– Он тоже был не наш! – Фомичев ткнул пальцем в Чтибора. – И в Смоленске вся верхушка не наша. А этот город для нас ключевой. И тут же переключился на Чтибора: – Чтибор! Что скажешь про Леона? Тот пожал плечами. – С оружием и как воин неплох. Плохого про него и сам не скажу, и от других не слышал. – Ну, Федор? – Что сказать? По командным навыкам – он самый опытный из этого десятка. И не только этого десятка. У него за плечами полтора десятилетия командования. Причем служил он в воюющей провинции, так что и боевого опыта ему не занимать. В нашей легкой коннице был сначала и не долго десятником, а потом полусотником. Имелись у меня планы повысить его при очередном расширении до сотника. Уверен, он бы справился. В общем, с головой и командными навыками там все в порядке. – Ясно! Александр Викторович, а ты что скажешь? – Чтобы мне что-то сказать, нужно заглянуть в его личное дело. Вы тут пока перекурите, я схожу за ним. – М-да… перекурите! – усмехнулся Никодимов. Сигареты кончились давно, а переходить на махорку решились не все. Плюс перестройка организма с откатом лет помогла преодолеть зависимость. Но для некоторых это осталось испытанием. Вернулся Васильев быстро. Сев на свое место, принялся просматривать тоненькую папочку. – По характеристике – практически «истинный ариец. В связях, порочащих его, не замечен». Прошел четыре тестирования на полиграфе. Первый, когда стал нашим новобранцем, второе и третье при изменении должностей. Последний раз недавно – перед походом в Хамлидж. По моей линии противопоказаний нет, – озвучил он вывод минутами спустя и положил папку на стол. – Напомню для тех, кто, возможно, не в курсе, – решил сказать свое слово и Никодимов, – Леон попал в этот конвой, потому как надеялся вызволить свою семью из рабства. Я так понял – смог? Он вопросительно посмотрел на Фомичева. – Да! Нашел всю семью – жену, двух дочерей и двух сыновей. С изрядными, судя по рассказу Самсонова, приключениями. Тот обещал фото показать. – Вот! – подхватил Никодимов. – Поступим, как это принято здесь. Кто-то из семьи будет жить, учиться, служить или работать здесь. Во избежание, так сказать. – Причем я в качестве награды за помощь с ромеями Леону приказал дом поставить в Вязьме. И менять решение не буду – дом его. Так что крыша над головой здесь у его семьи уже есть. А в Муроме, если все сложится – построим. – Сергей Владимирович, – Никодимов усмехнулся, – выглядит как многоходовая комбинация. Не знал бы, что булгар ты не подкупал, подумал бы, что ты все заранее спланировал. – Жизнь иногда круче комбинаций складывается. Такие узелки завязывает, хоть детектив пиши, – ответил тот на реплику Никодимова и продолжил: – Хорошо! Тогда вопрос Федору и Чтибору. Какой численности гарнизон достаточен для Мурома и справится ли с ним Леон? – Фомичев вопросительно посмотрел на обоих. Те переглянулись. Отвечать взялся Чтибор. – Князь, с твоих слов, точнее со слов начальника конвоя, я понял, что в Муроме дружина в пару десятков воев плюс городское ополчение. Этого хватило держаться против пяти сотен булгар. То есть даже с учетом того, что дружинники далеко не первый сорт, в целом городское ополчение имеет достаточно высокую подготовку, чтобы держать стены. Воевода Федор говорит, что готов был дать Леону под начало сотню. Я думаю, для обороны города будет достаточно дружины в три десятка латников, два – лучников и десятка литвинов в качестве разведки и легкой пехоты. Многодневную осаду с осадными орудиями городу не выдержать, но я так понимаю, мы тоже сидеть сложа руки не будем? – И оборонительные сооружения строить мы будем. Пусть и не теми темпами, что в Вязьме или Смоленске, – добавил князь. – И главное по Леону. Все мы понимаем, что он будет воеводой, главой города будет другой человек. Пока тот, которого выберет город. Далее посмотрим. По обеим кандидатурам. Если что – город не является стратегической точкой для нашего бизнеса. Ошибка, если она случится, не критична. По численности дружины предлагаю согласиться с Чтибором. Возражения по теме принципиальные имеются? Собравшиеся промолчали. – Тогда, как в армии говорится, по распорядку. А я – на радиоузел. – И Фомичев первым поднялся из-за стола. Самсонов пригласил делегатов города в свою каюту, когда уже стемнело. Они, правда, тоже подошли не так давно и сейчас о чем-то говорили со знакомыми им Александром и Леоном, стоя у трапа. Струги булгар сдвинули в стороны, и пароход начальника конвоя смог подойти к берегу. Делегатами города оказались прежние – купец и его родственники. Делегаты впервые шли по пароходу, глядя во все глаза на