов (Дэн все-таки устроил голосование!) решили оружие крестьянам дать! Длинные французские мушкеты, палаши, сабли… Еще и порох, и пули – свинец. По всем окрестным деревням Давыдов отправил посланцев, и уже на следующий день, ранним утречком, крестьянские отряды собрались у старого моста – там, где и была назначена встреча. Из-за леса потихоньку поднималось солнышко. Плечистые крестьянские парни переминались с ноги на ногу, искоса поглядывая на казаков. – Здорово, молодцы! – вылетел на коне Денис. – Я – подполковник Давыдов. Думаю, знаете. – Знаем, ваш-бродь, – вразброд откликнулись парни. Гусар довольно усмехнулся: – Рад, что вас так много пришло. Сотни три! Славно! Сейчас каждый получит ружье, порох и пули. Как снарядить патроны – покажут. Еще кому вдруг приглянется палаш или сабля – не стесняйтесь. Однако же – поспешайте. К обеду выступим, с Богом. К обеду выступили. Первыми пошла вскачь разведка – дюжина казаков под командованием ушлого урядника Крючкова. За ними следовали гусары и все остальные казаки. Крестьяне же шли пешком. Перепоясавшись палашами и саблями, положив на плечи ружья, парни приосанились: ныне они и впрямь почувствовали себя воинами. Даже те, кто постарше – солидные бородатые мужики – и те радовались. – Ужо покажем супостату! – Увидит Бонапартий, где раки зимуют! Весело шагали, уверенно, быстро. Того и гляди – песню запоют, словно заправские солдатушки-ребятушки. Что же касаемо конницы, то уже через пару-тройку часов гусары с казаками выбрались на старую смоленскую дорогу. Именно по ней воинство Наполеона шло на восток, именно по ней проходили самые важные обозы. По обеим сторонам дороги чернели сожженные нивы, щурились разбитыми окнами разграбленные деревни. При виде всего этого у Давыдова сжалось сердце. Подогнав коня, Денис подозвал прятавшихся за деревьями ребятишек. Трое – двое мальчишек и девочка с русой косою. Чумазые, оборванные, босые. – Почто прячетесь? Хлебца хотите? – Ой, батюшка-барин, хотим! А вы… а вы, чай, не хранцузы? – Да что мы, на них похожи, что ли? – улыбнулся гусар. – Не… – Вот то-то и оно, что «не»! – хмыкнув, подполковник обернулся к соратникам. – А ну, братцы! У кого там что есть? В переметных сумах гусар нашлись и пироги, и сало. Одарили детишек, а уж те-то как были довольны! Жадно набросившись на еду, кланялись, благодарили с набитыми ртами: – Флафофафофы, фофопфа… – Благодарствуем, господа хорошие. Дай вам Бог всего. – Кушайте на здоровье, – Денис Васильевич погладил округлую свою недавно отпущенную бородку и поинтересовался, не видали ли ребята французов. – Не проходил тут обоз большой? – Не-а, не проходил, – дружно загалдели все трое. – Ни большой, ни малый. – Значит, скоро пройдет, – подполковник задумчиво покивал и снова погладил бороду – все никак не мог к ней привыкнуть. – Так, слушай мою команду! Гусары – налево, казаки – справа… – быстро распорядился Денис. И, чуть помолчав, добавил: – А вы, штабс-ротмистр, крестьян дожидаться будете. В помощь вам – корнет и урядник. Чтоб в бой толпой не бросались! Ясно? – Ясно, ваш-бродь! Исполним. Лишь корнет Розонтов обиженно скривился. Уж так хотелось ему на лихом коне ринуться на врагов первым! Помахать вдосталь сабелькой. А тут, вишь ты, приходится крестьян ждать, лапотников. Как ими командовать-то? Чай, не солдаты. – А нам чего делать, дяденька барин? – подала голос девочка. – Сироты мы. А деревню нашу спалили. – Сироты… – озадаченно протянул гусар. – Вы вот что… спрячьтесь пока подалече, в лесу. А, как все кончится, с нами пойдете… Деревень много, пристроим куда-нибудь, ничего. – Господин подполковник. Гонец! Давыдов поворотил коня. Из-за поворота, поднимая столб пыли, показался несущийся в галоп казак. Из тех, что были отправлены в разведку. – Обоз, ваш-бродь! Идут, едут. Через полчаса здесь будут. – Ну, вот и славненько. А ну… живо попрятались все! Без команды не стрелять, не высовываться. Слушать сигналы. Сигнальщики да вестовые – эти в бою всегда при Денисе были. Ну, а как же? Командир он или кто? А без связи какое командование? То-то и оно – никакое. Как доложил все тот же гонец, пушек при обозе не имелось. Да правда и есть – зачем в тылу пушки? Артиллерия, чай, под Москвой нужнее. – Готовсь! – передалось, прошелестело по всем эскадронам. За поворотом вздыбилась к блеклому небу желтая дорожная пыль. Послышались голоса погонщиков, ржание лошадей… песня! Ну да, пели французы – беспечны, ничего не боялись! Да и чего опасаться-то? Кто посмеет напасть на хорошо охраняемый обоз, тем более здесь, в тылу? Обнаглели