– Может, сто двадцать? – Предложил геодезист. – Сто пятьдесят, – твёрдо сказал Ахмед. – Не устраивает – уходи. – Ну, ладно. – Нехотя согласился Горохов. – Ты погляди на него, а! – Воскликнул тот, что был постарше. – Сам пришёл, а говорит так, как будто мы его уговариваем. – Нет-нет, – стал оправдываться Горохов, – это я так… Думал, что подешевле получится. – Сто пятьдесят, тридцать предоплата, на север не возить, либо у нас её на работу ставишь, либо за реку везёшь. – Нет-нет, только за реку. – Заверил геодезист. – В Соликамске своих баб больше, чем нужно. А за рекой баб почти нет, а старателей и вододобытчиков на вахтах кучи. – О! А ты тут торгуешься! Ты за месяц там, за рекой, на ней две цены сделаешь. – А что насчёт содержания? – Спросил Горохов. – Чем кормить, чем поить, как лечить? – Об этом вообще не волнуйся. – Заверил его Ахмед. – Жрёт всё, как саранча. Ничем не болеет первые пять лет. Работает шестнадцать часов в сутки без потери внешнего вида. Не давай только бить её. Все услуги, выходных не просит, не устаёт, не ноет, бабьих дней у нее не бывает. Будешь за рекой деньгу грести, потом приедешь и ещё пару купишь. Как аванс отдашь, так инструкцию получишь. Там всё о ней написано будет. – Да… Хорошо бы, хорошо бы… – Задумчиво говорит Горохов. – Просто мне немного не хватает, мне бы недельку подождать, потом или я кредит возьму, или на буровой зарплату получу. Лицо старшего сразу стало кислым, она махнул на Горохова рукой: – Нет денег – чего пришёл? – Я найду деньги, через пару недель соберу всю сумму, принесу. – Ну, как соберёшь деньги, так приходи, – говорит Ахмед. Горохов кивнул, уже повернулся к двери и как будто вспомнил: – Слушай, Ахмед, а кто в твоё заведение поставляет саранчу? – Э-э, – засмеялся тот, что курил сигару, он даже привстал со стула и говорит Ахмеду, – посмотри на него, брат, он собирается на саранче заработать себе на бота. Ты десять лет будешь на бота копить, саранчу в пустыне добывая. Ты зачем сюда пришёл, дурак, зачем время у нас отнимал? Ты кто, охотник? – Я найду деньги на бота, – твёрдо сказал геодезист, – а саранчу я продаю… Это так, для поддержки штанов, чтобы без дела не сидеть… – Я кухней не занимаюсь, – сказал Ахмед, – на кухне главная Антонина. Сам с ней договаривайся. Но пока денег не найдёшь, пока аванс не принесёшь, на глаза мне не показывайся. Разговор был закончен. Горохов кивнул и вышел из комнаты. Глава 22 Он вышел из кабинета и стал забирать своё оружие, тесак в ножны, револьвер в кобуру, гранату в карман, обрез в руку. Тарзан даже не смотрел на него, уставился куда-то в зал, что происходило рядом, его не касалось. А Горохов, собравшись, не пошёл на выход. Напротив – он шагнул к служебному ходу за стойкой. – Э, ты, – грубо заорал золотозубый бармен и, несмотря на солидный вес, быстро двинулся к нему. – Ты куда намылился? – Мне Ахмед сказал переговорить с Антониной. – Ответил Горохов, остановившись. – Со мной переговори. – Здоровяк подлетел к нему и хотел схватить его за рукав, но Горохов перехватил его руку. Да так крепко взял его, что тот и вырваться не мог. – Ты Антонина? – Спросил у него геодезист, не выпуская липкую от пота и волосатую руку. – Чего? – Пыхтел здоровяк. – Вижу, что нет, – сказал Горохов и отпустил его, – а мне нужно с Антониной переговорить, Ахмед разрешил. – С другой стороны зайди, тут для официанток выход, – бубнил золотозубый, но уже не очень нагло. Горохов его слушать не стал, пошёл в подсобку. Его порадовал тот факт, что Тарзан к этой секундной перепалке с барменом вообще не проявил никакого интереса. Он так и сидел, уставившись в пустоту. Судя по всему, он охранял только одну дверь, и золотозубый ему не мог ничего приказывать. А как вошёл в подсобку… Жара, духота, вонь. Вытяжка ревёт, да несильно помогает. На огромном поддоне здоровенный мужик с волосатыми плечами и большими руками, в