Хатч тяжело дышал, после того как помог Дому перебраться через очередной упавший ствол. Он посмотрел туда, куда показывал Люк. От домов их отделяли густые заросли крапивы с черными колючими стеблями. Пространство над крапивой было заполнено двадцатиметровой непролазной сеткой из березовых и ивовых ветвей. – Просто продолжаем идти, – сказал Дом. – Мы не знаем, что в тех домах. Люк кивнул. – Даже думать не хочу. Интересно, зачем они здесь? Хатч положил руку Люку на плечо. – Угостишь сигареткой? – Конечно, – Люк полез в боковой карман своих непромокаемых брюк. Хатч взял сигарету в рот. – Наверное, брошенное поселение. – Где жили другие чокнутые ублюдки, – сказал Дом. – Здесь давно никого не было, – Хатч посмотрел себе под ноги. – Эта тропа соединяла дома с другим местом. Видите? – Он приподнял ногой покрывало папоротника. – Тут остались следы от колес повозки. Их все еще видно по краям тропы. Люк снова встал в полный рост, хрустнув суставами в коленях. Он представил себе неприветливый интерьер этих зданий. Сырой, темный, пораженный спорами плесени. Представил, каким отчаянием пропитано неуютное, давно покинутое людьми место. – Как там впереди? – спросил Хатч, нарушив задумчивость Люка. – Все так же, – ответил тот. Хатч застонал и потер ладонями лицо. – Небольшой у нас прогресс, парни. – Иди на хрен, – сказал Дом. Согнувшись пополам, надавил грязными руками на поврежденное колено. Оторвав ногу от земли, как хромая лошадь, сморщился от боли. Фил ничего не сказал. Он просто стоял и смотрел в сторону заброшенных зданий. Люк сделал глубокий вдох-выдох. – Почему бы вам, парни, не передохнуть? А я пойду вперед и проверю, что дальше. Вдруг там выход. – И пока я отдыхаю, постарайся расчистить дорогу от этого дерьма. А то мы все равно что ползем, – сказал Дом. Люк улыбнулся. – Чем, туристской ложкой? Хатч хихикнул. – И убедись, что края ровные. Люк двинулся вперед, гораздо быстрее, чем шел все утро. Из-за заданного Домом медленного темпа у него разболелась спина, а раздражение быстро сменилось злостью и полным упадком духа. Порой ему казалось, что тропа оборвалась. Если он встретит преграду, которых здесь немало, просто развернется и двинет назад, закрыв лицо руками от хлестких, острых ветвей. Идти было тяжело, одно ухо кровоточило. Но ему не требовалось постоянно останавливаться и ждать, пока Хатч, придерживая ветки, помогает пройти под ними Дому и Филу. И он больше не слышал бесконечные стоны Дома. Фил был по-прежнему немногословен. Он онемел от боли в стертых до волдырей пятках. Либо настолько устал, что не мог связно излагать мысли. Либо до сих пор не оправился от ночного потрясения. А может, все сразу. Через двадцать минут после отрыва Люка от остальных тропа начала петлять между древних стволов, то поднимаясь, то спускаясь. Перелезать через крутые, покрытые скользкими корнями холмы оказалось весьма утомительным занятием для его суставов. Выглядело так, будто поваленные деревья встречаются каждые двадцать футов. Люк не думал, что в груди может так сильно болеть. А он считал, что находится в хорошей физической форме. Несмотря на курение, тренировался три раза в неделю и бегал по выходным, но к такой нагрузке оказался не готов. Он старался не думать о том, как себя чувствовали Дом с Филом. Они заблудились словно кучка жалких любителей. Как те идиоты, которые пытаются лезть на гору без надлежащей тренировки и правильного снаряжения. Или лохи, решившие пересечь океан, за которыми снаряжают поисково-спасательную экспедицию. А потом этих людей еще чествуют как героев. Почему, если они доставляют другим столько проблем? Он поверить не мог, что они ведут себя так же глупо. Люк наклонил голову и ринулся сквозь папоротник. Стиснув