— Да вы уж постарайтесь, — взмолилась пенсионерка и, поняв его намек, добродушно добавила: — а я на стол соберу и пообедаем вместе под сто грамм. Петухов удивленно посмотрел на строптивую пенсионерку, которая своими вызовами допекла его. Глаза его загорелись, но, вспомнив о деле, он вежливо отказался от угощения. — На работе мы, — серьезным тоном произнес Петухов, от которого разило перегаром за версту. — Так для аппетита, — покраснела Надежда Макаровна, не зная что и сказать. Петухов махнул рукой, словно пропивал последние подштаники в азартной игре. — Ладно, мать, уговорила! — смягчившись, согласился он, — Только после работы. — Как скажете, — обрадовалась женщина. — Вы идите по своим делам на кухню, а я тут уж сам справлюсь, — засуетился вдруг Петухов, заслышав глухие шаги где-то внизу. — Я сейчас под ванну полезу, посмотрю что там да как, а вы дверь прикройте, чтобы мы не мешали друг другу. — Конечно, конечно, — согласилась удивленная женщина. Петухов на всю катушку открыл краны в ванной, вода полилась, загудела, зашумела. Водопроводчик открыл пробку слева и, подвинув за стиральную машину свой чемоданчик, заглянул под ванну. Между дном ванны и бетонным полом зазор был небольшой, но все же можно было протиснуться к ржавым трубам и посмотреть, откуда сочилась вода… Надежда Макаровна поплотнее закрыла дверь в ванную, из которой доносился гул и шум падающей воды, и направилась на кухню. Глава 5 Старший лейтенант не спеша брел по переулку Багратиона, иногда заглядывая в подворотни, но не придавая особого значения тому, что там происходит. За долгое время службы он привык отличать баловство от хулиганства, точно определяя криминальную ситуацию. Его мысли были заняты неожиданным визитом в участок гражданки Лефтовой, пенсионерки из дома номер шесть… Собственно говоря, неожиданным его не назовешь, квартиросъемщица и раньше была неугомонной и воспринимала в «штыки» разные огрехи, вечно влазила не в свои дела с предложениями и советами, учила администрацию тому, чего сама толком не знала и в чем мало смыслила. Глотова это раздражало. То она накатает «телегу», что молодежь собирается в подъездах, то мужики «забивают козла» во дворе, матюкаясь и распивая спиртные напитки, что пагубно отражается на воспитании подростков, и так далее и тому подобное. Одним словом — достала! Но, с другой стороны, участковый понимал, что старая учительница права, однако как он уследит за всем, если самим жильцам было на все наплевать. Конечно, старший лейтенант как мог боролся с беспорядками, но было много причин, по которым он не в состоянии был решить эти проблемы в одиночку. Теперь возникла новая проблема. Дом по плану должен был реконструироваться. Многие жильцы уже переехали на новые квартиры, а другие, которых осталось раз-два и обчелся, сидели на чемоданах. Двор опустел. Лефтова же с удвоенной энергией стала атаковать участкового. Пожилая одинокая женщина вдруг стала жаловаться, что ее преследуют, что в городе орудует мафия, ей угрожают и хотят убить. Вот и сегодня Надежда Макаровна Лефтова заявилась в участок ни свет ни заря и наговорила столько страхов, что старший лейтенант, устав выслушивать жалобы и домыслы нервной женщины, подал ей чистый лист бумаги и попросил изложить свою историю письменно. Одного листа бумаги не хватило и пришлось выдать второй. Только после того как испуганная и недовольная пенсионерка написала заявление, она успокоилась и удалилась. * * * Участковый Глотов долго размышлял над тем, что ему предпринять в данной ситуации и, не найдя ничего лучшего, позвонил в вышестоящую инстанцию… — Алло, — донесся из телефонной трубки усталый строгий голос, — слушаю вас! — Доброе утро, — поздоровался участковый, — старший лейтенант Глотов. — Доброе, — недовольно буркнул начальник. — Только, думаю, Глотов, оно не очень доброе, коли звонишь спозаранку. Глотов слегка откашлялся, соображая, как преподнести информацию старшему по званию. — Дело тут такое, — начал старлей. — Да не тяни ты, Глотов, — недовольно бросил начальник, слегка повысив голос. Участковый сразу перешел к делу: — Пенсионерка Лефтова написала заявление! — Что за Лефтова? — Ну та неспокойная учительница из дома номер шесть по переулку Багратиона, — доложил