железную лодью так близко. Самсонов, уже зная расклад по кандидатурам, также не стал менять состав переговорщиков со стороны княжества, и места рядом с ним снова заняли Александр и Леон. Самсонов перечислил требования князя, опустив пока имя будущего воеводы. Не уверен был, что Александр воспримет это сообщение правильно, и не хотел перед муромлянами показывать возможные разногласия по этому вопросу. Выслушав Самсонова, Глеб и его братья переглянулись и опустили глаза. Самсонов ждал. – А по-другому никак? – наконец выдавил Глеб, исподлобья взглянув на княжьего человека. – Нет. Это обычные условия. – Обычные условия, это когда город платит подать, но решения по своей жизни принимает сам. И дружина подчиняется городу. Князь же взамен защищает его от ворогов, помогая своей дружиной. – В нашем княжестве – так, как я озвучил. И причин менять порядок князь не видит. – Общество нас выбрало дать согласие на другие условия, – промолвил один из братьев. Самсонов развел руками, дескать, это ваше право. – Ну, пойдем мы тогда, что ли. – Глеб, а за ним братья поднялись из-за стола и направились к выходу. – Мы здесь до утра! – напомнил им вслед Самсонов. Услышав его слова, последний из братьев в дверях обернулся и кивнул в ответ. Самсонов посмотрел на коллег по переговорам и, пожав плечами, подвел итог: – Не получилось! Пошли спать! Однако утром, когда над рекой разошелся утренний туман и пароходы задымили трубами, поднимая пары, готовясь продолжить путь, на берегу снова появились Глеб и один из братьев и попросились к Самсонову. Тот чиниться не стал, сам вышел к ним, спустившись на берег. – Мы согласны! – Глеб произнес это сразу, даже не здороваясь. – А что случилось? И почему вас двое? – поинтересовался Самсонов, поочередно протягивая руку местным. – Булгары всю ночь под стенами со стороны леса бедокурили. Постреляли наших людей на стенах. Найден стрелу в плечо поймал. И… одного нашего, что в пленниках у булгар был, отпустили. Без ушей и глаз. Но говорить мог. Через него передали, что как только вы уйдете – они Муром вырежут. Весь! От мала до велика. За своих. Глеб помолчал и продолжил: – В общем, общество решило согласиться на условия князя. – М-да… – протянул Самсонов и, повернувшись к матросу у сходней, распорядился: – Передай связистам – отход откладывается на два часа. И вызови ко мне Александра. Глава 23 Булгары появились всеми силами часа через два после ухода каравана. Александр, которому доложили об этом, в душе чертыхнулся. Лелеял он надежду, что удастся сегодня обойтись без боя. Не потому, что он его боялся – нет! Хотелось получше подготовиться. Но, по-видимому, булгары это тоже понимали и не хотели давать городу шанса. К этому моменту, за ночь и утро, горожане успели вернуть на место слегка починенные ворота и по требованию Александра перестроить баррикаду, построив своеобразный коридор от ворот в глубь города. Сделано это было по предложению Леона. Тот сказал, что в любом случае бить будут через ворота. Ценность их как защитного элемента была равна почти нулю, и это понимали и защитники, и нападающие. А значит, все произойдет именно здесь, и перед обороняющимися стоит задача покончить с булгарами одним ударом. Когда Самсонов сказал, что именно их десятку предстоит защитить город, пока сюда не придет княжеский пароход с самим князем для приема присяги и гарнизоном, Александр удивился. В конвое был с десяток бронетранспортеров, и даже одного хватило бы, чтобы разом решить все проблемы. Начальник конвоя пожал плечами и ответил, что это решение князя, да и после той мясорубки, что устроил его, Александра, десяток в Хамлидже, булгары ему на один зуб. И все же Александр выразил сомнение, что обойдется это мероприятие без потерь, и попросил оставить с ним хотя бы те три десятка бывших рабов, с которыми он пробивался к пароходам в Хамлидже. Самсонов легко с этим согласился. И даже выделил немного съестных припасов. Недостающим оружием и броней с бывшими рабами поделились горожане, полностью обобрав убитых булгар. Благо пули повреждают доспехи меньше, чем холодное оружие, и маленькие дырочки в них никого не смущали. Булгары, распаляя себя криками, пошли на штурм после полудня. Именно к этому моменту они успели смастерить из большого бревна нечто похожее на таран и сейчас самые дюжие бежали с ним на руках, разгоняясь перед ударом. Их прикрывали щитами от стрел защитников бегущие рядом воины. Действительно, численность оставшихся в живых булгар была около полутора сотен. В городе, пока еще отделенном от нападающих воротами, затаив дыхание, ждали. Напротив ворот, в конце