– Можешь спросить у старших здесь, во сколько конец смены? – Хорошо! Сейчас уберусь на этих столиках и спрошу. А ты пока ешь, а то все холодным станет. Горазд доел обед, причем сам того не понимая, ел торопясь и совсем не чувствуя вкуса. Наконец со стороны появилась Милица. – Я не знаю, что это значит, но старшая сказала: «конец смены – в 20 часов. Или в 8 вечера». Я поняла только вечером. Но оно так каждый день. – Я понял! – Горазд автоматически взглянул на часы. – К концу смены я буду ждать тебя возле входа. – Хорошо! Сейчас мне нужно идти на кухню – чистить картошку на ужин. Чудная еда, эта картошка. Но вкусная. – Я приду! – напутствовал Милицу Горазд. Выйдя из столовой, он направился в расположение. Почему-то после встречи с бывшей полонянкой он почувствовал возбуждение и желание совершать подвиги. Ну, если не подвиги, то хотя бы поразить ее чем-то, от чего у нее станут такими же глаза, как когда она говорила о князе. Найдя Чибиса, Горазд попросил разрешения потренироваться с оружием, выделив ему немного патронов к автомату и пистолету. Чибис удивился и внимательно посмотрел на Горазда. – Та-ак! А ну, рассказывай – зачем патроны? – Ну, так это – потренироваться. – Боец смутился, отведя взгляд. – Я давно не стрелял. Вдруг разучился. – Что ты там бормочешь? Ну-ка! Доложил, где был, с кем встречался? Горазд бойко начал докладывать, вот только дойдя до обеда в столовой, снова смутился и замялся с рассказом. Но Чибис уловил главное. – Ага! Это та полонянка, которую ты верхом привез? – Ну да! – Покатал, значит? Теперь тебе для полной победы нужно пострелять. А иначе как доказать, что ты воин не из последних. Меча же, лат, щита или хотя бы на худой конец – копья и того нет! Так? Горазд вздохнул. – Так. Она говорит – князь в доспехе воин знатный – любая за честь почтет от него понести. А я… – Понятно! Не ты первый – не ты последний. Патронов для автомата и пистолета я тебе не дам. Ты уже знаешь, что мы их не делаем. БТР ты водить не умеешь, и с бензином та же история, как и с патронами. По крайней мере, пока нефтяники нефть не нашли. Хотя ресурс в любом случае не бесконечен. Поэтому, как говорится, будем урезать твоего осетра – возьмешь «Сайгу». Уверен, для впечатления девушке и этого хватит. Патроны потом сам переснарядишь. И это… далеко отсюда не уходи! А то переполошишь стрельбой строителей. Я предупрежу охрану, чтобы тревогу не поднимали. И уже глядя вслед метнувшемуся к палатке бойцу, усмехнулся. – Времена разные, а что девки, что парни – одинаковы! До вечера Горазд убивал время как мог – почистил свое оружие, хотя оно было вычищено уже неоднократно, потолкался около БТРа, в котором парни ковырялись в двигателе. Горазд ничего в этом не понимал, но так хотя бы быстрее шло время. Парни, слышавшие разговор Горазда с Чибисом, слегка посмеивались, но, понимая его состояние, с расспросами не приставали. Но, главное, Горазд сам не мог понять, что с ним происходит. Что он, девиц не видел? Да десятки, если не сотни. В княжестве людей много. И красивее видел, а вот с этой что-то не так. Очень уж хочется, чтобы она обратила на него внимание. Сообразив, сходил на стрельбище, подправил мишени, чтобы было во что стрелять. Попытался поспать, но как назло выспался ночью. В итоге к столовой он пошел на час раньше. И стоя неподалеку от входа, как елка на празднике, в камуфляже и бандане в цвет, в разгрузке и с «Сайгой» на груди, поверх которой он положил руки в кожаных перчатках без пальцев и с подвернутыми по локоть рукавами. Пловец сказал, что так он выглядит круто. Горазд видел картинки у парней из группы, где они стояли вместе с так же выглядевшими воинами – их товарищами. Милица вышла в десять минут девятого. Одета она была в обычный сарафан с выглядывающими из-под подола легкими сапожками. На голове по-девичьи была повязана лента. – Вот! Купила за первые деньги, – объяснилась она, подойдя. – Куда пойдем? – На стрельбище. Командир не разрешил далеко уходить. – Пойдем, – ответила девушка, оставаясь на месте и ожидая от Горазда пояснения, где находится это самое стрельбище. Горазд дотронулся до локтя Милицы, задавая направление, и, сделав шаг по направлению к указанному месту, тут же отдернул руку. – Это и есть твое оружие? – идя рядом и оглядывая Горазда, поинтересовалась девушка. – Да! Это… в основном для обучения оружие. Карабин «Сайга» называется. Но из него так же можно разить врагов. – Горазд немного стушевался. – Только не так далеко, как из боевого. – А из этого, маленького? – она указала на пистолет, с которым Горазд не расставался. – Командир не разрешил, – вздохнул Горазд. Ему стало почему-то стыдно за свой вид, и он перекинул карабин за спину. И тут же пожалел об этом – рука освободилась и ему захотелось взять Милицу за руку, но он не решился и