– Что? – Давай-давай. – Зачем? – Затем, что ты профиськал[4] мое такси, а на улице не май месяц. Стас медленно расстегивает молнию на куртке, поглядывая на меня, и разводит руки в стороны: – Может, пойдем в обнимку? – А может, ты пойдешь шишки собирать? – Понял, – кивает он и стягивает куртку. Шуршит его короткий шаг, мой порывистый выдох рассеивается прозрачным облачком пара. Стас перекидывает куртку мне за спину и накидывает на плечи, поправляя воротник под подбородком. Его лицо так близко, что я ощущаю теплое дыхание на коже, а память подкидывает сцену поцелуя в такси. Плохо дело. – Ну вот ты меня и раздела, – говорит Стас низким бархатным голосом. – Довольна? – Прекращай это. – Что прекращать? – Твой язык – флирт, да? – А твой – угрозы? – Мы не подружимся. – Я так не думаю, Риша Мариновна. – Подумай еще. – А мне нечем, – довольно говорит он, лишая меня возможности ответить. Просовываю руки в огромные рукава и вдыхаю приятный аромат мужского парфюма, впитавшегося в воротник куртки. Что-то теплое и древесное. Лесная чаща под палящими лучами летнего солнца. Недурно. Лучше, чем последняя покупка Коли, которая пахнет, как кислое пережеванное алкашом яблоко. Стас, коротко поежившись, прячет руки в переднем кармане темной толстовки. – Долго нам идти? – Если срежем здесь, – указываю пальцем на темный двор, – то нет. – О’кей, – кивает он и, ссутулившись, шагает по тротуару. – Эй, Стас! – зову я и распахиваю куртку. – Забирай назад. Я же не монстр какой-то. – О-о-о, ты куда хуже, – беззлобно бросает он, оборачиваясь. – Застегнись, а то заболеешь. Я бы и сам предложил, но с тобой трудно сделать хоть что-то правильно. – Типа джентльмен? – В особых случаях, – подмигивает он. – Идем скорее. Реально холодно. Ненадолго застываю, справляясь со странными чувствами вины и неловкости. Может, я перегибаю? Да нет, бред какой-то. Догоняю Стаса и пристраиваюсь рядом. В воздухе витают запахи холодной земли и опавшей листвы. Тихо гудят редкие машины, кое-где грустно мигают старые фонари. Искоса поглядываю на Стаса, и он отвечает мне легкой улыбкой, ненадежно укрытой в тенях на его лице. Странно, что он остается спокойным даже после всего, что случилось. Он вообще странный. Иногда даже невыносимый, но сейчас… такое чувство, что мы с ним знакомы уже очень давно. Стас словно мой детсадовский враг, с которым мы не поделили игрушку, только теперь он вырос, а наши перепалки так и остались на уровне младшей группы. Опускаю подбородок, утыкаясь носом в мягкий воротник. Напряжение остается позади, сонливость давит на веки. – Ты вроде хотел что-то обсудить, – напоминаю я. – О-о-о, ты наконец это заметила. – Пока твоя куртка спасает меня от холодной смерти, я вся внимание. – Какая же ты… – Шизанутая? – невесело усмехаюсь я. Горошек ведь прав. Я это знаю, а теперь и Стас тоже. И чем скорее он с этим смирится, тем лучше. – Вредная, – выносит свой вердикт доставучий близнец. – Ты пытаешься быть милым? – А получается? – Не-а. Ни капли. – Ну и ладно, – с легкостью отмахивается он. – Для начала я хотел бы извиниться. Мы криво начали. – Разве? А я-то думала оскорбления и шантаж – лучшее из того, что может положить начало крепкой дружбе. – Чем это я тебя шантажировал? – Действительно. Чем? – Ты про Влада? Нет! Я же искренне помочь хотел! Думал, на почве взаимной выгоды будет легче договориться. Медленно поворачиваюсь, глядя на Стаса как на душевнобольного. – Да-да, – удрученно говорит он. – Думать – не мое. Но знаешь что, Риша