Я оделся и подошел к столу. – Вот и новый год наступил… – нейтрально сказал, толком не зная, как теперь себя вести. – Наступил, – кивнула знахарка и выставила на доску сковородку с яичницей. – Садись за стол, колдун. Держалась хозяйка столь же скованно и отчужденно, как и прежде, и меня это обстоятельство несказанно порадовало. Никаких романтических чувств к знахарке я не испытывал, и ее сердечные терзания доставили бы нам в дальнейшем одни только расстройства. Но, как видно, опасался я выяснения отношения совершенно напрасно; фрейлейн Марта оказалась особой в высшей степени разумной. Позавтракали мы в полной тишине, а потом я без напоминаний взял лопату и отправился на улицу. В последнее время уборка снега предшествовала атлетическим упражнениям и занятиям со шпагой в качестве разминки, но сегодня, ко всему прочему, мне хотелось остаться в одиночестве и немного привести в порядок мысли и чувства. Волновала не столько проведенная с Мартой ночь, сколько приснившийся под утро кошмар. Сон – это лишь сон, в причастность к покушению фрейлейн Герды я нисколько не верил; ее мертвое тело давно разобрали на куски в анатомическом театре. Но, как уже успел убедиться неоднократно, случайные сновидения в полнолуние меня не посещали. Что-то зацепило в этой ситуации, что-то казалось неправильным и варилось в подсознании. Знать бы еще, что именно. Я покачал головой и вышел за дверь. Подспудно ожидал увидеть отметины чудовищных лап, но, вопреки всему, наст оказался нетронут, лишь вдоль стены шла глубокая борозда там, где Марта пробиралась к окнам, дабы снять свои заговоренные веревочки. При этом снега намело на удивление много. Если за оградой его почти не прибавилось, то дом занесло до подоконников, будто вчера мы находились в самом центре вихря. Неспроста всю ночь поскрипывали стены и крыша. Очистив двор от снега – сугробы вырастали у забора немалыми кучами, – я немного поупражнялся со шпагой и вернулся в дом. Тюфяк к этому времени неведомым образом пропал, но меня это нисколько не удивило и не обескуражило. Если уж на то пошло, любая ночь не лучшее время для одиночества, да и на печи спать куда теплее, нежели на полу. Что уж говорить об иных потребностях организма… Марта сидела у заиндевевшего окна и хмурилась, пытаясь вникнуть в хитросплетения умных словес из вступительной части «Некоторых аспектов ментального воздействия и долгосрочного управления разумом». Чтение это было не самое подходящее для юной фрейлейн, но я подумал-подумал и делать замечание знахарке не стал. Впрочем, Марта отвлеклась от книги сама и огорошила меня неожиданной просьбой: – Сотвори какую-нибудь волшбу, Филипп! В иной ситуации я бы только отшутился, но тут решил не разочаровывать девушку и отыскал принесенную из леса палочку, на которой уже были вырезаны все необходимые формулы. Легкое движение, узел, завиток – и вот уже под потолком загорелось маленькое рукотворное светило. Девчонка с восторженным криком вскочила на ноги и потянулась к огоньку, пришлось резко крикнуть: – Стой! Марта испуганно замерла, не успев коснуться оранжевого сгустка. – Не трогай, – уже мягче попросил я. – Это опасно. Ты ведь не суешь руку в костер! – Но он же… Он кажется таким… – Марта замялась, подбирая слова, – нереальным… – Он реальней некуда, – заявил я и взмахом палочки развеял заклинание. Вновь вернулся полумрак, и знахарка помрачнела. – Почему бы не оставить его? – спросила она и зябко передернула худыми плечиками. – Такой приятный свет… – Нельзя, – покачал я головой. – Всякое заклинание питается небесным эфиром, рано или поздно это приведет к истощению незримой стихии. Не навсегда, со временем она восстановится, но лучше этого не допускать. Особенно в собственном жилище. Ты умеешь видеть силовые потоки? Марта помотала головой и закусила губу. Льдинки в ее голубовато-серых глазах подернула поволока. Слезы? Этого еще не хватало! Только не сегодня! – Хорошо-хорошо, сейчас покажу! – против воли, пообещал я, поскольку ничего предосудительного в этом знании не видел. Большинство школяров овладевали истинным зрением задолго до поступления на факультет тайных искусств. Это был некий базис, на который нарастали все прочие умения. Почему бы и не упростить Марте будущее обучение, если поступления в университет ей в любом случае не избежать? Так, по крайней мере, будет меньше шансов, что до этого момента она навредит себе или окружающим. Марту мои слова привели в полнейший восторг, она даже несколько раз хлопнула в ладоши и спросила: – Что мне делать? Подавив горестный вздох – ангелы небесные, ну куда я только лезу?! – велел знахарке выйти в центр комнаты и сесть на пол. – Зажмурься, постарайся расслабиться и разглядеть через веки мой силуэт. Сразу это не получится, не переживай. Энергетические потоки заметить проще, поэтому уделяй внимание цветным пятнам и лентам. Опытным колдунам закрывать глаза не требовалось, а вот