теперь не знал, куда эту руку деть. Они так и шли рядом молча. Горазд мучился, не зная, что сказать или спросить. Милица же задумалась о чем-то, глядя на дорогу, по которой они шли. Сзади послышался звук приближающегося автомобиля, Горазд протянул руку, взяв девушку за локоть, и потянул ее на обочину. Грузовик проехал мимо, обдав их вонью выхлопных газов и пылью из-под колес. Горазд не отпустил руку девушки, пережидая, пока рассеется пыль. А потом как-то само получилось, что их руки встретились, и он ощутил ее маленькую ладошку в своей ладони. И девушка руку не отдернула. Горазд под своими пальцами ощутил ее маленькие, нежные пальчики, и у него почему-то пересохло горло. К этому моменту они уже подошли к расположению группы. Стрельбище находилось метрах в ста далее в степь у подножия невысокой горки. Горазд взглянул в сторону стоявших бронемашин и увидел, что их пару с брони рассматривают как минимум в три бинокля. Остальные толпятся внизу. Садящееся солнце не позволило Горазду рассмотреть, кто именно, но один из смотревших в бинокль вытянул вверх руку с поднятым большим пальцем. Всего этого, а именно пальца, Горазд не рассмотрел, но жест одобрения понял. И от этого засмущался еще больше. Хорошо хоть Милица этого не заметила. Наверное. Наконец-то пришли. Когда Горазд взялся показывать и объяснять девушке все необходимое, ему стало легче. Все же с оружием гораздо проще, чем с девушками. После объяснений перешли к практике. Сначала стрелял Горазд. Милица охала, глядя, как летят щепки от досок мишеней, и зажимала уши. Потом Горазд стал учить девушку, как держать оружие и стрелять. И вот тут он окончательно оконфузился. Когда, стоя позади нее и показывая, как она должна держать оружие и целиться, он вплотную прижался к ней и вдохнул запах ее волос и тела, организм себя выдал сразу и полностью. Он попытался отстраниться, но так стало еще хуже – штаны предательски отопырились в причинном месте. Милица, почувствовав его смущение, наоборот прижалась плотнее к нему и, подняв лицо, повернула голову, заглядывая в глаза Горазду. И тут все произошло как бы само собой – он неожиданно для самого себя неумело ткнулся губами в губы девушки. При этом она нажала на спуск карабина и грохнул выстрел. Пуля ударила в землю в двух метрах от них, и выстрел отрезвил обоих. Она, смеясь, выскользнула из объятий Горазда и, взглянув на небо, произнесла: – Солнце уже почти село. Скоро стемнеет. Мне завтра снова на работу. Горазд наконец-то смог вздохнуть. До этого момента ему казалось, что он не дышал. – Да! Для стрельбы уже темновато. Милица улыбнулась и спросила: – Ты меня проводишь? – Да! Конечно! – Горазд про себя обрадовался, что сможет побыть с ней еще немного времени. – Пошли! – И Милица сама взяла его за руку. Всю обратную дорогу они смеялись, расказывая, как оба испугались неожиданного выстрела, опуская его причину. А около крыльца вагончика уже в темноте, прощаясь, Милица привстала на цыпочки и прошептала: «Ты мой князь!» И поцеловала Горазда. Глава 30 На обратном пути, неподалеку от устья Угры пришла радиограмма от нефтяников. В ней сообщалось, что в район разведки нефтяного месторождения вышла орда одного из кочевых племен. Кофликта с кочевниками удалось избежать. Во-первых, потому, что орда понесла серьезные потери от набега соседей – крупной булгарской орды, подошедшей в этот район из междуречья Волги и Дона. И хотя воинов в орде оставалось еще около трех сотен, при встрече с сотней легкой конницы экспедиции, оценив доспех и слаженность действий чужаков и опасаясь понести в стычке серьезные потери, хан орды предпочел личную встречу с сотником. Рисковать более он уже не мог – на кону стояла судьба племени. И тут удача улыбнулась экспедиции во второй раз – сотник оказался родичем этому племени. Далеким, но тем не менее. Кровное родство в эти времена значило многое и не было пустым звуком. В итоге хан орды согласился принять вассалитет князя вяземского при условии, что он так и останется ханом. Глава экспедиции в радиограмме желание кочевника ставил вопросом князю. Фомичев, ознакомившись с текстом, вздохнул. Ритуал личной присяги имел и отрицательные стороны. И сделал зарубку в памяти о необходимости проконсультироваться с историками, как данная проблема решалась в былые времена. Предположения у него имелись, но лучше было воспользоваться опытом далеких предшественников. К этому моменту княжеский караван подошел к устью Угры. Приказав, остановиться, князь вызвал всех руководителей на совещание по поводу необходимости посетить Поволжье. Однако определило его решение вовсе не мнение ближников, а капитана княжеского парохода, заявившего о необходимости пополнения запасов топлива для этого похода. Одновременно жены князя и ближников, узнав о том, что пароходы могут