— Ты же знаешь, как люди говорят, Мюриэл. Ты, как никто другой, знаешь. Как я уже сказал, я бы предпочел, чтобы Билли не подвергался пристальному вниманию только в результате одного разговора с ребенком, который явно уязвим. Это может привести к всевозможным проблемам. Мне не следовало пытаться поговорить с ней без профессионала… социального работника или, по крайней мере, учителя. Это было глупо с моей стороны, и Господь свидетель, я должен был знать лучше… — Вы хотите сказать, что я должна игнорировать свои подозрения, преподобный? Позволить собственному отцу издеваться над ней? — Нет, Мюриэл, конечно, нет. — В его голосе звучало раздражение. — Я думаю, мы оба добиваемся здесь одного и того же результата? — Он поднял обе брови, его глубокие медово-карие глаза впились в Мюриэл. — Если ты поможешь мне здесь, я смогу помочь тебе с твоей «миссией»? Мюриэл подняла брови, чтобы соответствовать выражению лица преподобного. Что именно он имел в виду? Она усомнилась, действительно ли он знал о ее миссии, потому что его нынешнее предложение заставило ее поверить, что он не мог. Казалось, он слишком стремился защитить Билли, а не избавить от него деревню, что и было ее целью. Если только он не знал чего-то, чего не знала она. Он был посвящен в то, чего не знала она, будучи слугой Божьим. И многие жители деревни доверяли ему свои личные дела. Возможно, у него была информация, которая могла бы ей пригодиться. — Вообще-то, у меня есть кое-что, над чем я работаю, — наконец сказала Мюриэл. — Я уверена, что в какой-то момент в будущем вы будете полезны. Он улыбнулся, обнажив крупные квадратные зубы. — Хорошо. Пути Бога неисповедимы, Мюриэл. Он обеспечит безопасность паствы. Мюриэл не была в этом так уверена. Она не могла так сильно полагаться на Господа, только на себя. Глава 73 Анна 2019 Четверг, 18 июля Анна подняла свой мобильный повыше, пытаясь получить полный сигнал, прежде чем позвонить Кэрри. Она дошла до конца дороги матери не только из-за сигнала, но и потому, что хотела быть вне пределов слышимости. Поболтав с Кэрри, она захотела рассказать Джеймсу о том, что узнала о своем отце. Ей нужен был кто-то, кто знал ее, кто-то, кто знал ее историю, чтобы обсудить это до конца. Наконец, набрав четыре деления, Анна набрала номер. Кэрри сняла трубку после первого гудка. — Мама! Где ты была? Почему ты мне не позвонила? Сердце Анны упало. Ее бедная дочь страдала от ее отсутствия. — Мне так жаль, любимая. Я не думаю, что задержусь надолго. — Анна поморщилась; она не должна давать ложных обещаний. — Если будет похоже, что это займет больше времени, я возьму бабулю с собой домой. — Почему я не могу приехать туда с тобой? — Тебе было бы здесь так скучно, Кэрри. Тут буквально нечего делать. Разве ты не помнишь, как я рассказывала тебе, как скучно мне было здесь расти? Поверь мне, ничего не изменилось. — Но я была бы с тобой. Я скучааааааааааю без тебя, — причитала она. — Я тоже скучаю по тебе, милая. У меня такое чувство, что в ближайшие несколько дней все может уладиться само собой. — И у нее действительно было такое чувство… она не лгала об этом. Нутром Анна понимала, что дело близится к развязке… должен был состояться какой-то грандиозный финал. Учитывая, что тридцатилетняя годовщина фактического исчезновения Джони была завтра — в пятницу, 19 июля, — это казалось наиболее вероятным днем, когда все, чем бы «это» ни было, закончится. То, чем это закончится, было тревожным, неизвестным фактором. После дальнейших заверений Кэрри в том, что они скоро увидятся, она с радостью передала телефон Джеймсу. — Значит, все идет не по плану? — Не совсем. С другой стороны, я больше не думаю, что у мамы слабоумие. — О? Тогда почему она вела себя так странно? Анна вкратце рассказала ему о том, что происходило, время от времени слыша резкий вдох. Она закончила свой монолог той частью, где ее отец якобы бросил ее из-за поведения Мюриэл. Причина, по которой он никогда не связывался с Анной, по-видимому, заключалась в том, что ее