– Кое-кто, по слухам, видел больше, чем нужно. В ядовитом ответе чувствовалась смесь подозрения, злости и обиды. Ну, вот это уже ближе к делу, подумал Мартин. Меня ведь на самом деле для этого сюда и вытребовали – на суд по более или менее ускоренной процедуре, с прокурором и судьей, но без адвоката. Подтверждая его догадку, Агирре стал поворачиваться к нему – причем так медленно, словно хотел дать ему время подготовить ответ. – Правда это, Мартин? – Маркиз говорил спокойно и сурово, глядя на маленький шрам на правой скуле инженера. – Что можешь сказать об этих слухах насчет твоих подвигов в Сьюдад-Хуаресе? – Это больше, чем слухи, – едко уточнил дон Эмилио. Мартин, сам поражаясь своему спокойствию, выдержал перекрестные взгляды обоих. Весьма вероятно, что через десять минут я стану безработным, подумал он. И еще больше удивился собственному безразличию по этому поводу. Как ни странно, он чувствовал себя вольным и просветленным. У меня в руках профессия, мне нет еще двадцати пяти, и вдобавок я говорю по-английски и по-немецки, хладнокровно думал он. Да ну их к черту. Мир велик. – Слухи эти преувеличены, – ответил он. – Да, я был в городе, когда там начались бои. Мой отель оказался в гуще событий, мало сказать в гуще – в самом пекле. Последние слова прозвучали не так твердо, как ему бы хотелось. Маркиз выслушал его внимательно и сказал: – Ярких, надо полагать, набрался впечатлений. – Да насмотрелся всего… Как бы то ни было, от скуки я не томился. Он произнес все это, не опуская и не отводя глаз, искренно и непринужденно, – по крайней мере, так казалось ему самому. Маркиз смотрел на него задумчиво и услышанным, по всему судя, не был удовлетворен. Тут снова вмешался Улуа: – Позвольте, дон Луис, я выскажусь напрямую: я с самого начала этой истории хотел уволить вашего инженера. Отправить его домой, в Испанию… Потому что даже слухи о его участии в беспорядках на севере недопустимы. Маркиз продолжал пытливо вглядываться в Мартина: – Это правда? Ты в этом был замешан? Мартин постарался выдержать этот взгляд. Моргну – пропал, мелькнуло в голове. Впрочем, кажется, я так и так пропал. – Не всегда у человека есть выбор, дон Луис. – Вот как… Ты полагаешь? – Я знаю. Или думаю, что знаю. – Своей охотой пошел или принудили – безразлично, – потерял терпение Улуа. – Вы нас всех поставили в весьма щекотливое положение. Когда мы вновь открыли шахты, я сразу хотел отправить его на родину, и только отказ мадридского руководства помешал мне… Агирре чуть приподнял руку: – Не отказ, а отсрочка. – Это одно и то же. – Как посмотреть… Маркиз, эдак неопределенно улыбаясь, достал из жилетного кармана часы, открыл крышку, взглянул на циферблат. – Вам известно, дон Эмилио, что и отец, и дед Мартина были горняками? – Нет, неизвестно, – ответил мексиканец, слегка сбитый с толку. – Полагаю, он простит, что я об этом говорю, так что продолжим… Этот юноша происходит из скромной семьи и всего достиг собственными усилиями и усердием. Он блестяще одарен, настойчив, упорен. Благодаря этому выдвинулся в Испании, и мы его заметили и направили сюда, в Мексику… – Пряча в карман часы, маркиз с печалью посмотрел на Мартина. – Перед ним открывается большое будущее… Или открывалось. Последние слова прозвучали как приговор. Повисло молчание – маркиз точно предоставлял Мартину возможность оправдаться. Но тот не вымолвил ни слова. Он был как будто оглушен и не находил доводов в свою защиту. Все произошедшее было слишком сложно и не укладывалось в слова. Ни Агирре, ни Улуа не были в Сьюдад-Хуаресе. Ничего не знали о Хеновево Гарсе, о Макловии Анхелес или о «Банке Чиуауа». О трупах на улицах, о запахе крови, о грохоте разрывных снарядов. Маркиз де Санто-Амаро, казалось, колебался, прежде чем вынести вердикт окончательный и обвинительный. – Мятеж все же был трагической паузой, – сказал он. – Но она завершилась. И хотя революционеры ненавидят и преследуют испанцев, Мартина они уважали. Или, быть может, он сумел внушить им уважение к себе. И это сыграло нам на руку: помогло нашим интересам на севере. Шахты снова работают на полную мощность, и сведения о них мы получаем самые благоприятные. – Да, разумеется, – кивнул Улуа. – Но я имел в виду политическую сторону. Агирре ненадолго задумался. – Нас больше интересует рентабельность. А насколько я знаю, технические усовершенствования, которые этот юноша внедрил в Пьедра-Чиките, оказались