– И что решили? – Да ничего не решили. Запретили оцифрованных отпевать, священники нынче все как один отказ от оцифровки подписали. А я так и остался. Что мне тут делать? Бесам этим цифирным, что местные богами называют, служить? Или с мечом бегать? Убивать не пойми кого, не пойми за что. Поставил тут церквушку, местным слово Христово проповедую. Детишек крещу. – Неписям? – Неписям. Таким же, как я, неписям. Компьютерным файлам, кускам кода. Забавно, да? Бессмертная программа молится о спасении бессмертной души другой программы. Дьявольская ирония. Я ведь даже помереть не могу. Только дать команду на удаление себя, а это самоубийство. Вот и приходится мне служить Господу, как умею, и ждать второго пришествия. Бог рассудит. – Бог рассудит… А потом я рассказал отцу Вячеславу свою историю. И о том безумии, что вокруг меня происходит, и о том, что сжег разум одному в общем-то неплохому парню из Германии. И как хочу отсюда выбраться. Говорил, и слова текли, вымывая всю ту боль, всю ту грязь, что наслоилась за пару месяцев этого непрекращающегося безумия. Одна душа, потерявшаяся в этой цифровой бездне, помогала другой такой же потерянной душе. Священник без церкви, без возможности умереть, без понимания, живой ли он человек или жалкая копия реального человека. И сходящий с ума парень, потерявший все, что любил, не знающий, во что ему верить и ради чего жить. Обессиленный и озлобляемый бесконечной борьбой. В которой, в общем-то, не так уж много смысла. Единственное, о чем я не стал рассказывать отцу Вячеславу, – это Кошмарик. Боюсь, даже настолько расширивший взгляды на понимание добра и зла священник не одобрит путешествие в компании оторванной головы. Во время нашего разговора я поднял тему, которая меня волновала с самого начала. – Батюшка, скажите, а почему в игре так реализована такая, вроде бы, аморальная вещь, как людоедство? Я понимаю, что мясо животных было сделано вкусным и зачем. Но почему такими вкусными сделали разумных? – Это тяжкое наследие ныне почившего Евросоюза. – В смысле? – А, ты же ничего не знаешь… Один из самых чудовищных примеров в истории человечества. На закате его существования там умудрились легализовать каннибализм. Сразу после инцеста, детской эвтаназии и педофилии. – Ну-ка, ну-ка. Можно подробнее? На моем веку там только гомосексуализм сделали священной коровой. – А все просто, сценарий внедрения гомосексуализма был универсален. Среда та же, каких-то ценностей нет как класса. Причин запретов не оказалось. Понимаешь, о чем речь? – Наверно, да, но все же, поведайте, что там за история вышла? – Ты вспомни, как в свое время было с гомосексуализмом? Пятидесятые-шестидесятые годы двадцатого века, о гомосексах начали говорить. В начале двадцатого века их или в тюрьму, или на принудительное лечение, без разговоров. Потом к ним привлек внимание Фрейд, и пошли те самые разговоры. Причины явления – известные пи…ы в истории, аналогии с античной культурой… Вспомнили греков, в итоге объявили гомосексуализм чуть ли не культурно-историческим наследием. – В итоге начались вопросы… – Начались вопросы, а так ли это плохо. Людей все так же преследовали по закону, сажали в тюрьмы и лечили, а в шестьдесят девятом году это вылилось в бунт. Погромы, драки, но, к большому удивлению всех участников, бунтовщиков не стали закатывать в асфальт. Бунты прошли по всему миру. Сразу после этого отменили уголовное преследование и обязательное лечение. Потом гомосексуалисты повели себя, как любая клановая структура в условиях внешней изоляции, но уже без сильного официального противодействия. – Стали мафией… – Своеобразной мафией, все верно. Общество смолчало, заняв пассивную позицию. А клан креп, разрастался, в итоге в начале девяностых гомосексуализм признали естественным, вычеркнув из списка болезней. Более того, известные гомосексуалисты и их организации ставились в пику всем, фашистам, коммунистам, диктаторским режимам. Гомосексуализм как символ свободы и демократии. Официальные организации появились, официальное лобби, официальные законы… – Потом сажали за осуждение гомосексуализма. – Самое смешное, что в итоге, в Австралии случился обратный процесс под названием «Быть натуралом – это норма». – Австралия потом еще сигареты запретила. – Это дела дней давно минувших. А с каннибализмом получилось так же. Точно так же. И очень быстро, за неполные два десятка лет. – И чем все закончилось? Сейчас-то вроде этого всего нет. – Была совершенно дикая история, когда эти твари отправили в ресторан умершего при рождении ребенка какого-то политического деятеля из последних адекватных. В общем, кто-то поднял вопрос и поднял его жестко. Что Европа превратилась в филиал ада, где считается общепринятой нормой людоедство и педофилия, а о прелестях инцеста детям рассказывают в детском садике. Не выдержал Ватикан, люди вышли на улицы, началась продолжительная и кровопролитная гражданская война. Людоедов и педофилов сжигали, вешали и топили. Стали повсеместными суды Линча. Появилась новая инквизиция. Евросоюз распался, на свет всплыли религиозные и национальные проблемы, какие-то радикалы снесли к чертовой матери Эйфелеву башню. После того, как какой-то гений взломал обычный детский биоконструктор и создал что-то вроде всеядной саранчи с коллективным разумом, вмешалась Россия. Указанная саранча, в свою очередь, крайне оперативно сожрала пару городов на территории бывшей Германии. В результате перестало существовать