выстроенного из подручных предметов коридора, застыл двухрядный строй копейщиков со щитами – тридцать бывших рабов и десять местных дружинников. Александр в помощь передал им восемь своих ростовых щитов. На стенах и крышах домов расположились все, кто имел лук и мог пустить стрелу. Остальной десяток разделился на две группы. Шесть воинов заняли позиции на обеих баррикадах по сторонам прохода, усилив ополченцев. Леон, Досифей и еще трое из десятка спрятались на стене. У них была другая задача. Ворота вывалились от первого же молодецкого удара и, подняв пыль, упали внутрь. Булгары взревели. И тут же по упавшим воротам застучали их сапоги. Булгары плотной группой разгонялись, намереваясь смести стоявший прямо напротив ворот строй щитовиков. Но, не добежав шагов семь до строя, первые бежавшие булгары упали, запнувшись на самодельном спотыкаче, сделанном из нитей распушенного стального троса. Удар не получился, и тут же в спины, плечи и головы упавших вонзились стрелы лучников и копья сделавших шаг вперед копейщиков. Булгары попробовали растечься по двору влево и вправо от ворот, обходя строй с флангов, но там на их пути встали воины Александра и городские ополченцы. Происходи это на ровной земле, их скорей всего задавили бы массой, но здесь булгарам приходилось карабкаться вверх без строя и фактически по одному. Закованные в железо воины, стоя на заранее подготовленных площадках, полностью перекрыли направления. А за их спинами орудовали длинными копьями ополченцы. Стороны сошлись в клинче. Булгары завязли и начали нести потери от недосягаемых лучников. Довольно быстро до них дошло, что удачи им в таком раскладе не видать, и самые понятливые начали сдавать назад, отходя к воротам и стараясь выбраться из города, ставшего ловушкой. А вот там, за воротами, уже стоял Леон с товарищами, спустившиеся из города за стену. И снова, если бы мог вождь находников увидеть все происходящее, оценить и принять правильное решение – ударить плотным строем, – не устояли бы эти пятеро. Но вождь, как и положено ему в это время, получив уже две раны, сражался в первом ряду, личным примером воодушевляя воинов, и не видел, что его небольшое войско фактически уже окружено. А назад побежали самые трусливые, и они не имели шансов победить закованных в железо княжеских воинов, закрывших выход из западни. Кто-то из них пытался пробиться, но делали это они неорганизованно и потому безуспешно. А другие просто бросали оружие и отходили к стенам. И когда вождь булгар пал, дружины его уже фактически не существовало. Вечером в городе был пир. Впервые город смог не просто отбиться от булгар, но победить их. Звучали здравицы, лилось пиво и гулял весь город. Кроме десятка Александра. Сам Александр произнес тост «За Победу!» и пригубил пиво из братины, но своим подчиненным, включая бывших рабов, пить запретил. В эту ночь они охраняли город. Этот факт вызвал сильное удивление и у местных, и у бывших рабов. А Досифей проникся еще бо́льшим уважением к порядкам в княжеском войске. Глава 24 Утром следующего дня жители Мурома собирали оружие и снимали брони с погибших врагов, распределяя их среди живых горожан и откладывая в городской арсенал, складывали на погребальные костры погибших. И своих, и находников. Кто-то осматривал булгарские лодьи. Но за стены выходили только с оружием или под охраной. Пленные булгары показали, что в последнем приступе участвовали не все – часть легкораненых осталась в лесном лагере с тяжелыми. Действительно, отряд из городских дружинников и пары человек из десятка Александра, обследовав местность вокруг города, обнаружили это место. Булгар там уже не было. Остались только остатки многочисленного лагеря, несколько тел умерших от ран воинов и следы ушедшей на восток группы. Преследовать их не стали – у самих сил было немного, да и в городе требовались мужские руки. Десяток Александра в работах в восстановлении порушенного не участвовал. Он сам и его подчиненные взяли на себя караульную службу, освободив от этого часть городских дружинников. Через неделю с реки раздался гудок. К городской пристани причаливал белоснежный княжеский пароход. Позади него на водной глади виднелись еще и два буксира с баржами. На одной толпились люди, с интересом разглядывая город. В городе сразу же возникла суета – организовывали встречу князю. Быстрее всех собрался десяток Александра. Оставив на охране имущества Досифея, десяток только с оружием без доспехов, построился у городских ворот. Князь, в полном доспехе с пурпурным плащом за спиной, в окружении ближников и полностью снаряженного рыцарского десятка