матери так было легче. Очевидно, он любил Анну. Даже озвучивание этого Джеймсу заставило ее недоверчиво покачать головой. — Что это вообще значит? — спросил он. — Вот именно! Если бы он любил меня, то не сдался бы так легко. Что-то не сходится, не так ли? Зачем облегчать жизнь моей матери, а не мне? — Я полагаю, мы не знаем, как похищение Джони и последующее предположение, что она была убита, повлияли на его отношения с твоей мамой. Или с тобой, если уж на то пошло. К счастью, это не то, с чем мы когда-либо сталкивались. Мы не можем знать причин, по которым твой отец решил уйти к другой женщине и жить с ней в другой стране; у нас есть только одна сторона истории. — Последовала пауза, прежде чем Джеймс заговорил снова. — Разумно ли тянуть с этим сейчас? Я имею в виду, у тебя были годы, чтобы усомниться в этом… — Не начинай, — фыркнула Анна. — Похоже, все испытывают отвращение к тому, чтобы что-то раскапывать! — Прости, но почему именно сейчас? — Из-за ситуации, — сказала Анна пронзительным тоном. Она сделала глубокий вдох. — Вот почему я не посещаю Мейплдон, Джеймс. Вот почему я редко вижу свою мать. Поскольку теперь я провела много времени в ее обществе, я не могу не подвергать сомнению все. Легче оставить спящих собак лежать, когда есть расстояние. — Хм, — сказал он. — Может быть, твой отец тоже так считал. — Его голос был почти шепотом, как будто он боялся реакции Анны. Анна хотела разозлиться на него, отпустив саркастический комментарий в ответ, но почувствовала будто вся энергия покинула ее. — Неважно. — У тебя есть его контактные данные… — Боже, нет, Джеймс. Я не разговариваю с ним и не вижу его. Мне все равно, какие у него были причины. Насколько я понимаю, они были достаточно хороши, чтобы оставить десятилетнюю дочь. Ты бы бросил Кэрри? — Ну, нет. Конечно, нет. — Вот именно. Ничто не смогло бы заставить тебя бросить ее. Мой отец был эгоистичным и слабым, конец. А моя мать позволила ему уйти и теперь пытается как-то оправдать его действия, говоря, что он ушел из-за нее, а не из-за меня. Ты знаешь, потому что он все еще любил меня. Ну, это чушь собачья. — Я согласен, это слабо. Но, может быть, он заслуживает того, чтобы высказать свою точку зрения, а не просить Мюриэл говорить за него? Анна закрыла глаза, мысленно представляя песочно-каштановые волосы своего отца, падающие на его высокий лоб. Его холодные голубые глаза. Она слышала его успокаивающий голос, чувствовала его теплые объятия. — Когда-нибудь, может быть. Но сейчас мне нужно довести это дело до конца. — Она вернула разговор к настоящему; она разберется со своим прошлым в другой раз. — Ты думаешь, что тебе грозит опасность? Или Мюриэл? — Голос Джеймса был полон беспокойства. — Я меняю свое мнение об этом почти ежечасно, Джеймс. Я говорила об этом с бывшим копом, но до сих пор официально не обращалась в полицию. — Думаю, тебе следует. Разве они не могли поставить патрульную машину возле дома? По крайней мере, ты будешь чувствовать себя в большей безопасности. — Возможно. — Анна погрузилась в свои мысли. Это было очевидное решение — привлечь полицию. Части куклы вместе с записками, несомненно, были достаточным доказательством того, что кто-то хотел причинить им вред? Полиция что-нибудь предпримет. — Мама, похоже, по-прежнему старается избегать вмешательства полиции. — Почему? В голосе Джеймса звучало недоверие. — Она считает, что это усугубит ситуацию, сделает ее еще хуже. Может быть, она чувствует, что он начнет свою игру или просто найдет другой способ добраться до нее. Я не знаю. Но есть вероятность, что она все еще не рассказывает мне всего. Я уверена, что она утаивает ключевую информацию. И именно поэтому она не хочет звонить в полицию… потому что это поднимет вопрос о прошлом, которое она так старалась похоронить. — Тогда, я думаю, пришло время ей признаться во всем, по крайней мере, тебе. Для тебя, Анна. Для Кэрри. В настоящее время ее поведение подвергает вас риску. Она действительно этого хочет? Слова Джеймса звучали