Европейское содружество, какие-то страны исчезли с карты мира, население сократилось на треть, были приняты жесткие законы не только против конкретных преступлений, но и против использования некоторых концепций. Дабы избежать повторения истории. Ну а в игре изменены вкусовые ощущения от поедания себе подобных. Но только у нескольких редких рас. – Мда, как скучно я живу… Я остался на вечернюю службу. Никаких спецэффектов, никакого небесного света, схождения ангелов, чудесных превращений и прочего. Наверно, потому она и смотрелась так… искренне? Почти под самый конец в храм вломился какой-то странный тип в черном балахоне, встал в центре храма и прокричал: «Во имя великой Тьмы». После его слов погасли сразу все свечи и лампады. Наверно, он хотел что-то сказать, затеять проповедь. Но тут ему в голову прилетело пущенное меткой рукой кадило. И неудавшийся миссионер лег отдохнуть. Прихожане, воспринявшие все крайне флегматично, связали визитера, заткнули ему рот и выволокли на улицу. Служба закончилась, священник благословил прихожан, разоблачился и вышел на улицу. Я выбрался следом, мне было до крайности интересно, что будет с неудачником-Темным. А происходило там следующее. Пара крепких мужиков с лопатами волокли очухавшегося и что-то мычащего мага в сторону кладбища. Батюшка шел за ними, убирая с пути мелкий сор. На кладбище мужики выбрали свободное место и принялись копать яму. Тем временем отец Вячеслав читал над Хизаром, именно так звали мага, какую-то не знакомую мне молитву, что-то там было про покаяние и еретиков. Только вот в этот раз эффекты были. И явно не лечения, глаза темного мага расширялись от ужаса все сильнее и сильнее. Он испытывал такой страх, какого не было у моих пожираемых заживо жертв. Что же там батюшка такое кастует? Могила была вырыта, молитва закончена. Споро и буднично на мага навесили дополнительные кандалы, спустили на дно ямы и забросали землей. – Батюшка, а что это было? – Да тут всякие местные божки дают своим адептам задание: у меня проповедовать в приходе. Я их и так, и эдак убеждал. А они и слушать не хотят, им за такое эта, как ее, экспа падает. Теперь как приходит очередной проповедничек, я на него пару бафов долгих накидываю, что ему ни пошевелиться не дают, ни силу свою бесовскую применить, ни слова сказать. Они у меня по месяцу, два висят игрового времени. И еще один баф вешаю, который из игры выйти не дает в течение шести часов. Прихожане закидали могилу землей, утрамбовали ее, украсили символом в виде стилизованного венка шипов – символа плана Боли. Я оглянулся и понял, что подобных «могил» тут тысячи. – Батюшка, а что у вас за класс такой? Я внезапно сообразил, что над отцом Вячеславом, как и надо мной, когда я в плаще, не висит никакой опознавательной информации. Священник глянул на меня с ухмылкой. – Сам-то покажешь? – Покажу! – я снял плащ. – Ну смотри, – батюшка снял браслет с руки. Вячеслав, Священник неизвестного бога, Серый жрец. Уровень: 137. Жизнь: 70 000. Я икнул. Ясно, почему тут так тихо. Почему от горизонта до горизонта могилы заживо похороненных игроков и лишь малая часть из них пустые. А в остальных – тела неудачливых проповедников. С такими батюшками скоро тут будет своя епархия, если церковные иерархи определятся с позицией. Пару таких суровых батюшек – и всему миру придется считаться с РПЦ, у которой нет божественной силы. Но есть сила веры. Куда там доморощенным инквизиторам и проповедникам с чат-ботами. – Отец Вячеслав, благословите в дорогу! – Лети, Олег, лети. Когда вырвешься отсюда, поставь свечку за мою неупокоенную душу. – Думаете, у меня получится? – Получится. Только душу свою не потеряй. Не забывай, зачем ты это делаешь. Угодно ли это Богу. – Спасибо за все, батюшка! «Спасибо, что не прикопали», – добавил я про себя. – Прощай, перевертыш! – и я узнал голос… Глава 23 Ночь ласкала теплым ветром и миллионами звуков. Я взлетал в поднебесье и часами парил, опускаясь к земле. Даже умудрился задремать при этом, имитируя поведение какой-то забавной породы ласточек, которые опускаются на землю только чтобы воспитать птенцов. На душе вновь было спокойно. Внизу бликовала лунным светом гладь озера. Зависнув над ним, я резко сменил форму и почти без всплеска нырнул в теплую воду. «Живая тишина», ощущение бесконечности ночи и бездонности неба. Я лежал на спине, чуть перебирая руками, над водой оставалось одно лицо. Бездна надо мной, бездна подо мной… Отраженное небо давало понять, насколько бездна водная похожа на бездну небесную. И я застыл на границе двух бесконечностей. Плаваю на тонкой полоске, отделяющей мир живых от холодной пропасти человеческих мечтаний. Пропасти, где всегда светит солнце и стоят замки из лунного света. Пропасти, из которой очень трудно вырваться. И так больно вздохнуть, наконец-то разорвав ее призрачные оковы. Словно в первый раз… Ночевал я в копне ароматного сена недалеко от города и в город вернулся только поздним утром. Изрядно повеселевший и проголодавшийся. – И чему учил нас великий Портос? – высокий, визгливый голос и громкий хлопок. – Уважать старость, только не в вареном и не в жареном виде! – Правильно, следующий вопрос! Зачем Д’Артаньян с друзьями отправились за подвесками? – Чтобы победить черного властелина? – смачный хруст. – Ой, больно! Я пошел к источнику шума, с трудом пробираясь через толпу зевак. – Зачем Д’Артаньян с друзьями отправились за подвесками? – Чтобы открыть врата локации? – смачный хруст.