личной охраны сошел на берег и двинулся к городу. Перед уже восстановленными и широко открытыми городскими воротами выстраивался «комитет по торжественной встрече» в лице наиболее знатных людей города. Всех их Александр уже знал и подвоха с их стороны не ожидал. После стандартных поклонов и обычных в таких случаях церемониальных речей князю и его окружению предложили войти в уже его город. Хотя договор о вхождении Мурома в состав княжества еще не был подписан, все понимали, что это уже просто формальность, которая будет решена в ближайшее время. Для этого на городской площади по подсказке Александра были спешно поставлены столы, покрытые праздничными скатертями, и лавки. Все население города собралось вокруг площади, заняв все возможные возвышенности, чтобы увидеть все происходящее и самое главное – князя! Для людей почему-то это было важнее, чем сам факт вступления под руку вяземскому князю. И когда князь появился из-под свода городских ворот, над площадью как ветром пронесся громкий шепот: «Князь! Князь!!!» «А ведь и правда – КНЯЗЬ! – мелькнуло в голове Александра. – Когда первый раз его увидел, он мне показался обычным олигархом. Правда, сколько я их видел-то? Но Фомичев тогда соответствовал образу богатого человека, растиражированному СМИ. Хотя нет! Не соответствовал. Слишком крепок он был. Видно было, что с железом он дружен, и дружен не для понтов, а всерьез. А сейчас… Да! Поставь себя на место аборигенов и что увидишь? Лицо чистое, правильное, волевое, смотрит прямо и открыто. Упрямый ершик коротко остриженных волос, что в это время крайне нетипично. Молод, очень крепок – вон какие плечи в броне – поперек себя шире! И что характерно, даже люди, превосходящие Фомичева ростом, подсознательно чувствуют, что именно он тут главный, и смотрят на него снизу вверх. На уровне инстинкта. Харизма это называется. Да, как есть князь! И если вначале это было внутри него, и не каждый это мог разглядеть, то сейчас Фомичев полностью вошел в роль и отыгрывает ее на сто процентов. Вон как городские молодки на него смотрят. Поди, потекли уже все. В это время просто зачать от такого – это не грех, а удача! Да! И наверняка на следующий год в Муроме родятся дети, в которых будет кровь парней из моего десятка. Время, проведенное здесь, не прошло впустую. Мужчин осталось немного, и мои парни тут были вне конкуренции». Тут в памяти встало видение той, чей образ вызывал у Александра необъяснимую теплоту в сердце. Дочь Леона! Маленькая и мужественная девушка, много перенесшая в рабстве и прикрывшая его спину в бою. Тут он отчетливо понял, почему только Леону и ему было в эти дни не до женщин. Хотя внешне он делал вид, что у него стало слишком много забот и просто некогда, внутри его сердце не принимало других и противилось им, находя у каждой недостатки и причины для отказа. Она сумела занять все сердце, не оставив места для других. А князь уже задвигал речь. Говорил простыми рублеными фразами, но на языке, понятном местным. Речь понравилась – толпа встречала ее криками одобрения. Наконец, речь закончилась и стороны уселись за стол напротив друг друга и что-то подписали. Кто как умел. В это время порядок заключения договора был значительно проще и не требовал бумажного формализма. Это было скорее типично для Римской империи, нежели для местных племен. Но вместе с выходцами из двадцать первого века сюда пришла и бюрократия. По окончании процедуры подписания на площади снова возникла суета. Выносили и расставляли столы для празднования этого события. В принципе, как помнил Александр, в том же Смоленске все это проводилось в детинце и участвовали со стороны города наиболее знатные и выбранные люди. Но Муром был сам по себе значительно меньше Смоленска, да и численность населения уменьшилась в ходе последнего булгарского налета. Причем, как обычно, на любой войне погибают лучшие, а выживают хитрые. Но в условиях малочисленности общества такие видны сразу, и им не дают возможности занять лучшие места взамен погибших. Поэтому за столы уселось большинство мужского населения города. Остальные, кому не хватило места или они не были допущены за столы, могли праздновать отдельно. Даже охрану города сменили десятки Александра и личной охраны князя. За его спиной осталась лишь пара воинов личной охраны в броне. Пока шли приготовления к пиру, князь с сопровождением двинулся в детинец, точнее укрепленную избу за забором, которая играла эту роль в Муроме, и позвал с собой Александра. Это было вполне ожидаемо. Александр был уверен, что Фомичев обязательно расспросит его обо всем, что здесь произошло.