у нее в голове, пока она шла обратно к дому. Входная дверь была пуста. За ночь к ней не приколотили ни одной новой части тела. Анна гадала, когда же это произойдет. Когда Пэт пришел прошлым вечером и Анна показала ему детали куклы и заметки, он предложил посидеть снаружи в машине и понаблюдать за домом. Мюриэл, конечно, отказалась. Но это навело Анну на мысль, что, может быть, ей стоит не спать — нести вахту — посмотреть, кто их посещает. Ей следовало установить камеру, как только был оставлен второй предмет, чтобы самой поймать их с поличным, как предлагала Сэнди. Но она предположила, что кто бы это ни был, он был умен… он бы учел что-то подобное и был бы замаскирован. Тем не менее, им было бы полезно иметь какие-либо визуальные доказательства — по крайней мере, можно было бы определить, был ли это мужчина или женщина. Возможность исключить Лиззи из числа подозреваемых позволила бы Анне полностью довериться ей. На самом деле, она была единственной, с кем Анна могла работать, чтобы докопаться до сути того, что случилось с Джони Хейз. Анна почувствовала прилив сил при мысли о том, чтобы сделать что-то более конструктивное. Она даже не рискнула выехать из Мейплдона с тех пор, как приехала туда — поездка в Бови, ближайший город, чтобы купить камеру слежения, была бы облегчением. Позволить ей немного освободиться от деревни, которая в некотором смысле начинала казаться тюрьмой. Анна наслаждалась несколькими часами вдали от Мейплдона… и своей матери. Как будто грозовая туча рассеялась в ту секунду, когда она ушла. Анна помнила это чувство, оно было таким же, какое она испытала двадцать лет назад. Но беззаботное настроение Анны омрачилось в тот момент, когда она остановила свою машину на маминой дороге. Даже на расстоянии она могла сказать, что на двери что-то было. Если бы только они могли подождать, пока она установит камеру. Как будто они знали, что она задумала. Она медленно вышла из машины, пытаясь оттянуть неизбежное. Вот оно: следующая часть тела — рука. Анна неподвижно стояла перед дверью, держа в руке сумку с фотоаппаратом. Черт возьми. Осталась только одна часть. Во всяком случае, таково было общее мнение. Туловище должно было стать последней частью, и Анна догадалась, что это будет завтрашнее подношение. Был последний шанс заснять преступника на камеру. — Мама! — позвала Анна, входя в дом. — Мама? Анна толкнула дверь гостиной, но Мюриэл нигде не было видно. Поставив сумку на обеденный стол, Анна вышла в сад за домом, окликая на ходу. Хлопнула дверь. — Здесь! — крикнула Мюриэл, и Анна увидела, как она вышла из задней двери Сэнди. Наконец, она отважилась зайти к своей соседке, и, как правило, это было тогда, когда рука была прикреплена к двери. — Ты не торопилась, — сказала она, ее слова были резкими. — Извини, было нелегко найти магазин в Бови, где продавался бы фотоаппарат того типа, который я хотела. Это должен был быть прибор ночного видения. — И все же тебе удалось раздобыть один? — Мюриэл закрыла калитку, разделявшую ее дом и дом Сэнди, и неторопливо направилась к задней двери. Она была более сгорбленной, чем казалась раньше: ее плечи округлились, спина изогнулась. Она выглядела намного старше шестидесяти пяти — Анна видела более бодрых девяностолетних. Это было так, как будто она съеживалась, с каждым новым днем все больше погружаясь в себя. — Да. И у нас есть еще одна кукольная часть. Лицо Мюриэл побледнело. — Я думала, сегодня нам это сошло с рук. — Да, я тоже. Ты что, ничего не слышала? — Нет. — Мюриэл со вздохом покачала головой. — Ничего. Мы с Сэнди были на кухне. Если бы мы были в гостиной, я бы, возможно, услышала. Хорошо, так что же там написано? — Давай посмотрим, хорошо? Они обе сели за стол, Анна держала шампур наготове. — Тогда продолжай, — сказала Мюриэл. Анна вытащила листок бумаги: КТО-ТО ДОЛЖЕН ПРИЗНАТЬСЯ. СЕЙЧАС! ВРЕМЯ НА ИСХОДЕ. Мюриэл что-то пробормотала себе под нос и поднялась со стула. Не глядя на Анну, она вошла в гостиную. Анна немного посидела, размышляя.