старлей. — A-а, та, — протянули в задумчивости на другом конце провода, — понятно, понятно… — Оставила заявление и просила разобраться… — Ну так и разберись! Старший лейтенант провел ладонью по усатому лицу и покачал головой. — Вы же знаете ее, она не остановится, — объяснил Глотов, — она дальше пойдет… На другом конце воцарилось долгое молчание, нарушаемое лишь недовольным сопением. Участковый терпеливо ждал, подперев телефонную трубку к уху погоном, и водил ручкой по бумаге. Наконец, начальник «проснулся». — Слушай, Глотов, а что она там настрочила в своем заявлении? — спросил он. Участковый пожал плечами и скорчил ехидную гримасу на недовольном усатом лице. — Да что она может написать? — ответил старлей. — Угрожают, запугивают, ну и разные подробности… — Хорошо, — резко оборвал его командный голос, — слушай, Глотов, ты сходи к пенсионерке, отметься, ну, в общем, не мне тебя учить, присмотрись, или… — Вдруг последовала долгая пауза, а потом начальник продолжал: — знаешь, Глотов, вообще-то ты прав, эта строптивая гнилая интеллигентка может много нам крови попортить… Ты вот что, старлей, перезвони мне минут через пятнадцать-двадцать, есть одна дельная мыслишка… — Хорошо. В трубке послышались короткие гудки. Глотов нажал на рычаг. Старший лейтенант, решив, что от него в данной ситуации ничего не зависит, медленно потянулся, встал из-за стола, подошел к сейфу и, открыв его маленьким ключиком, достал бутылочку недопитого коньяка, благо в последнее время он не переводился у «поумневшего» стража порядка. Через пятнадцать минут старший лейтенант Александр Владимирович Глотов сделал контрольный звонок для получения инструкций… Глава 6 План был прекрасный, можно сказать беспроигрышный. Петухов на чем свет стоит проклинал своих дружков Сивого и Лома, которые раньше условленного времени решили «навестить» несчастную пенсионерку. Если бы Миха не поторопился выставить из ванны хозяйку, то его алиби в этом деле было бы существенно подмочено, а верное дело прогорело бы. Теперь же, когда он залез под ванну, делая вид, что сильно занят работой, а вода шумит, словно водопад Ниагара, у него нет причин для беспокойства: он не мог ничего видеть и слышать, а следовательно, ничего предпринять и оказать какую-либо существенную помощь хозяйке. Пока он, Петухов, наводчик и генератор криминальной идеи, будет отлеживаться в засаде, его дружки вынесут все ценности, ведь он организовал им беспрепятственный пропуск в квартиру. Минут десять, а то и пять им хватит вполне, а после… После вбежит очумелая перепуганная старушка и застанет его, Петухова, все там же, под ванной, при исполнении служебных обязанностей… * * * Миха лежал под ванной и чутко прислушивался к происходящему в квартире, однако, как он ни старался, как ни напрягал слух, как ни оттопыривал и без того лопоухие уши, не мог услышать почти ничего. Правда, раздавались какие-то голоса, но шум падающей воды заглушал все остальные звуки, и Петухов решил не терзать свой слуховой аппарат и подумать о том, как он использует свою часть ворованной добычи. В горле запершило, и Миха громко закашлялся. Он вдруг вспомнил о столе, который должна была приготовить для него хозяйка. Жрачка интересовала мало, но вот сто граммов, про которые упоминала доверчивая старушка, пришлись бы ему как раз кстати. Он мысленно выругался: «Мудаки, не могли минут пятнадцать подождать, пока я опохмелился бы и подлечил нервную систему. Сейчас бы и лежать здесь было приятнее!» Петухов еще раз проклял своих дружков, почесав друг о дружку ноги, торчащие с половиной туловища из-под ванны. Лежать было неудобно, грудь слегка придавило, шея затекла. Неожиданно напор воды начал падать, до Михи отчетливо донеслись голоса. Женщина что-то возмущенно выкрикивала, а мужской незнакомый голос успокаивал ее. — Да я лучше сдохну, чем… — истерично выкрикнула хозяйка. Дальше Миха не расслышал, грохот воды опять заглушил фразу. Водопроводчик неожиданно для себя отметил: «Кого они еще, черт побери, приволокли с собой, ведь договорились провернуть дельце втроем, никого больше не брать». — Ладно, — пробубнил еле слышно Миха, — чего мне волноваться, это их дело, пусть с кем хотят делятся своей долей, свою третью часть я у них из глотки выдеру, если на то пошло.