чрезвычайно полезны. Ведь это так? – Бесспорно, – скрепя сердце признал мексиканец. – Но речь не об этом. – Одно связано с другим. Как я уже сказал, Мартин – отличный специалист. Отсылать его отсюда было бы ошибкой. – Вам решать, – неприязненно ответил Улуа, тоном своим давая понять, какое решение принял бы он сам. Потом достал толстый бумажник русской кожи и поднял палец, требуя у официанта счет. Маркиз в нерешительности барабанил пальцами по скатерти. Размышлял. – Его, к примеру, работа об ударно-вращательном бурении просто великолепна. Школа горных инженеров даже намерена ее опубликовать. – В самом деле? Кто бы мог подумать… – Улуа надел очки и стал изучать счет, брюзгливо кривя губы. – Хотелось бы почитать. Искушение было слишком сильно. Мексиканец просто подставился, тем более что Мартину все делалось безразлично. Чересчур безразлично, чтобы спускать такое. – Текст моей статьи лежит у вас в кабинете. Я послал вам машинописный экземпляр месяца два назад. Маркиз улыбнулся не без ехидства, оценив этот выпад. Вероятно, исполнение приговора будет отсрочено. Что касается Улуа, то брошенный им искоса взгляд смутил бы и матерого уголовника. – А-а, ну да, конечно… Экземпляр. Поднялись из-за стола, и о будущности Мартина речи больше не заходило. Суд удаляется на совещание, мрачно подумал он. Все трое уже собирались спуститься по лестнице, но вынуждены были задержаться на площадке – навстречу, направляясь в один из отдельных кабинетов, шли несколько человек. Дюжий охранник – борт пиджака у него, заметил Мартин, был оттопырен пистолетом – заступил им дорогу и попросил чуточку обождать. – Вот оно что, – сказал маркиз. – Здесь Рауль Мадеро, один из братьев нашего президента. – Вы знакомы? – удивился Улуа. – Мы с ними плыли в Веракрус на одном пароходе: он из Гаваны, я из Сантандера… Сидели за капитанским столом, и как-то раз нам представилась возможность поговорить. – Президент тоже здесь, – сказал мексиканец. Он оказался прав, и все трое обнажили головы. В окружении своей свиты по лестнице поднимался и Франсиско Игнасио Мадеро. Мартин не видел его с того дня, когда был взят Сьюдад-Хуарес, и нашел, что Мадеро переменился к худшему. Даже по сравнению с недавними фотографиями в газетах. Бывший лидер революции совсем облысел, а под близорукими глазами набухли синеватые мешки. – Сеньор маркиз де Санто-Амаро, – сказал Рауль Мадеро при виде Луиса Марии Агирре. Охранник отступил, давая им возможность обменяться сердечным рукопожатием и вспомнить встречу на борту «Альфонсо XIII». Эмилио Улуа тоже узнали и любезно приветствовали. Рауль Мадеро представил маркиза брату, и они завели на лестнице беседу, меж тем как Мартин скромно держался в сторонке. Но Мадеро внезапно узнал его. – Черт возьми, – высказался брат президента. Мартин поклонился с застенчивой улыбкой. Рауль Мадеро – элегантный, вылощенный, с гладко зачесанными назад и чуть напомаженными волосами – в два прыжка непринужденно подскочил к нему и заключил в объятия. – Какой сюрприз! – воскликнул он радостно. – Вот уж сюрприз так сюрприз! Присутствующие переглянулись несколько растерянно. Президент был удивлен не меньше, чем Агирре, Улуа и все прочие. – Неужели не помнишь, Панчо? – обратился к нему Рауль. – Наш друг из Хуареса. Это ведь он заминировал мосты, чтобы янки не сунулись, и остановил эшелон федералов на Монашьем Бугре. Франсиско Мадеро морщил лоб, напрягая память. – Тебе представили его на таможне: он был в отряде Вильи. В разгар боя. Это же тот самый испанец, которого звали «инженер». Лицо президента просветлело. – Ах, ну да… Разумеется. Он величаво выступил вперед и с улыбкой протянул Мартину руку. Агирре и Улуа онемели, а Рауль сказал им: – Не знаю, в каких вы отношениях, но нашему делу этот юноша оказал громадные услуги. – И ласково взглянул на него: – Мартин, если не ошибаюсь? Верно? – У вас прекрасная память, дон Рауль, – ответил инженер. – Мартин Гаррет Ортис. Тот весело похлопал его по плечу: – Как можно забыть имя товарища по оружию? – Это честь для меня. – Бросьте, это для нас честь! И подумать только – когда все кончилось, ушли, скромненько и незаметно, вернулись к своим делам. – Он сдвинул брови, припоминая. – Вы вроде занимаетесь эксплуатацией шахт, верно? – Совершенно верно. В Пьедра-Чиките, штат Чиуауа. – И ничего не стали просить или вымогать… Не в пример другим. – Чего можно требовать за то, что сделал свою работу?