— Не трусьте, прорвёмся. Пойдёмте лучше пить чай. Я заглядывала в кулинарию и купила наисвежайший ароматный яблочный штрудель. — Из-за твоих угощений мы прибавили по два килограмма каждая, — возмутилась Варя. — Молодая, растрясёшь. На что тебе кавалер? А на следующий день, мне предстоял важный разговор, ради которого пришлось подключить Маринку, написавшей мне контакты Савелия, а тот в свою очередь выслал номер телефона своего брата Петра. Да уж, после развода с Подольским, мои знакомства в верхушке нашего города ограничивались исключительно Загородневым-старшим. И то, что раньше я свою скрытность и неготовность общаться, на мой взгляд, с недалёкими или нежелательными для меня людьми, считала достоинством и тем качеством, которое безусловно характеризовало меня с положительной стороны. То сейчас, за постыдно короткое время я кардинально пересмотрела собственную точку зрения. Или сама жизнь тыкнула меня носом в гипертрофированное и ничем необоснованное чувство внутреннего обманчивого превосходства над другими людьми. Выходило так, что я ничем не отличалась от тех, кого сама же критиковала и с кем брезговала общаться не так давно. Безусловно, люди, вращающиеся в особых кругах, представляющие, так называемый, высший класс — снобы. Бесспорно, половина из них, сколотила капиталы нечестным путём. В то время как я гордилась тем, что Гера не замешан в тёмных делишках и предпочитал работать на совесть. Здания, построенные его компанией, никогда не рушились, не требовали капитального ремонта через год после ввода в эксплуатацию, но и цены за свои строительные услуги он не спускал, не считая государственных заказов. Хватаясь за которые, он порой оставался без прибыли и случалось уходил в минус, но старался несмотря ни на что не экономить на качестве строительных материалов и выплачивал зарплату наёмным рабочим вовремя. Всякое случалось, конечно, не без осечек и накладок. Но его жизненные устои всегда отличались принципиальной и непоколебимой честностью. Однако после краха нашей семьи могла ли я с уверенностью утверждать, что, обманывая и скрывая свою чёрную душу от меня, его жены, не утаивал ли он что-то тёмное и в своём бизнесе? В общем со всей отчётливостью и досадой на саму себя, я вдруг уразумела, что очутилась у разбитого корыта, не обзаведясь, когда представлялась отличная возможность, знакомствами с жёнами бизнесменов и политиков. Именно в таких связях я нуждалась сейчас больше всего, но рассчитывать на помощь, к своему собственному стыду и прискорбию, могла лишь… на Петра Загороднева. Даже звучит странно… Но к бывшему мужу меня теперь и пушками не загнать. Поскольку я ни в коем разе не могла поручиться, что за свою помощь тот не выставит неподъёмный для меня счёт, который я ни физически, ни морально оплатить не смогу. Выдохнув, как перед прыжком в ледяную прорубь на крещенские морозы, я набрала заветный телефонный номер и, с замершим сердцем и вспотевшими ладонями, отсчитывала длинные гудки. — Слушаю, Загороднев, — резкий, отрывистый голос, несмотря на мою готовность, раздался всё равно внезапно и заставил меня онеметь, на ровном месте теряя привычную уверенность. Мужской тембр по телефону сейчас сильно контрастировал с тем, который я привыкла слушать вживую. И поэтому даже не задумываясь, я перешла на формальное обращение: — Пётр Аркадьевич, добрый день. Это Мира Подольская, — замерла в ожидании ответа, страшась услышать нечто похожее на: «Мне некогда, Мира. Как ты вообще посмела трезвонить, отвлекая меня от важных дел» или, что ещё хуже: «Не знаю такую, где вы раздобыли мой номер, девушка? Не звоните сюда больше, если не хотите проблем». — Хм, не ожидал… Здравствуй, Мира. Чем могу быть полезен? Выбранный Загородневым вариант, несомненно, лучше всех тех, что рисовало моё перепуганное воображение. — Мне бы встретиться с вами, Пётр Аркадьевич, разумеется, когда вам будет