– Я ещё побуду тут, – говорит Ник, выпрямляясь. – Вечером позвоню тебе, и мы договоримся о встрече завтра. Я, ты и она. Слова Никиты о его матери пульсируют в моём мозгу, но я гоню их прочь. Потом… я подумаю об этом потом. – Её зовут Алиса, – напоминаю ему и, толкнув коляску вперед, выезжаю в сторону знакомой дороги. – Я знаю. 14.Глава Утром понедельника приезжаю в университет раньше, чем планировала, и мне даже удаётся найти сносное место на парковке. Всё потому, что ближайшие три дня, до самого четверга, я полностью свободна от работы и хочу немного расслабиться: просто почувствовать себя студенткой-первокурсницей. Забираю с заднего сиденья свой рюкзак и с громким хлопком – по-другому двери моей ласточки не закрываются – выхожу на улицу. Октябрь приближается, погода становится промозглой и дождливой, а листьев с деревьев слетает всё больше, они устилают пешеходные дорожки и газоны жëлто-красным ковром. Кутаюсь плотнее в своё тонкое пальто, которое служит мне верой и правдой ещё со времён школы и, закинув рюкзак на спину, шагаю к зданию университета. Парковка для студентов находится чуть в стороне от основного корпуса и сейчас она полупустая, потому что приехала я действительно рано. Мне осталось переписать ещё несколько конспектов, и я смогу отдать все тетради Кате. Именно свою старосту я вижу, подходя к ступеням крыльца. Она вышагивает по ним из стороны в сторону, громко разговаривая по телефону: – Мам, у меня правда всё нормально. Просто насморк. С кем не бывает? Нет, в аудиториях не холодно. Дома тоже. Отопление дали. Да. Нет. Не знаю. Мам, позвони ему сама! Почему ты меня об этом спрашиваешь? Я останавливаюсь недалеко от неё, обозначая свое присутствие лёгким покашливанием. Катя поворачивается на пятках и улыбается, смотря на меня, кивает на телефон и закатывает глаза, показывая мне на пальцах, что она скоро освободится. Катя очень хорошенькая. Она похожа на фарфоровую статуэтку, купленную где-нибудь в Париже. Кожа бледная, с нежным персиковым румянцем на щеках, волосы русые, не тронутые краской, волнами лежат на тонких плечах. На голове у девушки причудливо устроился бежевый берет, который она нервно поправляет, разговаривая с собственной матерью. – Доброе утро! – Отключив телефон, Катя убирает его в сумку и подходит ко мне. – Привет. – Извини, что я так долго. Родители в разводе, и мама каждое утро звонит проверить, как я выживаю с отцом, – вздохнув, говорит девушка и стаскивает с волос берет, почесывая лоб. – Ты выбрала жить с папой? – осторожно спрашиваю я, не зная, стоит ли говорить с ней на эту тему. – Я не выбирала, – пожав плечами, произносит Катя, задумчиво комкая в руках свой головной убор. – Как выходные провела? – Лучше не спрашивай, – бормочу в ответ, вспоминая последние два дня своей жизни. Никита Волков вернулся в неё как ураган, разрушая всё на своём пути. – Надеюсь, было весело. Мы с отцом ездили в загородный клуб его друзей. Где из моих ровесников были только официанты. Сама понимаешь, с ними особо не поговоришь. Поэтому, кажется, у меня нехватка общения и словесный понос. Ты сразу меня тормози, если что не так, – робко улыбается девушка. – Всё нормально. Я работала на выходных. Мы вместе делаем шаг в сторону высоких дубовых дверей центрального корпуса и смеёмся. Она пропускает меня вперёд. Оказавшись в теплом холле, мы быстро сдаём вещи в гардероб и идём на второй этаж, где расположены библиотека и читательный зал. – Столовая ещё не работает? – с тоской смотрю на вывеску “закрыто”. Сегодня утром у меня не было возможности выпить свой спасительный кофе. Я проспала, потому что вчера вечером напилась под присмотром бабушки настойки пустырника. Разговор с Волковым и его претензии выбили меня из привычного спокойного состояния. Я перенервничала и получила мигрень. Я не буду мешать ему видеться дочерью. Он тоже жертва обстоятельств, в которые мы с ним попали два с половиной