зубы и превозмогая боль в груди и ногах. Он не собирался сдаваться. Хватит! Он хочет увидеть небо. Кусочек неба и немного открытого пространства, где можно передвигаться без труда. Люк зацепился подмышкой за какую-то ветку и отлетел назад, приземлившись на задницу. Схватив ветку, попробовал сломать, но руки оказались бессильны перед гибкостью дерева. Он остался сидеть, хватая ртом воздух. Хатч настаивал, чтобы они держались «примерно» юго-западного направления. Но Люк интуитивно чувствовал, что тропа снова ведет его на северо-запад. Он не стал ближе к краю леса, чем они были вчера вечером. Он не мог больше оставаться в этом душном сыром лесу, давящем, сбивающем с ног, разрывающем кожу. Горло горело. Высыхающий пот выделял соль, кожу между ног и на поясе под ремнем натерло. Хотелось сорвать с себя одежду. Измученные мышцы в ногах начала сводить судорога. Нужно выбираться из этой чащи. Если подлесок не поредеет, он пойдет назад и найдет остальных. Потом они вернутся по своим следам туда, где вышли на эту тропу днем ранее. Или, если необходимо, вернется он один. И пойдет за помощью. Независимо от того, согласится Хатч или нет, инстинкты подсказывали, что время пришло. Время для решительных мер. Один из них отправится за помощью. Люк был зол на Хатча с его нелепым и необоснованным оптимизмом. «Боже, Хатч! О чем ты думал?» Стиснув зубы, он стал вспоминать все принятые Хатчем решения, ввергшие их в бездну неприятностей. Его губы зашевелились, и он принялся костерить своего друга, зная, что впоследствии будет стыдиться своих слов. Люк закрыл глаза. Попытался успокоиться и привести мысли в порядок. Вспышка ярости медленно угасла, оставив лишь дрожь в теле. В мокрой зелени, где он сидел, было темно. До поверхности лесной почвы света доходило мало, но дождь находил дорогу. Лес буквально промок насквозь. Голова кружилась. Люк достал из кармана куртки энергетический батончик. В желудке ныло от голода. У них вообще осталась нормальная еда? Он представил себе, что случится, если он не двинется с места. Найдут ли тело, скрытое под этими кустами, сорняками и крапивой? Или его кости будут дочиста обглоданы кишащими здесь насекомыми и рыщущими в поисках пищи грызунами? Он так отчетливо увидел останки своей грязной туристской одежды, выцветший рюкзак и бурый, ухмыляющийся сквозь темную листву череп, что подскочил от испуга. Промокшая от просочившейся влаги поясница ныла. Черная почва буквально высасывала из тела все тепло. Он поспешил встать и бросился вперед, движимый отчаянной надеждой, что каким-то чудом лес вот-вот кончится. Но удалившись от остальных далеко за пределы слышимости, он начал беспокоиться, что сошел с тропы и ломится сквозь подлесок в другом направлении. Туда, где, как ему казалось, заросли были реже. Иногда он останавливался и убеждался, что следует по еле заметной тропе. В противном случае ему никогда не найти остальных. Здесь не было ориентиров, повсюду бесконечное однообразие. Желудок горел от жажды, во рту пересохло. Остатки воды кончились час назад. Если они не хотят слизывать дождевую воду с листьев деревьев, им нужно до конца дня найти какой-нибудь ручей. Люк сомневался, что у остальных что-то осталось во фляжках. Через полчаса он наткнулся на гранитный постамент. Стоячий камень, увитый плющом. 