удобно. У меня есть к вам разговор, — пришлось закусить свободный кулак зубами, адреналин скакал в крови, пытаясь найти несуществующий выход. — Мира, напомни, пожалуйста, когда мы успели перейти на «вы»? Я отчаянно смутилась, но терпела. Ради себя, ради близняшек и всего проекта в целом, и особенно ради тех детей, которые никогда не придут в несуществующий Центр. Тахикардия в груди терпеть не собиралась, но у неё не было выбора. Впрочем, как и у меня. — Извини, я не отвлекаю тебя? — исправилась моментально, после первого же замечания. — Переживут. Где и когда мы встречаемся? — На твоё усмотрение. Я свободна во времени, а ты занят важными делами. Поэтому мне не сложно подстроиться под твоё расписание. Раздавшийся раскатистый смех удивил. От нетерпения я оказывается начала грызть ноготь большого пальца на левой руке, но заметила только сейчас. Хотя избавилась от дурной привычки ещё в школе, в классе третьем наверно. Мамины шлепки по рукам сделали своё дело. — Всегда считал Подольского идиотом, — тихо пробормотал Пётр, но я расслышала каждое слово, правда совсем не поняла, что они означали. Вернее, к чему относились. Потому как смысл был самым что ни на есть прозрачным, — Мира, как насчёт позднего ужина? Скажем, часов в восемь вечера, не слишком поздно для тебя? Поздно? Да я не рассчитывала даже, что он согласится так легко! — Без проблем, пусть будет в восемь. — Тогда напиши мне в сообщении свой домашний адрес, я подъеду, чтобы забрать тебя. К вечеру я готовилась очень тщательно, хотелось произвести впечатление серьёзной женщины, а не просто придатка к бывшему мужу, которым Пётр наверняка меня считал. Но и синим чулком выглядеть не планировала. Имея после жизни с Подольским, некоторое представление о мужчинах, я полагала, что они предпочитали смотреть на приятную глазу картинку, а не лицезреть замученную, неухоженную тётю, которой даже волосы лень помыть и уложить в элементарную причёску. Выбор остановила на тёмно-зелёном платье без декольте и с длинным рукавом, длиной до середины голени, но свободно струящимся. Тонкий кожаный ремешок обозначил талию, а юбка расходилась мягкими произвольными складками. Макияжа самый минимум: подчеркнуть тушью ресницы, два мазка по скулам едва заметными румянами, блеск для губ. Телефон зазвонил ровно в восемь. Кто-то весьма пунктуален. Прихватив клатч с мобильным телефоном и самое главное флешку (Варя занесла сегодня), обула сапоги с высоким голенищем и накинула на плечи шубу. Марина как в воду глядела: удачно, что хотя бы одну из шуб я прихватила с собой, съезжая от Подольского. По-моему, в своих прежних поступках я слишком сильно увлекалась ложным чувством правильности — новый неожиданный вывод за сегодняшний день. Нелегко осознавать, что, отстаивая ошибочные принципы, в итоге оказываешься бестолковой дурёхой. Оставалось надеяться, что для меня не слишком поздно… Загороднев, одетый лишь в классический тёмно-серый костюм, хотя на календаре по-прежнему февраль, стоял возле представительного чёрного седана и стоило мне подойти, услужливо открыл передо мной переднюю дверь. — Добрый вечер, — первой проявила вежливость. — Здравствуй, Мира. Садись. — Захлопнув за мной, Пётр обошёл автомобиль кругом и сел на водительское место. Через несколько минут мы ехали по вечернему городу. — Ты не мёрзнешь без верхней одежды? — В машине тепло, поэтому пальто временно лежит на заднем сиденье. — Ясно. Значит ты не снежный человек и водить машину предпочитаешь сам. — Мои первые открытия о малознакомом мужчине, потому как чтобы пересчитать наши с ним встречи, пальцев обеих рук окажется вполне достаточно. — Да, иногда это успокаивает. — Но скорей всего не утром в часы пик. Скромный смешок от него и: — Нет. Но по утрам мне не нужно успокаиваться. Зато пока стою в дорожной пробке, успеваю обдумать расписание дел на грядущий день. — Тоже, верно. — Как ты, Мира? Неожиданный