– Нет, я из Березняков, но деньги у меня из Соликамска. – Ладно, бери его железки, – распорядилась Катя. Девочка сгребла деньги, но не ушла, а спросила: – А вы тут проездом или как? – Нет, я ищу работу, я геодезист и буровик. У вас ведь тут буровые стоят, люди работают? – Да, всё изрыли вокруг, всё воду ищут. Вы водоискатель? – Да, водоискатель. – Ну, тогда работу найдёте у нас, – обещала Ёзге. И хотела было уже уйти, даже не поблагодарив за чаевые, но Горохов её остановил: – Погоди. – Что? – Ты красивая девочка! Девочка замолчала, замерла, вытаращила на него глаза. А у него была куча вопросов к ней, и он, поглядев по сторонам, не смотрит ли на него кто, продолжал: – Это Катя тебя ударила? Девочка сразу встрепенулась, насупилась и сказала раздражено: – Сама я виновата. – Сама, – он понимающе кивнул, – ну, бывает, а у Кати лицо закрыто почему? Болеет? – Об этом спрашивать нехорошо, – нравоучительно ответила девочка, – вас же никто не спрашивает, поему у вас рука на верёвке. – Меня дарги в степи подстрелили. – Сразу ответил Горохов. – Я не скрываю, а спросил, просто хотел знать… – Хотели знать? – Тут она язвительно ухмыльнулась. В её голосе отчётливо слышался скепсис, выглядела она нагловато, смотрела с прищуром. – Вот я и думаю: они всё спрашивают, спрашивают да говорят со мной, лишних денег дали. А зачем так? А может, вы ко мне тут клеитесь? Может, вам бабёнка нужна, а я вам приглянулась? У Горохова была куча вопросов, которые он хотел бы ей задать, но эта её фраза застала его врасплох. Что за бред? Он к ней клеится? Так это выглядело? Он замолчал, не находя что ей ответить, а девочка ждать его не стала, повернулась и пошла по своим делам. Едкий степной жареный лук, соль, крахмал – ничего необычного, крахмальная каша, такая же, как и везде в степи. А вот паштет – дрянь, самый плохой, что он ел за последние полгода. Не потрудились даже задние лапы и крылья саранче оборвать. То и дело они попадались, жёсткие, словно пластик ел. Хуже того, ещё и головы насекомым не оборвали. Мало того, что жвала их тоже не разгрызть, так от голов ещё и горечь в еде была. Все в пустыне знают, что головы нужно отдирать, когда жаришь саранчу. Катя, видно, очень сильно экономила, когда кормила людей дрянью. Только кукурузный хлеб был хорош, жёлтый, тяжёлый. От него пальцы становились жирные, а ещё он был сладкий, видно, кукуруза была неплохой. Чай – старая переваренная бурда, терпкий, но с кофеином, его он выпил до дна. И вода тоже так себе, хоть и холодная, но с каким-то привкусом. А он подумал ещё, чего тут всё так дёшево. Вот тебе и дешевизна. Но съел он всё, а остатки воды, которую не выпил, слил себе во флягу. В правом кармане пыльника нашёл мятую пачку, там шесть сигарет. Положив левую руку на стол, закурил, расслабился и обалдел. Из внутреннего помещения, из-за прилавка стали выходить женщины. Одна за другой вышли три дамочки, да ещё какие. Все высокие, платья такие короткие, что все ноги наружу, у всех губы в помаде, одна лучше другой. И первая, что вышла, сразу пошла к нему. Шла, улыбалась, руки в боки, на ходу поигрывала бёдрами, а во рту ненастоящие, белые зубы. Подошла, встала, бедром толкнув стол и сразу спросила: – Не желает ли, господин, отдохнуть? Развязанная и очень привлекательная. – Что? Отдохнуть? – Горохов немного растерялся даже. – Любые пожелания, одна гривна в час. – Нет, нет… Спасибо… – Он чуть сигарету не выронил. – Одна гривна! Один час! И вы будет мечтать встретиться со мной вновь. – Не уходила красавица. – Нет-нет… – Я ничем не болею, посмотрите на моё лицо, проказы нет, – она вдруг плюнула себе в руку и показала плевок Горохову, – грибка