майке, жарит саранчу, высыпая туда десятилитровую кастрюлю лука. Горохову кажется, что паштет будет вкусным, получше, чем в «Столовой». Ещё один субтильный и молодой месит тесто из жёлтой кукурузной муки, он добавляет туда толчёную тыкву и тыквенных семечек. Да и хлеб тут будет вкусным. Кажется, геодезист голоден, хотя сегодня утром он уже ел. Оба мужика с удивлением смотрят, как Горохов идёт по кухне, смотрят и молчат. А вот баба, которая пряталась за углом, не молчит: – Эй, ты чего тут? Ты кто такой? Давай отсюда… Геодезист разворачивается и видит перед собой невысокую щуплую женщину лет сорока. У неё хорошая светлая кожа. Она выглядит почти здоровой, проказа едва-едва тронула правую ноздрю. – Вы Антонина? – Спрашивает Горохов. – Я-то Антонина, а вот ты кто? – Говорит женщина. – Я Горохов, мне Ахмед сказал, что поговорить насчёт саранчи можно с вами. – Ахмед с тобой насчёт саранчи говорил? – Не верит женщина. – Он сказал, что говорить будете вы. – Саранчу беру без ограничений. Только чищеную, без ног и крыльев, и ни одной головы. Только утреней вылов, что бы шевелилась, лежалую не беру. И больше мизинца тоже не беру. – Пока всё устраивает, но вы не озвучили главного. – Говорит Горохов, улыбаясь, он знает, что женщинам нравится его улыбка. – Милый, ты мне тут не улыбайся, – ласково говорит Антонина. – Тридцать копеек за полное ведро, больше не получишь. – Тридцать копеек за ведро первоклассной саранчи? – Удивляется геодезист. – Ха-ха, – смеётся Антонина, – чего скис-то, сероглазый? Чего не улыбаешься? Никак на другой ценничек рассчитывал? – Признаться, да, – говорит Горохов и скребёт щетину на подбородке, – ну, ладно, лиха беда начало, давайте с тридцати начнём. – И на тридцати закончим, – говорит Антонина. – Больше платить не буду, у меня таких десять человек за дверью в очередь стоят. – Ладно, пойду сети готовить. До свидания, Антонина. – Говорит Горохов. – Счастливой охоты, – отвечает ему Антонина. Он направляется к двери, что ведёт на выход на улицу. Но не доходит, сворачивает в закуток. – Эй, ты куда, сероглазый? – Кричит женщин. – Да я сюда… Вот тут туалет есть. – Останавливается геодезист. – Можно? – Сразу за дверью барханы начинаются, иди туда. – Строго говорит женщина. – Да я умыться хотел, не умывался ещё сегодня, – он опять улыбается. – Разрешите умыться. – Воды много не лей, – нехотя соглашается она. – А то знаю я вас. Он кивает и заходит в туалет. Настоящий туалет с унитазом, с рукомойником и краном, с жёлтой и тёплой водой. Цивилизация. Выходил он через заднюю дверь. Там, перегородив ногами проход, на стуле дремал мужик с чёрной бородой и армейской винтовкой. Внимательно оглядев Горохова и не о чём его не спросив, он убрал ноги и дал ему выйти. «Двое на входе, трое в зале, Тарзан, бармен, его тоже нужно считать, не зря он оружие носит, один на заднем выходе, сам Ахмед и мужик с сигарой. И почему-то кажется, что это ещё не все». Горохов остановился у угла здания в теньке. Самое пекло, пятьдесят три, не меньше, на солнце выходить не хотелось, но его уже ждала Людмила. И он пошёл в банк. Оказывается, в этот банк заходят клиенты. На сей раз он не был единственным посетителем. Несколько мужиков пришли обналичивать чеки. Оказалось, это были буровики из компании «Буровые Савинова». Услышав, что они с буровых, он разговорился с ними, сказал, что идёт на одну из вышек через четыре дня. Поговорили. Он хотел слышать про ботов, что работают на компанию, но на прямую спрашивать о них было нельзя. И речь в основном шла о том, что руководство зажимает премиальные и сверхурочные. Как и везде, как и везде. Горохов понимающе кивал. Он бы незаметно, конечно, подвёл бы разговор к ботам, но Людмила из-за стойки смотрела на него с нетерпением. И он попрощался с рабочими. – О чём вы там с ними говорили? – Недовольно спросила она, когда он подошёл к стойке.