Ярослав вытаскивает фигурную форму Лешиной бабули, и я беззвучно открываю рот, глядя на аппетитную золотистую корочку, украшенную яблочными дольками. – Какой… ужас! Ты можешь быть хоть немного не таким идеальным? – Мне прямо сейчас отрыгнуть? – Нет. Давай после ужина. Желательно тогда, когда я уйду. – Займись-ка чаем, – командует он, принимаясь нарезать пирог. Набираю воду в железный чайник, ставлю его на плиту и зажигаю газовую конфорку. Опускаю на носик наконечник со свистком и тянусь к чашкам, стоящим на узкой полке над раковиной. Их ровно шесть, все с идиотскими рисунками. На моей червяки в ковбойских шляпах, а у Ярослава Патрик, танцующий тверк. – Я думала, у тебя сегодня занятие. – Сорвалось. Этот тип такой странный. В прошлый раз полчаса рассказывал, что татуировки – это верх творческого мастерства, и просил представить, будто я стою по пояс в реке и бью рисунок рыбной костью при свете полной луны. – Яр, это не странный. Это больной. Получше учителя не нашлось? – В нашей дыре? Нет. Садимся за стол друг напротив друга. Чай и пирог еще слишком горячие, но в моменте ожидания тоже есть своя прелесть. Рассматриваю комнату, в которой каждая деталь знакома до последней трещинки и черточки. Ажурные занавески на окнах, фарфоровый набор в серванте, психоделический узор на обоях. – Риша, – пытливо произносит Яр. – М-м? – Давай выкладывай. – Что? – Сама мне скажи. – Как ты это делаешь? – Ты в глаза не смотришь дольше пары секунд. Тихо вздыхаю и поднимаю голову, Яр смотрит на меня не моргая. Даю себе еще немного времени и признаюсь вслух в том, что еще до конца не могу осознать: – Похоже, мне нравится Стас. Тишина. На лице Ярослава не дергается ни один мускул. – Только не надо делать вид, что это не… – Это не новость, – перебивает он. Спазм пронзает шею, сердце немеет. – Ты не должна спрашивать у меня разрешения, – улыбается Ярослав. – Я знаю, – отвечаю так тихо, что сама едва могу разобрать. – Все хорошо. Ешь пирог. Глава 15 POV: Стас Стою перед дверью в танцевальный зал и все никак не решаюсь войти, хоть и опоздал уже минут на пять. Из щели виден свет, но внутри так тихо. А что, если Риша не пришла? Что, если глупое письмо только усугубило ситуацию? Живот крутит, голова немного гудит из-за затянувшегося похмелья. Нам с Владом нельзя пить, но это не самая большая цена за перемирие, которая могла бы быть. Делаю пару глубоких вдохов и выдохов, успокаивая себя тем, что в любом случае у меня уже есть план «Б». Наконец собираюсь с силами и открываю дверь. Переступаю порог, губы расплываются в улыбке. Риша сидит на моем черном коврике в позе бабочки, положив на колени утяжелители, и смотрит в телефон. Ее волосы сегодня удивительно прямые и гладкие, а вместо ужасной зеленой футболки белая майка. Тело расслабляется, даже дышать становится легче. Она здесь. Еще не все потеряно. – Привет, – говорю я, не сумев спрятать радостные нотки в голосе. – Привет, – равнодушно бросает Риша. Все еще злится. Так и знал, что расслабляться рано. – Риша, я… – Давай уже начнем тренировку. – Она поднимается и выходит вперед, все еще избегая прямого взгляда. – У меня сегодня вечером еще дела. – Важные? – Личные. Те, которые тебя никак не касаются. Словесный щелбан прилетает точно в цель, даже в ушах звенит. Я сам провел эту черту, бросив пару необдуманных фраз. Нужно срочно исправляться. – Прости, что сорвался на тебя в тот раз. – Ерунда, – отмахивается Риша. – Ты был прав. Я полезла не в свое дело. Ее показательная отстраненность раздражает. Снимаю кроссовки и неспешно направляюсь к Рише, которая смотрит куда угодно, но только не на меня. Останавливаюсь у ее правого плеча, Риша сглатывает и продолжает сверлить взглядом пустоту. – Это ты была права, – приглушенно признаюсь я, борясь с внутренним протестом. Сказать о том, что Влад свободен, это как выстрелить на линии старта, но я должен это сделать. Так будет честно. – Влад и Леся не встречаются. Я действительно ничего не знал о жизни своего брата. Зато теперь благодаря тебе мы во всем разобрались. – Рада за вас. – Риша… – расстроенно вздыхаю я. – А-а? – отзывается она мне в тон. – Давай мириться? – Мы и не ссорились. Наклоняюсь, заглядывая ей в лицо, и она поднимает глаза, впиваясь в мои. Дурное желание чмокнуть Ришу в нос, щеку или губы зреет и растет, вибрируя в отголосках сердечных ударов. Она ведь прибьет меня, хорошо хоть мысли читать не умеет, иначе лежал бы я уже в травматологии. – Точно? – спрашиваю я. Проходит секунда. Две. Тяжесть стекает по плечам и рукам. Уголки губ Риши вдруг легонько приподнимаются, и она отвечает: – Точно. С облегчением выдыхаю и подступаю еще чуть ближе. – Тогда… примирительные обнимашки? Илюша завещал. – Иди в пень! – усмехается Риша и бьет меня по животу тыльной стороной ладони. – Мы начнем сегодня или так и будем сопли размазывать? Широко улыбаюсь и выпрямляю спину. Если Риша Мариновна дерется, значит, контакт есть. Замечаю, что за окнами снова пошел снег. Весь вчерашний день, который я провел в постели, обливаясь холодным потом из-за интоксикации, мысли кружили возле одной фразы Влада. Мы ведь с ним и правда никогда толком не ухаживали за девчонками. Все случалось само собой. Знакомство, пара поцелуев, иногда ночь и все. На отношения не было ни времени, ни сил, а для любовных страданий у нас была Леся. Быстро взвешиваю все за и против, кое-что придумав, и бурлящее воодушевление неожиданно придает бодрости. Да я просто гений. Это будет идеальное совмещение приятного с полезным. – Одевайся, – обращаюсь я к Рише. – Обычно ты кричишь «раздевайся». Что-то новенькое. – У нас сегодня будет особая репетиция. На улице. – На улице? Попрошайничать пойдем? – Давай ты по пути понудишь, ладно? – Но… – Ты обещала меня слушаться. Шреддера помнишь? Крепко держу за рукав куртки Ришу Мариновну и буксирую ее по узкой парковой дорожке, посыпанной песком больше для галочки, чем для безопасности пешеходов. Детская площадка остается позади, как и яркие аттракционы, кабинки которых укутаны в прозрачные чехлы. Еще пара поворотов, визг малышни почти не слышен, как и шум автомобилей. Высокие ели стоят неподвижно, удерживая на ветвях горсти снега, вокруг полное безветрие и спокойствие. – Куда ты меня тащишь, а, изверг? Здесь же холодина! Снега по колено!