в лёгких нет. В слюне действительно не было и намёка на кровь. – Вы ничем не заразите вашу жену. – Продолжала женщина, своим красивым бедром снова толкая стол. – Нет, мне просто не нужно. Я не совсем здоров. – Очень жаль, – красотка наморщила носик, – но я всё равно буду ждать вас, я обожаю таких мужчин. Пока он приходил в себя и думал, с чего бы ей обожать таких мужичин как он, точно так же, покачивая бёдрами, как предыдущая, к нему направилась вторая. Эта была так же хороша, только поблондинестей, а юбки у неё не было вовсе. Так же толкнула стол голым бедром и сказала: – Не желает ли, господин, отдохнуть? Горохов растерялся, у неё даже тон был такой же раскованно – игривый как у первой. Сёстры они, что ли? Он даже сравнил их. Да нет, не сёстры. – Нет, спасибо, – ответил, наконец, он, потому что вторая девица стояла и ждала его ответа со странным выражением лица. – Любые пожелания, одна гривна в час. – Ну, я же уже сказал…– Гривна, алтын, как не назови, а это десять копеек, у него лишних нет. – Одна гривна! Один час! И вы будет мечтать встретиться со мной вновь. Горохов даже растерялся. Смотрел на неё и молчал, про сигаретку позабыв. Он обернулся, поглядел по сторонам и поймал взгляды двух парней, что сидели у окна, оба они с ухмылками наблюдали за ним. Их это представление, кажется, забавляло. – Я ничем не болею. Посмотрите на моё лицо, проказы нет, – продолжала она и наклонилась к нему. У неё была красивая кожа, от неё приятно пахло. Вот, а первая не наклонялась. Немного, но они различаются. И вообще, откуда они, кто их обучал? А девица плюнула себе в руку и протянула руку ему посмотреть: – Грибка в лёгких нет. Он даже не взглянул туда, он обернулся на Катю. Катя, хоть и в маске была, но Горохов был уверен, что смотрела она сейчас на него. Она сделала знак, и стоявшая в дверях девочка Ёзге пошла в комнату. В руке у неё было полотенце, вид у неё был недовольный: – К себе, к себе идите дуры. – Она подошла к первой и стала полотенцем хлестать её. Не сильно и не зло. Так хозяйка загоняет кур в курятник. И те послушно и безмолвно пошли туда, откуда пришли, всё так же призывно покачивая бёдрами. Сказать, что всё это показалось Горохову странным, так это ничего не сказать. Он удивлённым взглядом проводил их до самой двери, а потом уставился на девочку, надеясь, что та подойдёт и поговорит с ним. Но Ёзге даже не взглянула на него и стала заниматься своими делами. Да, Губаха городок забавный. Вопросов у Горохова была масса, но он понял, что ему тут больше ничего не удастся узнать. Кроме… Он оделся, собрался на выход и перед тем, как открыть дверь, повернулся к тем двум молодым мужикам, что всё ещё сидели за столом: – Парни, а где тут можно купить десять-шестьдесят? Если ответят, значит, и впрямь военные. Десять-шестьдесят – это десятимиллиметровый револьверный патрон в шесть сантиметров длиной. Но не все про такие слышали. Ну, а эти знают ли про такие? – У Коли оружейника спроси, но вряд ли ты такое тут найдёшь. – Ответил один из них. – Оружейка его сразу за участком. Легко найдёшь. – По дороге на запад? – Да. Тут одна дорога. – Спасибо. Глава 4 Горохов вышел и остановился на пороге, в теньке, вылезать на палящее солнце не хотелось. Да, этот оазис на отшибе, на самом краю карты, всё больше и больше казался ему… странным, как минимум. Во-первых, что сразу бросается в глаза, тут почти нет укреплений. Он ещё ни одного дота не видел, хотя бетона у них завались, судя по домам, а дарги гуляют вокруг, стреляют во всё, что движется. Неужели местные их не боятся? Или что, все укрепления вынесены на окраины? Ну, ладно, может быть. Окраин он ещё не видел.