вражины, расслабились. Ну да ничего… ужо! – Гусары – пистолеты к бою! Пли! В атаку, братцы. Ур-р-а-а! Резко запела труба. Рванули осеннюю тишину выстрелы. Откуда ни возьмись выскочили, понеслись на обозных страшные «козакес»! Настоящие дикари-разбойники. С саблями, с посвистом, с громовым «Ура»! Дрожала земля. Гремели выстрелы. Свистели пули. Увлекая за собой всех, Давыдов ворвался в самый вражеский авангард из десятка драгунов. Словно молнии, сверкнули палаши и сабли, Денис рубанул одного, второго, третьего… Наотмашь, с протягом, по-казацки. Кто-то упал, кто-то схватился за плечо. А кто-то и уклонился, подставил палаш под саблю. Началась рубка, такая, что, верно, самим чертям бы стало тошно в аду! Со всех сторон звенело, гремело, ахало. Кто-то ругался, кто-то орал… Как стало чуть тише, лихой партизанский командир, улучив момент, прихватил вестовых и выбрался из сечи, бросив коня на пологий холм. Осмотрелся… знатно бились и гусары, и казаки. На иное и не рассчитывал. Однако врагов-то было куда как больше… Где же крестьяне, где? – Кажись, идут, ваш-бродь! – один из вестовых указал нагайкой на лесную дорогу. Давыдов резво вытащил подзорную трубу, приложил окуляр к правому глазу… Ага… Вот деревья качаются, вот пыль. А вот какой-то всадник. Коленька! А за ним – мужики, парни… – Вестовой – к корнету! Пусть мужики растянутся цепью. Потом – пусть стреляют. По вражескому авангарду! Залпами! Ну, поручики знают, не мне учить. Все понял? – Ясно, ваш-бродь. Отдав честь, вестовой бросил коня к лесу. – Трубачи! – тут же подозвал Дэн. – Готовьте трубить отход… Не сейчас… Подполковник вновь вскинул подзорную трубу, всмотрелся: – Ага… Вот уже вышли… Выстроились… Трубите! Сверкнули, вздернулись к небу трубы. Заиграли отход. Казаки и гусары выполнили команду четко. Мигом поворотили коней да поскакали в разные стороны. Враг возликовал, вскинул знамена… И тут – залпы! Один, другой, третий… – Заряжай! – вдохновенно командовал Коленька. – Целься… Пли! Снова ахнули ружья. Трофейные французские мушкеты. Их тридцатиграммовые пули легко ломали корабельные борта. Правда, вот с прицельностью было не очень… Да у всех тогда было не очень, кроме разве что нарезных штуцеров. Но те заряжать – умаешься. Зато залп, как залп! Обозных, драгунов просто снесло! И все вокруг затянуло пороховым дымом. – Еще два залпа, – отправил вестового Денис. – Понимаю – дым. Так пусть бьют примерно, не целясь. Снова ахнули ружья. Опрокинувшись, заржала, застонала раненая лошадь… жалко лошадку… жалко… Авангард, похоже, был выбит. – Трубачи! Контратака! В унисон задорно запели трубы. Пришпорив коней, партизаны вновь бросились на обоз. За ними, сверкая штыками и лезвиями тесаков, шагали в бой угрюмые крестьянские парни. Многие – из разоренных французами деревень. Обогнув обоз полем, Давыдов со своими гусарами выскочил к арьергарду, к повозкам, в коих везли самых важных пленников… Увидав всадников, охрана поспешно разбежалась. Денис дернул дверцу кареты – старой скрипучей колымаги размерами со средней руки грузовик. Внутри находились испуганные дамы самого различного возраста, судя по платьям и шляпкам – дворянки. – Je suis le lieutenant-colonel Davydov. Vous etes libres! A partir de maintenant et dans les siecles des siecles (Я – подполковник Давыдов. Вы свободны! Отныне и во веки веков.), – галантно представился Дэн. Понимал – эти напыщенные помещицы по-русски сейчас, верно, не поняли б, уж слишком напуганы были. – Oh, au fait, en russe? Quel bonheur! Enfin, vous nous delivrent de ces francais barbares! – прокудахтала какая-то морщинистая старушенция в белом чепце. (О, вы и в самом деле русский? Какое счастье! Наконец-то вы избавили нас от этих французских варваров!) – Toujours heureux de vous aider, madame! – светски улыбнулся гусар. – Всегда рад помочь. – Oh, oui, nous semble familier! – послышался вдруг миленький звонкий голосок. – Мы, кажется, знакомы! С этими словами из кареты выглянула… та самая милая синеглазка, красавица, каких невозможно себе вообразить… Софья! – Moi aussi je suis content de vous voir, mademoiselle! (Я тоже рад видеть вас, мадемуазель!) – помогая девушке выбраться, гусар почувствовал, как захолонуло сердце. Между тем Софья оглянулась по сторонам и вдруг ахнула: – Там, там, у леса! Там французы. – И что же? – подал плечами Денис. – Они ведь бегут. – Но… там наша заимка. Там мой брат Арсений… Он, верно, ранен. Ах, господин подполковник, они ведь его убьют! Милое личико Софьи исказилось таким страданием, что Давыдов счел возможным ласково погладить девушку по руке.