— Вот-вот, она самая! — Да, а что? — Ты кого-нибудь посылала к ней по вызову? Зинаида раскрыла рот, чтобы ответить, но внезапно зазвонил телефон. Женщина подняла трубку. — Подождите секунду, — ответила она и подняла глаза на Сергея Викторовича. Тот нетерпеливо барабанил пальцами по ее столу. Сердце Зинаиды сжалось в дурном предчувствии, а когда в проеме двери появился участковый милиционер, ей стало все ясно. — Сейчас вспомню, Сергей Викторович… — произнесла Зинаида и осеклась, услышав в трубке взволнованный голос Петухова. — Зинуля! — донесся до женщины голос Михи, который она узнала с большим трудом. — Зинуля… — Да. — Все! Мне кранты! — произнес Миха. Второе чувство подсказывало Зинаиде, что она оказалась между двух огней. — Гражданин, я вас поняла, — официальным тоном произнесла Горохова в трубку и, повернувшись к начальнику, решила для начала выяснить причину беспокойства начальника и милиционера. — Так, значит, вас, Сергей Викторович, интересует, — громко обратилась Зинаида к начальнику, но так, чтобы Петухов слышал разговор на другом конце провода, — кому я оформляла вызов к Лефтовой, проживающей в переулке Багратиона, дом шесть, квартира номер… номер двадцать два? — Да, да, — подтвердил Науменко. Зинаида понимала, что у Лефтовой что-то случилось и в этом замешан ее любовник, поэтому тянула время, чтобы Михаил успел разъяснить ей хоть что-нибудь. — Зинуля! — орал в трубку Петухов. — Ты слышишь меня, але, ты слышишь меня? — Да, — стараясь говорить спокойно, произнесла женщина. — Никому не говори о вызове на Багратиона, — умолял голос в трубке, — или мне конец… Домоуправу надоела эта канитель. — С кем это вы разговариваете? — недовольно поинтересовался он. Горохова прикрыла рукой трубку. — Да такой же настырный квартиросъемщик, как эта Лефтова, — пояснила она и бросила дежурную реплику в телефонную трубку. — Гражданин, подождите, пожалуйста, одну секундочку. — Ты не одна? — насторожился Петухов. — Разумеется. Теперь можно было заняться начальником, который уже начинал терять терпение. — Ой, как она мне надоела сегодня! — протяжно произнесла Зинаида, подходя к шкафчику с документами и канцелярскими бумажками. — Говорит, срочно мне все исправить и сегодня же. — Ну а ты? — А что я? — удивленно воскликнула сообразительная Зина. — Пообещала ей завтра прислать человека. — Почему завтра? — насторожился Науменко, — Я же приказал сегодня направить к ней кого-нибудь из сантехников. — А кого я направлю? — Антонова, Петрова… — Да они же занимаются домом номер семь по улице Воровского, — вскинула брови Зинаида, — вы же сами просили послать туда в первую очередь. Науменко сморщился и махнул рукой. — Ах да, — сказал он, — я совсем и забыл, — потом немного, помолчав, снова обратился к Зинаиде. — Ну а этот, как его, с сизым носом… — Петухов, что ли? — Ага! Где он? Женщина посмотрела на начальника немигающим и глазами и ехидно усмехнулась. — А как вы думаете? — Я ничего не думаю! — разозлился начальник. Зинаида возмущенно пожала плечами. — Пришел с утра под шафэ, — с вызовом ответила она, — попросил отгул… — Какой может быть отгул? — взорвался начальник. — Вот и я ему говорю, — согласилась раскрасневшаяся Зинаида, — какой может быть отгул, когда работы невпроворот? А он давай проситься, мол, друга хоронить нужно… — Да этот дармоед, — кричал Науменко, — за этот месяц, если не ошибаюсь, пятого хоронит! — Четвертого, — уточнила Зинаида. — Хватит! — стукнул по столу кулаком Науменко. — Пора наводить порядок в ЖЭСе. Он у меня не сантехником работать будет, а могильщиком на кладбище. Науменко остановился на полпути из кабинета и повернулся к женщине. — А левый заказ никому не давала сегодня? — лукаво спросил он. — Да что вы, Сергей Викторович! — обиделась Зинаида. — Ну это я так, — улыбнулся начальник и ласково попрощался: — Будь здорова, Зинуля! Женщина покорно склонила голову, а когда дверь захлопнулась, взяла трубку. — Обормот! — крикнула она в сердцах. — Немедленно домой! Глава 16 Надвигалась ночь, и кроме мелькавшей черноты за окном вагона ничего нельзя было разглядеть. Изредка мимо проносились маленькие станции, но они, как кометы, вспыхивали и тут же исчезали. Пассажиры готовились ко сну, многие уже спали. Только в последнем купе никак не могла угомониться пьяная компания. Проводник пытался навести порядок, но, посмотрев на потные тупые физиономии молодых парней, счел, что лучше не знать, что там творится. — Ребята, — спокойно попросил пожилой проводник, — нельзя ли потише, не в ресторане находитесь. — Да и ты, папаша, не в сауне, — скаламбурил один из весельчаков. — Люди отдыхают. — А мы что делаем? — удивился щербатый парень, и компания взорвалась бешеным роготом. — Я сейчас… Однако проводнику не дал договорить огромный детина с квадратной головой. Он медленно приподнялся и, оперевшись локтями о верхние полки, тихо пробасил хриплым голосом, от которого у проводника похолодело внутри: — Рабоче-крестьянский люд устал на трудовой вахте, а посему попрошу тебя, папаша, не мешать пролетариату культурно проводить время. — Ты, мужик, должен охранять наш покой, — добавил прыщавый парень, по-видимому, главный в компании. Проводник замялся, попятился и молча кивнул головой. — Шкаф, отвали начальнику на чай, — скомандовал Прыщ и самодовольно ухмыльнулся, — начальнику тоже кусать хоцца. Пассажиры спали в своих купе, а те, кто не спал, делали вид, что ничего не слышат и не видят. Из последнего купейного отсека неслись крики, девичий голос возмущенно сопротивлялся. — Девственница? — зло прошипел Прыщ. — Так чем же испортить твою красу.