года назад. Но по первому требованию нестись в больницу к его матери и показывать ребенка, о котором она прекрасно знала, –это не ко мне. Потому как я уверена: она была в курсе того, что я в итоге родила здоровую девочку. Жанна Волкова всегда знала подробности всех событий нашего города, эту новость она точно не могла пропустить. Но в её силах было появиться в нашей жизни раньше. Если так хотела увидеть Алису в качестве продолжения своего рода. –Столовая с девяти, зато автомат внизу у спортзала есть. Хочешь, сходи пока туда, а я в деканат зайду. Возьму журнал. Петров опять, поди, прогуляет все семинары, – сокрушенно качает головой Катя, вспоминая нашего одногруппника. –Отличная мысль, –бормочу, доставая карточку из кошелька. Денег на ней не так много, но на пару стаканов кофе мне должно хватить. Не могу себе отказать в этой слабости, поэтому спустя несколько минут сбегаю на цокольный этаж к входам в раздевалки и спортзал. Кофейный аппарат находится рядом с дверью в тренерскую. За ней слышится беседа на повышенных тонах. Не собираюсь подслушивать, но против воли до моих ушей долетает знакомая фамилия капитана футбольной сборной университета. Однако, судя по голосам, его среди присутствующих в тренерской нет. Выбираю напиток и прикладываю карту к терминалу. Аппарат начинает жужжать, выплевывая кофейную жижу в пластиковый стакан. Мысленно подгоняю его делать это побыстрее, потому что беседа за дверью явно сворачивается, а я не хочу встречаться с Черновым, голос которого узнала. Обжигаю пальцы о тонкий пластик, забирая свой ароматный напиток и разворачиваюсь к лестнице как раз в тот момент, когда дверь тренерской открывается и из неё выходят три парня. Двое кажутся мне смутно знакомыми, видимо, после субботней ночи в караоке, а третьим и правда оказывается Миша Чернов. Незаметно скрыться не получается, поэтому гордо вскидываю подбородок и, не смотря на этих дегенератов, иду себе куда шла. Чернов за моей спиной спешно прощается со своими товарищами и догоняет меня в несколько шагов, преграждая путь. – Привет, Белоснежка. Я как раз собирался тебя искать, – улыбаясь, сообщает Чернов. Хмуро смотрю на него снизу вверх. – Зря. У меня в руках кипяток, а тебе лучше убраться с моего пути. Я сегодня не в том настроении, чтобы терпеть твои шуточки. – Кстати… об этом… – немного смущенно тянет парень, потирая ладонью шею. – Мы с ребятами немного перегнули палку в пятницу. Ты меня извини, лады? Мои глаза округляются, а брови удивленно ползут вверх. Он сейчас серьёзно или издевается? Выглядит до смешного мило и смущенно. Смущение и Миша Чернов? Я плохо его знаю, но интуиция подсказывает, что он совсем не милый, смущающийся и раскаивающийся в своих поступках парнишка. А наглый, добивающихся своих целей, шагая по головам других, мажор. – Я не собираюсь тебя “извинять”. А теперь дай пройти, лады? – киваю ему за спину на лестничный пролет, перекладывая горячий стакан в другую руку. Если он меня вынудит, я вылью этот чёртов кофе ему на голову. Его друзья остались стоять около тренерской, на приличном расстоянии, но я всё равно ощущаю какую-то опасность. Словно вот-вот что-то должно случиться. Опасливо оглядываясь на ребят, возвращаюсь глазами к самодовольной смазливой роже Чернова. Он бесспорно красивый парень, с лёгким налетом плохиша. Определенно понравился бы Вите. При мысли о подруге меня передëргивает. Предательница. Она вчера звонила, но я не стала брать трубку. Следом от неё упала пара сообщений в мессенджер. Не читая, я тут же удалила их и, недолго думая, убрала её контакт в чёрный список. Хватит. Подружили. – Я нечасто извиняюсь, Белоснежка, – говорит Миша, явно не собираясь просто так отступать. – Я правда раскаиваюсь и хочу загладить вину. Мы были после сборов, на адреналине и кураже. Ребятам хотелось посмотреть на красивых девушек и отдохнуть. Мне на ум только ты пришла, поселилась в башке, выкинуть