вопрос смутил. Или может тому виной послужили тёплые интонации в голосе, прозвучавшем с искренностью и живым участием. «Ох, Гера, Гера, за что же ты лишил меня простой человеческой чуткости». — Мм, нормально. — Вторжение в личные границы меня снова напрягало. — Успела уже прочувствовать всю прелесть холостяцкой жизни? — он широко улыбался и скорей всего меня подначивал. Только откуда Петру было знать о моём официальном разводе, хотя не удивлюсь, если половина города давно в курсе. Подольский таки не последний человек, ко всему красивый, в расцвете лет, успешный… Продолжать описательный ряд опасно в первую очередь для меня самой. Поэтому я улыбнулась в ответ, стараясь выглядеть максимально расслабленно и непринуждённо: — Не уверена. Кажется, все прелести проходят мимо меня. — Возможно ты не оставляешь им шанса? — Наверно так и есть. Как дела у Савелия? — коряво перевела разговор в безопасное для меня русло, ибо странно не то, что флиртовать с человеком мужского пола, даже вести обычную беседу непривычно, не опасаясь при этом нарваться на недовольство бывшего мужа. Да уж, чтобы привыкнуть к новому статусу требовалось время. — А что с ним будет? Жив-здоров, работает. Он же вроде встречается с твоей подругой? По всей видимости прозвучал толстый намёк, на то, что моя попытка перевести стрелки провалилась. — Да, но последнее время нам с Маринкой было не до обсуждения личной жизни друг друга. — Это касается упомянутого тобой разговора? — А кое-кто помимо пунктуальности ещё и сообразителен. «Мира, ты забыла с кем разговариваешь? Если человеку под силу заработать, сохранить и приумножить свой достаток, то он, как минимум, не глуп». — Но давай пока отложим серьёзные беседы. Хочется поужинать в спокойной обстановке, не возражаешь? Мы приехали на первый взгляд в обычный ресторан. Мне не доводилось ранее здесь бывать. Обстановка, лишённая пафоса, тем не менее окружала уютом, а приятные ароматы, витавшие вокруг, разбудили желудок, который недовольно заурчал. — Всё же выкроенное время ужина для тебя слишком позднее. — Пётр прекрасно расслышал голодные возмущения моего живота, а я покраснела. Оставив нашу верхнюю одежду в гардеробе, он уже тянул меня вглубь зала. Выбранный им столик располагался в угловой нише. Посетителей было немного, и большинство предпочли разместиться у окон. Тогда как Пётр, наоборот облюбовал уединённое место. Сделав заказ, я пила воду, чтобы занять руки, чувство скованной нерешительности не отпускало. Одно дело, когда наши встречи были скорее случайными, чем запланированными, и мы перебрасывались общими фразами, не переходя на личности. А сейчас всё совершенно по-другому. Мне вдруг показалось, что я вела себя как робкая, закомплексованная девица на первом и единственном свидании с парнем. Поэтому в приказном порядке потребовала сама от себя прекратить беспричинную панику. Пётр тем временем молча и без малейшего стеснения в открытую меня рассматривал. Прошёлся изучающим взглядом по лицу, уделил внимание обрамлявшим его волосам, завитым в крупные локоны, оценил платье и всё, что ниже лица, пока обзор не перегородил стол между нас. Удивительно, насколько взгляды мужчин и женщин разнились. Совершенно случайно я начала постигать тайный смысл того, почему женщины любых возрастов и во все времена так легко покупались на слащавых альфонсов и продолжали это делать с незыблемым постоянством. Когда мы, дамы, первым взглядом оценивали интересующего нас мужчину, то, как правило, смотрели исключительно поверх, не проникая за предложенную обложку, наивно рассчитывая (или скорее переоценивая женское влияние на мужскую половину человечества), что внешнее будет равно внутреннему. Тогда как любой мужчина здраво понимал, насколько фантик не похож на конфету и с первым же взглядом смотрел изначально внутрь. Он либо останавливался на том уровне, что располагался непосредственно