пойти в Поволжье, не заходя в Вязьму, заявили, что уже достаточно отдохнули и желают вернуться домой. Таким образом, выбор был сделан, и Фомичеву оставалось лишь определиться со списком тех, кто будет его сопровождать. Решено было идти самому князю с конвоем, группе Васильева и аграрникам. Последним на всякий случай. Серьезно рассчитывать на использование сельхозугодий в районе нефтепромысла ввиду отдаленности этих мест не имело смысла. Ресурс новоприобретенной орды по мясу решено было использовать для обеспечения нефтяников, города, порта, которые начали строиться, и гарнизона. В путешествие отправились после двухдневной стоянки в Вязьме. По пути решено было зайти в Муром, куда и прибыли к вечеру четвертого дня похода. Глава города и Леон, извещенные о визите по связи, во главе торжественной делегации встречали Фомичева и его сопровождавших на берегу Оки. Еще с борта парохода князь оценил изменения на берегу, произошедшие с относительно недавнего его визита в этот город. Первое, что бросилось в глаза – пристань. Деревянная, но выстроенная с учетом возможности приема барж и удобства их разгрузки. Пассажирского причала еще не было, поэтому пришлось воспользоваться трапом для подъема на пристань с низкой палубы парохода. Уже на пристани, стоя перед горожанами и принимая здравицы в свой адрес, Фомичев через головы встречающих осмотрел начавшуюся стройку у стен города. Ввиду уже подступившего вечера, решено было остановиться на ночевку в Муроме. После торжественного ужина, прошедшего в детинце, Фомичев подозвал к себе Леона. – Пойдем, прогуляемся. Посмотрю, что успели тут сделать. А то из-за толпы ничего и не увидел. Они вышли на крыльцо. Солнце уже садилось, скрываясь за темнеющий лес. Из-за городских стен тянуло ветерком с запахом свежескошенной травы. – Эх, хорошо! – Князь с удовольствием потянулся, оглядывая двор. – Веди. Хочу посмотреть, что инженеры намудрили и какой объем работ предстоит сделать. Цифры я в основном знаю, но, если есть возможность – лучше самому посмотреть. Они спустились с крыльца. Леон окликнул своих телохранителей, приказав идти впереди и указав куда. Позади, в шагах в пяти, пристроилась четверка личников князя. Вышли за ворота детинца. Князь остановился, оглядывая торговую площадь и отходящие улицы. – Ничего! Город стоит удачно, на торговой дороге. Разбогатеете – и домишки побогаче поставите, и грязь с дороги уберете. И тут же поинтересовался: – Ну, как ты? Обжился? С местными как? Леон, идя сзади-слева от князя и внимательно оглядывая окружающее пространство, начал отвечать с последнего вопроса: – С местными? С местными отношения нормальные, рабочие. Купцы поначалу расстраивались – на стройке городской крепости княжеская казна платит деньги бо́льшие, нежели они платить привыкли. А люди, естественно, от них ушли на стройку. И чтобы хоть кого удержать, пришлось им свою мошну потрясти. Но потом, после того как беспошлинно сходили на торг в Вязьму, успокоились. С Глебом тоже особых проблем нет. Возможно, были бы, но гарнизон княжеский, а значит, в любом случае будет на моей стороне. То есть на твоей, князь. С дружинниками, которые от города мне достались, проблемы были. Не понравилась необходимость регулярных тренировок и занятий. Доспех и оружие понравились, а боевая подготовка – нет. Двое отлынивали от занятий. Два раза предупреждал, на третий – наказал. – И как? – Князь остановился и с интересом посмотрел на Леона. – Как нас учили на полигоне – отправил на неделю черпать дерьмо из гарнизонных отхожих ям и кадками носить в овраг за город. Проняло! А один хотел сбежать, унеся доспех и оружие. Разведчики успели его перехватить на берегу реки, где у него лодка была спрятана. – А этого как наказал? Они вышли уже за открытые для них городские ворота и направились к фундаменту будущей воротной башни. – Плетями на площади. А потом Глеб запретил этому человеку появляться в городе. Выгнали его, в общем. В целом уровень подготовки дружинников подтянулся до нашего среднего. Остановившись у фундамента, уже поднятого по грудь, Фомичев осмотрел стройку и, оглянувшись в сторону городских ворот, прикинул на сколько дальше от существующих стен начали возводить новые. – Инженер мне докладывал, что крепость будет больше существующей. И удобно – старая стена ведь на месте стоит. И перспективно – город обязательно будет расти. К тому же по ситуации – старую стену можно либо оставить и использовать как рубеж обороны, либо разобрать. Откровенно говоря, в вероятность первого варианта мне верится с трудом. Не вижу я пока соперников в округе. – И тут же Фомичев перевел разговор: – Семья как? Разговаривая, они двинулись дальше, хотя стройка была еще в самом начале и остальное, кроме фундамента башни, представляло собой местность, размеченную колышками.