неофиты, как правило, не могли отрешиться от обычного зрения и потому не замечали неуловимых искажений незримой стихии. – Ничего не вижу, – пожаловалась Марта. – Обычные желтые пятна. – Молчи, дыши ровно, выбрось из головы сомнения. Лучше вообще ни о чем не думай. Просто смотри. – А нет никакого наговора… – Нет! – рыкнул я. – Молчи, дыши, смотри! Девчонка обиженно поджала бледные губы и напряженно засопела, но некоторое время спустя обуздала эмоции и расслабилась. Я уж было понадеялся на скорый успех, но нет – дело с мертвой точки не сдвинулось. Провозились в итоге до сумерек, и все без толку, Марта к внутреннему зрению обратиться так и не смогла. Лицо девушки заострилось, а платье меж лопаток промокло от пота, но присутствия духа знахарка не теряла и не раскисала. Я и сам чувствовал себя так, словно с утра без единого перерыва чистил во дворе снег. Тяжела ты, доля наставника… Ближе к вечеру я велел Марте открыть глаза и расфокусировать зрение, дабы попытаться заметить отсветы ауры, но и этот подход результатов все же не дал. – Лес спит, – в очередной раз заявила знахарка. – Откуда взяться силе? Любой другой давно махнул бы на упертую девицу рукой, да и у меня эти упоминания о лесе уже сидели в печенках. Я попросту возненавидел и его, и мифических хранителей, по чьей воле заплутал в дебрях и не успел добраться до перевалов, прежде чем их завалило снегом. Захотелось отвесить знахарке оплеуху, но я взял себя в руки, крутанул запястьем, наматывая на него четки, и поцеловал золотой символ веры. Пробормотал короткую молитву и сказал: – Закрой глаза, попробуем еще раз. Марта беспрекословно выполнила распоряжение, несколько минут успокаивала дыхание, затем вздохнула. – Ничего. Я в сердцах всплеснул руками, и тут же девчонка встрепенулась: – Искорка мелькнула! И сейчас светится! – Покажи! – потребовал я. – Нет, глаз не открывай! Знахарка безошибочно указала на четки. Святые небеса! Кудесники братства святого Луки наполнили эфиром одну из янтарных бусин, именно его свечение и сумела разглядеть моя подопечная! – Следи за искрой! – потребовал я и принялся водить из стороны в сторону рукой. Марта безошибочно поворачивалась вслед за моими движениями, но концентрация давалась ей нелегко; кожа заблестела от пота. – На сегодня хватит, – отпустил я девчонку. – Продолжим завтра. Ты небезнадежна, это главное. Знахарка счастливо улыбнулась, поднялась с пола, охнула и покачнулась, но сразу восстановила равновесие. – Голова закружилась, – пожаловалась она. – Бывает, – усмехнулся я и принялся разжигать лучины. Огоньки мигом разогнали заполонивший комнату сумрак, и Марта отправилась накрывать на стол. Ничего нового она сегодня не готовила, мы доели остатки вчерашней трапезы. После ужина знахарка запалила ночную лампу и попросила меня нагреть воды, намереваясь смыть пот. Я выполнил распоряжение, многозначительно посмотрел туда, где раньше лежал тюфяк, и справился о сегодняшнем месте ночевки. Марта слегка зарделась, но посмотрела на меня с некоторым даже вызовом и сказала: – Лезь на полати. – Сегодня же не Йоль? – улыбнулся я. – Чем одна ночь отличается от другой? – хмыкнула девчонка, распуская поясок платья. – Лезь, я сейчас приду. Марта и в самом деле не заставила себя долго ждать. Ополоснулась, забралась под одеяло и прижалась ко мне теплым влажным боком. Я потеснился, освобождая место, и вдруг почувствовал легкий укол в спину. Пошарил рукой и вытянул из-под себя сплетенную из ниток, тряпичных кусочков и сухих травинок фигурку, приколовшуюся к наволочке длинным шипом боярышника. – Спишь с куклой? – не удержался я от улыбки. – Не сегодня, – ответила Марта и задула ночник. На следующее утро знахарка растолкала меня ни свет ни заря. Девчонка намеревалась без промедления продолжить вчерашние занятия, но я энтузиазма подопечной не разделял, смел немудреный завтрак и отправился чистить снег. За счет каждодневных физических упражнений я изрядно окреп, но вернуть прежнюю форму оказалось не так-то просто. Все же исхудал за время беспамятства и горячки изрядно, да и проткнутое бедро нет-нет да и ломило. Вернувшись в дом к изнывавшей от нетерпения Марте, я внимательно огляделся, но память меня не подвела: святой образ не украшал ни одну из стен. Не носила его знахарка и на цепочке или шнурке да и не молилась ни разу, не благодарила вместе со мной небеса за хлеб насущный даже перед трапезой. – Не вижу в доме святого символа, – произнес я, и голубовато-серые глаза девчонки сверкнули раздражением. – Какое это имеет значение? – с вызовом спросила она. – Не веришь в господа нашего Вседержителя? – А с чего ты… – Марта осеклась, закусила губу и продолжила уже не столь резко: – Откуда мне знать, существует он или нет? Глупо было злиться на лесную ведьму, необразованную и суеверную, поэтому я произнес без всякого раздражения: – Слов пророка тебе недостаточно? Знахарка передернула худенькими плечами.