под платьем, тогда оценивал фигуру и сравнивал со своими предпочтениями, чтобы принять решение о дальнейшем раздельном либо совместном, но исключительно единоразовом времяпрепровождении. В случае более глубокого интереса, чем короткая интрижка, он проникал взглядом гораздо глубже, наверно сразу в душу, без особого затруднения считывая мысли, намерения и даже мечты. Не знаю как у них так получалось, может годы практики способствовали феноменальным результатам. Но я не встречала в своей жизни женщин, в том числе общаясь с бизнес-леди, обладавших схожим проницательным взглядом, коим Пётр Загороднев изучал меня. По моему скромному мнению, он успел оценить все уровни плюс фантик в виде красивого платья. Увиденное ему понравилось, поскольку я заметила, как хищно дёрнулись тонкие ноздри его прямого классического носа и потяжелел взгляд. К случившемуся повороту я вроде готовилась, но получив подтверждение всё равно стушевалась. — Ты очень красивая женщина, Мира. Особенно когда краснеешь. — За первое спасибо, по поводу второго — предпочла бы обойтись. — А мне нравится. — Рада, что угодила, — неожиданно мой голос даже мне показался неуместно резким и замороженным. — Не обижайся. Разве мужчинам много надо? Красавица перед глазами, и меня, казалось бы, умудрённого и закалённого жизненным опытом, заматеревшего мужика, ведёт как во время свидания школьных времён. — Мы можем обсудить что-нибудь другое помимо моей внешности? — Твой уступчивый характер? «Этот несносный человек действительно надо мной издевался!» — Видимо не такой уступчивый. Раз уж я в разводе. — Сомневаюсь, что причина в тебе. Хоть я считаю твоего мужа кретином, но при этом безмерно рад. Будь ты по-прежнему замужем я не мог и мечтать, чтобы поужинать с тобой тет-а-тет в приятной обстановке, не опасаясь, что из-за угла выскочит Подольский с ружьём наперевес. — Я думаю, что любой муж не был рад тому обстоятельству, если его жена вознамерилась отужинать с посторонним мужчиной. Мы говорили о сегодняшнем вечере, но в моей живучей памяти невольно всплывала сцена, когда Гера приревновал меня к Загородневу-младшему. Последствия той ядовитой ревности слишком черны и мрачны, чтобы позволить себе вспоминать. Поэтому я вернула взгляд к серым искристым глазам, которые не переполнялись разъедающей ревностью или болезненной злостью и в них не застывал ненавистный лёд. Зато фирменная хитреца, казавшаяся мне раньше относительно безопасной, приобрела совершенно иной колорит. Официант вернулся с заказом, и я моментально воспользовалась возможностью перевести дух. Откровенный мужской интерес бил по оголённым натянутым нервам. Действуя одновременно опьяняюще будто после выпитого залпом бокала вина и в тоже время перехватывая дыхание, как морозный колкий воздух, которым сложно дышать. Во время ужина, мы говорили мало, оказалось, что Пётр Аркадьевич проголодался не меньше моего. А по завершению трапезы я поспешила перевести беседу в деловое русло, обозначив, собственно, то, зачем я влезла в секретную операцию под кодовым названием «ужин с Загородневым». — Значит ты решила заняться благотворительностью, — сделал первое умозаключение Пётр вполне серьёзным голосом после моего рассказа о намерении найти спонсоров для будущего Центра. Одно то, что он не кривил лицо во время моего повествования, уже вселяло робкую надежду. — Не совсем так. Я решила работать, если влиятельные люди нашего города, не чурающиеся заниматься благотворительностью, позволят мне ею воспользоваться. Пётр вновь рассмеялся, что признаться за время нашего сегодняшнего общения делал уже не раз. Гораздо чаще, нежели Гера когда-то. «Прекрати сравнивать всех мужиков с Подольским». — Ты хитрая лиса, Мира. Молодец! Я посмотрю вашу идею и с твоего позволения покажу тем, кому доверяю. Пока обойдёмся без огласки. — Он бросил пытливый взгляд в мою сторону. — Конечно, — кивнула в ответ.