20 Хатч все сильнее чувствовал, как тихо стало вокруг, хотя решил не делиться этим наблюдением с Филом и Домом, ковылявшими позади него по быстро сужающейся тропе. Лес будто замер в ожидании. Стоило им отойти от заброшенных домов, как птицы перестали щебетать. Ветер стих. Лес вокруг погрузился в полную тишину. Было слышно только шарканье ног, слабый шум дождя и шорох листьев о непромокаемую ткань. Эта тишина вызвала реакцию, ответное действие. Неожиданно для себя Хатч с тревогой уставился на заросли по обе стороны исчезающей тропы. А вдруг они снова изменили направление? Он не был уверен. Местами тропа словно распадалась. Обманчивые просветы подталкивали их то в одну, то в другую сторону от еле просматривавшейся тропы. Чтобы разглядеть ее среди зарослей шиповника и бледно-зеленого папоротника, ему часто приходилось напрягать зрение. Свет почти не проникал сюда сквозь плотный полог листвы. Хатч забеспокоился, что Люк может заблудиться. Он остановился и вытер пот с глаз. Неожиданно он разозлился на себя за то, что отпустил Люка одного. – Стоп. – А? – спросил Дом, задыхаясь от ходьбы. Фил остановился, хрипло дыша. Хатч услышал, как тот с силой вдохнул в себя содержимое ингалятора. – Что такое? – прошептал Дом. Хатч поднял компас, направив его в сторону от красного, взмокшего лица Дома. Северо-Запад. Ему хотелось закричать. Они снова сбились с курса. Бродили по лесу зигзагами, все глубже погружаясь в него. Это происходило постепенно, а потому незаметно. Но когда и как такое случилось? Он заметил бы. Не тащи он на себе неповоротливую тушу Дома, он был бы более внимательным. – Ничего хорошего. – Он покачал головой. – Что не так? – Направление. – Он отпустил Дома и хлопнул руками по бедрам. – Черт. 21 Сперва Люк подумал, что это обнажение горной породы природного происхождения. В первый день похода они видели множество валунов и даже скал, торчавших из зеленой земли. Но стоило ему обойти вокруг камня и сорвать с одной стороны кусок мокрого плюща, как он увидел полустертые руны. Они покрывали всю поверхность камня и были окружены овальной рамкой, густо заросшей окаменелым лишайником. Люк присел на корточки и стал поворачиваться кругом, вглядываясь в окружающие заросли. Сквозь сетку из сухих веток и буйно разросшегося сорняка он увидел в двадцати футах от себя еще один стоячий камень, за ним еще один. Отступив в сторону и присев еще ниже, Люк снова заметил вьющуюся между камней тропу. Только идти, выпрямившись, по ней было нельзя. Он попробовал двинуться вперед, но тут же зацепился рюкзаком за ветку и застрял. Ругаясь сквозь зубы, дал задний ход. Потом с кряхтением сбросил ношу с плеч в лиственный перегной и грязь. Опустившись на четвереньки, пополз вперед по природному туннелю. Но тропа ли это? Да. Он протянул руку и провел кончиками пальцев по борозде, оставленной колесом телеги. Похоже, туннель проложили мелкие животные. Он лег лицом вниз, ощутив под собой холодную влажную почву. Он будет ползти, сколько сможет, и посмотрит, не станет ли тропа впереди свободнее. Но это будет его последняя попытка. После восхода солнца они шли уже четыре часа, но к краю леса не приблизились. Убедившись, что тропа кончается у этих стоячих камней, он вернется и расскажет остальным, что пришло время обратиться к последнему средству. К его плану, которому могли следовать уже четыре часа. Если бы они нашли дорогу, которой пришли накануне, выбрались бы из леса еще засветло. Преодолев двадцать футов ползком, Люк заметил, что серый свет стал ярче и предел видимости расширился. Он достиг конца природного туннеля и смог даже поднять голову. Вскочил на ноги и рванул сквозь редкие побеги на просвет. Выбравшись из зарослей колючего кустарника и крапивы, Люк оказался на просторной поляне, поросшей невысоким подлеском и карликовыми березами. Дождь падал серебристыми шипами капель. Сквозь верхушки мокрых, нависших над поляной елей виднелись рваные куски неба, безрадостного и потемневшего от дождя. Белым оно бывало лишь часов в пять утра, а потом серело. Тропа терялась в подлеске. Она должна была там быть, потому что вела к какому-то зданию.