Мариновна? Сделай скидку, ты тоже не самый простой человечек на нашей планете. – Это факт, – тихо соглашаюсь я. – Значит, мы больше не в ссоре? – Значит, давай уже ближе к делу, – говорю собранно и строго, потому что все эти душевные разговоры с извинениями заставляют чувствовать себя неуютно. – Но если ты снова о танце, то мой ответ не изменился. – Ну почему?! – с бурным разочарованием спрашивает Стас. – А почему ты просишь об этом меня? – А кого еще? Ты же видела остальных. Ни базы, ни техники, ничего. А ты уже танцевала и… – Это было давно, – отрезаю я. – Очень давно… Отголоски тех дней скребут острыми когтями под ребрами, заставляя вернуться туда, куда мне совсем не хочется. Помню, как мама впервые привела меня в детскую танцевальную студию, открывшуюся недалеко от школы, чтобы я меньше времени проводила в пустой квартире. Она с воодушевлением заверяла, что там я найду много новых друзей, но единственное, что удалось получить, это игнор, а его в моей жизни и так было предостаточно. Дети бывают очень жестоки. Мальчишки не хотели стоять со мной в паре, девчонки обходили стороной. Не знаю, была ли в том моя вина, я мало что понимала, но отношение к себе чувствовала. Я не вписывалась, оставалась за пределами уютного и веселого кружка детей, которые обменивались музыкальными треками на телефонах и обсуждали свежие компьютерные игры. Это было обидно. Так сильно, что я работала в классе усерднее всех просто назло и продержалась целых семь лет. Занимала призовые места на конкурсах, получала солирующие партии и похвалу от строгой Ларисы Макаровны, а ребята ненавидели меня с каждым годом все больше и больше. Впрочем, это было взаимно. Решение вернуться к танцам сейчас – большой шаг для меня. Вряд ли, конечно, получится исправить все в новой группе, но и хуже делать не хочется. Я до сих пор не вписываюсь, это понятно. Принято и закреплено жирной печатью. У меня нет желания стирать ее, как и нет желания ввязываться в новую драму, навлекая на себя свежее клеймо выскочки. Стасу стоит осчастливить кого-то из курочек, а меня оставить в покое. Так всем будет лучше. – Я не буду танцевать с тобой, – заявляю серьезно. – Если это все, то ты можешь… – Не могу, – перебивает он. – Без твоего согласия я никуда не уйду. – Что за капризы? Сколько тебе лет? – Почти двадцать четыре. – Это был риторический вопрос. – Да? А я подумал, что ты хочешь узнать своего партнера поближе. – Завязывай. Мы не партнеры. В классе у Леси куча девчонок. Выбирай – не хочу. И не надо заливать про мои способности, в них нет ничего особенного. – Есть! – выкрикивает он. – Отказываюсь! – отвечаю так же громко. Эхо наших голосов прокатывается по пустому двору. Слышится скрип и грозный голос: – А ну заткнитесь, пока я не спустился! Вот малолетки тупые, совсем делать нечего! Нормальные люди уже спят в это время! Собираюсь уже ответить умнику, но Стас меня опережает: – А ты тогда чего под окном сидишь?! Такой нормальный?! – Че сказал?! – Че слышал! – Да я щас… Тяну Стаса за рукав к темному арочному проходу. Не хватало еще весь дом на уши поднять и полицию дождаться. Нам ведь мало приключений за сегодняшний вечер. Стас злобно фыркает, все еще оглядываясь, а я озадаченно усмехаюсь. Вот гномы удивились бы, узнав, что я только что предотвратила ссору, а не начала ее. Из груды коробок у стены выскакивает пятнистая кошка и бросается нам под ноги, звонко мяукнув. Тихий писк Стаса отражается от влажных бетонных стен, и я не могу сдержать смех.