не могу. Хватит дуться. Давай мириться. Чернов складывает руки в молитвенном жесте и делает жалобные глаза. Прям вылитый нашкодивший кот, который выпрашивает у хозяйки новую порцию корма и переживает за свои гениталии. Наверное, его речь и поза должны были меня тронуть. Отозваться в истосковавшейся по мужскому вниманию женской душе и заставить пасть ниц к его ногам, расплескав кофе. Однако система дала сбой. – Мишаня, – устало вздохнула и потëрла ладонью лоб, – давай ты не будешь тратить моё время и побережëшь своё. Свои навыки пикапа можешь тоже отработать где-то в другом месте. Меня совсем это не цепляет и не интересует. Меня ждут. Начинаю наступать на парня, тесня в сторону лестницы, только он и не думает уходить. Пятится спиной, засунув руки в карманы, и смотрит на меня с ехидной улыбкой. Маска нашкодившего кота слетела с его лица так же внезапно, как и появилась, и передо мной опять Чернов-мажор. Футболист, прожигатель жизни и бабник. Откуда я это знаю? Можно, конечно, спросить Надю, и она мне расскажет всю биографию Чернова, которую нарыла в интернете и выспросила у местных сплетниц, только мне и так всё понятно, потому что именно это написано у него на лбу. – Я так просто не сдамся, Белоснежка. Знаю, напортачил, поэтому хочу загладить свою вину. Давай сгоняю в ближайшую кофейню и куплю тебе нормальный кофе, а не эти помои. Как тебе такой вариант? – Как тебе вариант: отвали от меня, а? – цежу сквозь зубы и, наступив упершемуся пятками в ступеньки Мише на ногу, проскальзываю мимо парня и бегу наверх. – Ты только подогреваешь мои инстинкты охотника, Полина! – несётся мне в спину, и я ускоряю шаг. – У моего дедушки есть ружьё, так что не рассказывай мне больше про охоту! Внутри всё клокочет от наглости этого парня. Где моя спокойная скучная студенческая жизнь? Я хотела бы остаться невидимкой, слиться с серой массой и не привлекать внимание самовлюблённых мажоров. Просто учиться, работать по ночам и воспитывать дочь. Моя внешность довольно заурядна, одеваюсь я тоже посредственно, ничего сверхвыдающегося. После непродолжительного грудного вскармливания мои верхние девяносто вообще сдулись и стали похожи на плоские мешочки с песком. Вряд ли Чернова пленили именно они. Тут что-то другое, в его искренний интерес к моей персоне я не верю. Совсем. Может быть, дело в Волкове? Мысль о Никите загорается в голове ярким пламенем и набирает обороты, летя вниз словно снежный ком. Прямо под ребра, туда, где глупое сердце замирает, отдается гулким ударом и вторит острой ноющей болью. Я не представляю, как мы дальше будем общаться и придём ли к какому-то консенсусу относительно Алисы, его матери, моей матери и моего отчима. Знаю, что теперь всё будет не так, как было раньше. Моя маленькая вселенная разбилась о суровую реальность большого мира. Столкновение было неизбежно. Когда-то мне пришлось бы рассказать Алисе о её отце, а Никите – о дочери. Жаль, что всё вышло именно так, как вышло. Скомкано, непродуманно. Ладно, неважно… Остановившись наверху, пытаюсь отдышаться и, перейдя на нормальный шаг, двигаюсь в сторону холла, где оставила свою сумку и Катю. Понедельник начался. * * * Катя разложила на столе тетради и, склонив голову, выводит что-то карандашом на пустом листе. Явно не пишет или решает примеры. Рисует? Странная она девушка. Говорит, переехала недавно, и держится всегда особняком, как-то случайно меня к себе подпустила и Надю. Эту вообще сложно не подпустить, прёт как маленький танк. Катя ни с кем не стремится познакомиться или подружиться. Когда её назначили старостой в первый учебный день, даже пыталась отказаться и переложить на кого-то ещё эти обязанности. Не вышло. Сажусь рядом на скамейку и заглядываю ей за плечо. И правда, рисует. Простым карандашом в тетрадке в клеточку набросан чёрно-белый сюжет. Девушка сидит у окна, в котором виднеется фигура парня. – Красиво, не знала, что ты рисуешь.